Мертвое Небо

И растаял.

Дорманож заскрипел зубами от ярости. Он не знал, кого больше ненавидит: мерзкого чародея или неуловимого имперца.

III

Унгат, Алчущий Силы из Тайдуана, вернулся в свое тело. Но еще целый час пролежал неподвижно, пока токи жизни соединялись внутри. Унгат был в бешенстве и тщательно копил ярость, рассчитывая позднее превратить ее в силу. Но причины этой ярости угнетали мага. Ничтожный Рус ускользал между пальцев, словно вода. Будь на то воля Унгата, душа Данила уже сминалась бы, словно влажная глина, в пальцах посланного чародеем демона. Но запрет Правящих сдавливал горло Унгата, как строгий ошейник – горло боевого пса. Кому из Правящих пришло в голову сделать из Руса отравленный кинжал? Унгат не знал. Будь он не в мрачной Хуриде, а в солнцеобильном Гураме, вместе с сильнейшими – безусловно одобрил бы такую мысль. Но именно из-за нее Унгату впервые за двадцать лет пришлось покинуть Шепчущую Башню и рисковать собственным телом в незащищенном месте. Там, где любой из его врагов мог наслать на Унгата воплощенного демона или смертные чары.

Подвижное тело полностью воссоединилось с плотью, Унгат покинул ложе и смешал тринадцатитравный настой с чашкой горячего турского вина. Сила и выносливость. Лучшее зелье для постельных игр. Одна капля – одна золотая монета. Но женщины не интересовали Унгата. Он готовился к последнему броску. К последнему прыжку кугурра. Унгат позволит себе отдохнуть не раньше, чем отравленный кинжал пронзит сердце Империи. А случится это не скоро. Спустя много трудных дней. А каким легким казалось дело! Позволить Русу взять послание, выдав тем самым шпиона, сжечь корабль, уничтожить шпиона, позволить светлорожденному метаться по Хуриде, будто он – отрезанная от норы крыса, а когда выдохнется – аккуратно взять за горло. Но крыса оказалась по-крысиному шустрой, а вонючие монахи – слишком бестолковыми. Да уж, союзнички! Ладно, Унгат все сделает сам, а с монахами пусть разбираются Правящие. После победы.

Маг откинул крышку сундука, выбрал из вороха одежды подходящее: исподнее из мягкой шерсти, кожаные штаны, куртку из меха белого хольдского леопарда. Прошло тридцать лет с тех пор, как Унгат последний раз поднимался на драконе, но чародей не забыл, как холодно там, наверху.

– Спот,– ровным голосом произнес Данил.– Нас выслеживают. Кто это может быть?

– Что? – Нож Спота с наколотым куском жареного мяса замер на полпути.

– Продолжай есть,– негромко приказал светлорожденный.– Пусть думают: мы о них не знаем. Так кто это?

– Скорее всего, лесные братья,– проводник жевал с таким видом, словно это не сочное мясо, а старый ремень.– Монахи не умеют подкрадываться.

– Сумеешь договориться?

– Попробую. Много их?

– Не меньше дюжины, насколько я слышу.

– Много.

– Попробуй договориться. Не сумеешь – буду говорить я.

– Ты их убьешь? – Лицо проводника озарилось надеждой.

– Посмотрим. Ниминоа!

Девушка повернулась к нему. Ее смуглая кожа казалась бронзовой в отсветах костра.

– Ними! – мягко произнес Данил.– Ничего не бойся и не двигайся. Не беги, не сопротивляйся!

Девушка кивнула.

– Спот! Если не обойдется миром, делай то же, что и она.

– Я умею драться! – Хуридит обиделся.

– Ты меня слышал,– холодно произнес Данил, и Спот побледнел.

Светлорожденного он боялся побольше, чем лесных разбойников.

– Мне поговорить с ними сейчас, господин?

