Мертвое сердце

Мао весело хохотнула и громогласно заявила:

— Сама виновата. Могла его просто игнорировать, ну или избегать.

Я расхохоталась и посмотрела на подругу с поднятой бровью. Та тут же нахмурилась и добавила:

— Ну да. Ты права. Глупость сморозила. Но ты реально хочешь избежать этого брака?

Я улыбнулась ей, закивала как можно интенсивнее и взглянула в удивленные глаза подруги.

— Мне через месяц будет семнадцать.

Шок на ее лице можно было описать стадиями "Ложь" — "Бессовестная ложь" — и "В смысле ты мне не рассказала?". Последняя тут же была озвучена несколько раз только с разными интонациями и громкостями.

— Видимо, именно по причине того, что я влюбчивая идиотка… Стала. Потому бабушка решила помочь мне заранее. И подменила все бумаги о рождении, изменив на них дату. Так мне и стало пятнадцать, а не шестнадцать, — я кивнула своим мыслям и взглянула в глаза Мао, желая отыскать там хоть проблеск ответных эмоций.

Однако меня тут же снесло волной хохота и очень бурных объятий, но я была рада тому, что это было не осуждение.

— То есть про это никто не знает, и ты им через месяц просто фигу покажешь? — наконец успокоилась она.

А я помрачнела. И кажется начала стрессовать в несколько раз больше.

— Вольтер знает.

Девушка сразу перестала довольно скалиться и даже села, в задумчивости облокотившись на спинку кровати.

— Хм-м. Почему тогда не знает Вильгельм? Мне казалось, что они друзья, — покачала головой она.

Я тоже нахмурилась.

— Они не друзья. Помнишь тот момент на балу, когда отец начал кричать что-то о моем возрасте? Вольтер тогда что-то сделал ему или сказал. Потому что, когда я обернулась, из папы будто душу вытрясли — он боялся…

Мы обе посмотрели в окно и нахмурили брови. На улице уже заканчивался закат, небо налилось кроваво-красным цветом.

— Ему что-то от тебя нужно, — произнесла Марконтьяр, — и просто так он от тебя не отстанет.

Мне оставалось лишь кивнуть и утвердиться в своих мыслях еще больше.

— Есть догадки что именно? — спросила она, вновь покосившись на меня.

Я помотала головой, чувствуя себя болванчиком. Догадок и вправду не было. Более того — мне не за что было даже зацепиться, не то что построить целую догадку.

— Ну да… На тебя, кстати, слуга Королевы драконов напал. Я, конечно, знала, что она за Вольтером бегает, но не настолько, чтобы нападать на тебя в месте, где присутствовала вся знать Деймоса! — начала мыслить вслух Мао.

А у меня будто по сердцу резануло. Я закатила глаза, удивляясь тому, что я ревную. Спасибо, природная глупость, за такой подарок. Чую, вовек с тобой не расплачусь.

— Хочешь сказать, что они… — последнее слово произнести я не смогла.

— Спят? Не знаю. Но в нашем замке я его пару раз всего видела. Тем более эта мразь, Корделия, даже не скрывает, что любит его.

Я кивнула, чувствуя в сердце уже обиду.

— Он, правда, к ней так же как и ко всем относится — смотрит холодно, разговаривает лениво, — тут она решила взглянуть на меня с подозрением, — Он только на тебя смотрел как обычный человек. Без вот этого своего фирменного взгляда, — девушка выпучила глаза и взглянула на меня как ошалелая сова.

Я рассмеялась и почувствовала себя легче. Ее слова определенно достигли моей чёрной ревнивой душенки.

— Стой! У тебя кровь идет! — неожиданно воскликнула подруга и стёрла красную каплю у меня из-под носа.

Я вскочила, прошлёпав босыми ногами до ванной комнаты. Пока дошла, заляпала пол каплями, хоть и подставляла ладони: слишком много крови набежало. В ванной я включила воду и умылась. Безрезультатно, кстати, кровь тут же возвращалась, создавая яркий контраст между вмиг побледневшей кожей и красной струйкой под носом.

В комнате что-то громыхнуло, послышался грозный мат Марконтьяр и дверь тут же открылась, явив мне Вольтера. Мужчина строго оглядел меня и в отдельности прикрытый рукой нос. И закрыл дверь, встав у нее со скрещёнными у груди руками.

— Ну все! Это определенно черезчур! Вы вообще знаете, что такое личное пространство? — психанула я.

Тут же подбежала к двери. Но была резко схвачена. Мужчина отнял от лица мою руку, схватил меня за подбородок, осмотрел скептическим взглядом. И тут я совсем психанула. Потому вырвалась из захвата, открыла дверь и заорала на всю комнату:

— Идите отсюда!

Феликс сначала опешил от такого поворота событий, так что я успела полюбоваться его весьма удивленным лицом. Но затем быстро пришёл в себя, подошел к двери, через которую я надеялась уйти, и захлопнул её почти перед моим носом. Я уже хотела запротестовать, но меня подхватили на руки одним рывком, и мы прошли до ванны. Он сел на бортик, посадил меня к себе на колени и вытер непонятно откуда взявшимся платком кровь, успевшую вновь набежать.

— Не буянь. Я не сделаю тебе больно. Просто… — мужчина провёл над моей головой ладоньюь и нахмурился, — проверю. Что за…?

Дверь резко открылась, а я услышала воющие сирены и мигающие огни безопасности. Вильгельм влетел словно грозовая туча и тут же направился к нам. Сперва он потрогал мой лоб, потом взглянул на тот же многострадальный нос, который был закрыт напитавшимся кровью платком.

— Что произошло? — только потом спросил папа.

Я развела плечами, нахмурилась и поняла, что спрашивает он не у меня.

— Я не могу просканировать, — произнес Вольтер, нахмурено глядя на отца.

— Щиты? — снова спросил Вильгельм.

Феликс усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:

— Которые я не смог бы пробить?

Вильгельм кивнул и тяжело вздохнул. Глаза его забегали, и мужчина сел на край ванны рядом с нами.

— Актиния Кери прибыла еще час назад. Словно чувствует что-то, — пробурчал отец.

Вольтер хмыкнул, отобрал у меня платок, выбросил его в раковину и дал новый.

— Скорее сама натворила.

Меня сковала судорога, и я закрыла глаза от боли. Мужчины тут же отреагировали, подняв меня и куда-то понеся.

То что было дальше, происходило будто сквозь туман — боль затмила все. Я видела неяркие стены коридора в моей башне, потолок с его вечной лепниной и обескураженный вольтеровский взгляд.

— Она не вынесет портал, — спокойный и собранный голос Феликса.

Ну хоть кому-то все равно. Мне бы его спокойствие. Или хотя бы силу. Думаю, будь я им, смогла бы сдержать стон от усилившейся боли.