– Нет. Сначала поужинаем. Кто они такие, чтобы портить нам аппетит? – Данил улыбнулся Ниминоа, и девушка ответила ему спокойным взглядом. В отличие от Спота, она совершенно не боялась. Может быть, потому, что не дорожила жизнью.

Ночь была совсем тихая. Ни ветерка. Ровно горел костер, шумно вздыхали спящие парды. Да, этим зверям далеко до настоящих боевых. Хольдцев, к примеру.

Данил допил лепестковый отвар, поставил чашку на траву.

– Давай,– буднично сказал он Споту.

Проводник поднялся.

– Эй! – крикнул он – Мы знаем про вас! Мы не враги!

Ответом – молчание.

Спот осмелел. Может, имперцу почудилось?

– Мы знаем, что вы здесь! – рявкнул он во всю мочь.– Покажись, если не трусы!

– Мы не трусы. И незачем так орать.

Коренастый мужчина шагнул в освещенный круг. Был он в лохматых звериных шкурах, но из-под шкур поблескивала кираса, и шлем тоже не в деревенской печи ковали.

Увидев, что разбойник – один, Спот приободрился.

– Ты чего выстораживал? – сердито спросил он.

Разбойник молча, пристально оглядел проводника, потом Данила, сидевшего тихо, с опущенной головой и, дольше всего,– Ниминоа.

– Ну! – прикрикнул Спот.– Отвечай!

– Не нукай, не погоняла! – срезал разбойник.– Братишки, выходи. Величайший подарочек нам прислал!

Целая ватага лесных бродяг выступила из темноты, с трех сторон окружив путников. С четвертой – обрыв.

Пард Данила поднял голову, заворчал. Светлорожденный успокаивающе похлопал его по мохнатому лбу.

Спот попятился к костру. Данил ошибся. Не одна – добрых три дюжины. Да половина с луками. Этакую прорву и демону не одолеть.

– Э… Не серчай,– пробормотал Спот.– Мы ж не купцы какие.

– Вижу,– спокойно ответил предводитель.– Вижу, черноповязочник.

Он подошел к Споту вплотную, выдернул из-за пояса проводника нож и заткнул себе за пояс.

– Э… Что нам делить, лесной брат? – проговорил Спот.– И убивать нас не за что, верно?

– Впрямь так,– согласился атаман.– Делить мы ничо не будем. Всё и так наше. Вещички ваши нам впору – ребята пообносились. И парды. И женщин мы тоже давно не видели. Хотя одной на всех маловато, так, братишки?

Ватажники ответили ворчанием. Атаман подошел, наклонился, взял Ниминоа за подбородок:

– Красивая,– отметил он.– Нехорошо такую под круг класть. Значит, будешь моя. Никто не против? – И положил руку на меч.

Глядел только на своих, ни Спота, ни Данила в расчет не принимая.

Данил исподволь разглядывал лесных братьев. Большинство – не очень-то грозны. Дубины да рогатины. Да еще луки. Наверняка большинство – беглые землепашцы. Правда, есть и другие. Получше вооруженные и половчей с виду. Бывшие стражники, солдаты или что-то вроде. Тоже – пустяки. Исключение – предводитель. Этот может быть опасен. И его следует убить. Немедленно. Чтобы обезглавить ватагу. Чтобы избегнуть общей схватки, в которой скорее могут, например, прикончить Спота. Светлорожденному совсем не хотелось остаться без проводника, а жизни разбойников в его глазах не имели цены.

– Я против,– негромко произнес он.

– Что ты сказал? – Предводитель тут же оставил девушку, шагнул к светлорожденному.

– Это моя женщина,– не поднимая головы и продолжая сидеть, произнес Данил.

– Да ну! – Разбойник встал в паре шагов от светлорожденного, подбоченился.– Встать!

Данил поднялся. Взгляда атамана он избегал. Еще прочтет в глазах светлорожденного лишнее.

– Твоя, говоришь? – процедил атаман.– Вижу, у тебя меч. Может, ты еще захочешь драться за нее, как мужчина?