Мертвые мстят. Рассказы американских и английских писателей
Шрифт:
— Что бы там ни было, — продолжал прокурор, — но я предпочитаю предоставить право решать судьбу подсудимого досточтимым присяжным Блю Риббона, чей ум и жизненный опыт позволит вынести вердикт без лишних эмоций, на основании беспристрастной оценки фактов.
Борк вновь усмехнулся, глядя на тупые как у баранов лица, уставившееся на него со скамьи, отведенной для членов жюри. Он даже не попытался скрыть своего презрения к этим необразованным и недалеким людям, хотя подсудимый знал, что его высокомерный вид, возможно, настроит присяжных против него. И, тем не менее, Борк решил не унижаться и не просить для себя помилования. Он не мог заставить себя
«Присяжные Блю Риббона? — язвительно подумал про себя Борк. — На выставке дегенератов им бы дали главный приз. Вероятно, они такие и есть на самом деле».
— Подсудимый утверждает в свою защиту, что никто непосредственно не видел, как он совершил это чудовищное преступление. И что же особенного в этом утверждении, люди?
Разве можно ожидать от убийц, чтобы они совершали свои злодеяния на глазах у всех или перед объективом телекамеры? — задался вопросом прокурор.
Слабый смешок раздался из кала и тут же растаял в гнетущей духоте.
Борк повернул голову в сторону шерифа Ленни, чье отношение к подсудимому отличалось уважением и симпатией. Борк уже заметил, что шериф неоднократно неодобрительно хмурил брови, наблюдая за ходом судебного разбирательства. Блюститель порядка был человеком преклонного возраста, высоким и худым, но на вид крепким для своих лет. И сейчас, встретившись глазами с Борком, он улыбнулся ему с печальным сочувствием, словно давая понять, что не в состоянии что-либо изменить в происходящем судилище. Борк почувствовал в этой улыбке желание морально поддержать человека, окруженного враждебностью жаждущей расправы банды.
— Слушание дела откладывается до утра, — вдруг проревел судья, — Или, точнее, до того времени, когда отремонтируют сломавшийся кондиционер.
— Но, Ваша Честь, — жалобно взвизгнул прокурор, — я только дошел до середины моей впечатляющей речи!
— Эта речь ещё больше впечатлит присутствующих, если вы произнесете ее при подходящей температуре, — оборвал его судья, посмотрев на подсудимого с подобием улыбки.
Борку показалось, что он уже видел подобный оскал в зоопарке у тигра перед кормлением.
Уняв дрожь, подсудимый встал, нервы его были на пределе. Борк знал, что ему потребуется вся сила воли, чтобы не сойти с ума. Он потрепал своего адвоката за плечо.
— Проснись, Поп, — сказал Борк с горькой усмешкой. — Пора тебе выпить пива.
Молчаливый помощник шерифа, стоявший невозмутимо все время рядом, замкнул наручник на левом запястье подсудимого. Шериф Ленни подошел к Борку справа и вывел его из зала суда в тюремное помещение. В нем ничего не было, кроме железной койки, желтого рукомойника, унитаза со смывающим устройством. С потолка на шнуре свисала покрытая пылью электрическая лампочка. На самом верху одной из грязных облупившихся стен имелось небольшое зарешеченное железными прутьями окно. Арестованных обычно содержали в окружной тюрьме, недалеко отсюда, но Ленин настоял, чтобы Борка поместили в камеру при суде во избежание возможного, как объяснил шериф, линчевания подсудимого.
Помощник шерифа отомкнул наручники и хотел было тут же выйти из камеры, но заметил, что его шеф стоит на пороге, закуривая сигару. Помощник нерешительно почесал голову и застыл в ожидании команды. Минуту-две никто ничего не говорил. Наконец, помощник рискнул задать вопрос.
— Шериф?
— Да, Дэви, — ответил тот, не глядя на него.
— Мне нужно закрыть камеру. Вы пойдете со мной?
— Можешь
идти.— Вы останетесь здесь, шериф?
— На некоторое время, да.
— Вы действительно хотите, чтобы я запер вас вместе с ним?
— Ситуация складывается не в пользу мистера Борка. Я хотел бы побеседовать с ним наедине и подготовить его к самому худшему. На всякий случай.
Помощник неохотно попятился к двери, качая неодобрительно головой.
— Вы слишком добры, шериф. Обращаетесь с бешеными собаками так, словно они человеческие существа.
— Иди и выпей пива, Дэви.
— Если хотите, я постою за дверью.
— Лучше выпей пива в баре, — спокойно и терпеливо заметил шеф. — Я был уже шерифом, когда ты ходил под столом. Думаю, что могу справиться с любой неожиданностью, если таковая возникнет.
Помощник вышел, закрыл за собой дверь и повернул ключ замка.
Шериф жестом предложил подсудимому сесть, и тот опустился на железную койку.
— За кого принимает меня ваш помощник? За голодного медведя, который может вас съесть? — язвительно спросил Борк.
— Он же сказал, что вы для него бешеная собака.
— Что вы думаете, что они сделают со мной, шериф?
— Ситуация тяжелая. Я допускаю, что вы даже совсем невиновны. Но вас судят пристрастным судом. Фактически у вас нет никаких шансов оправдаться. Но вы ведь не хотите болтаться на виселице, не так ли?
Борк провел пальцем по взмокшему от пота воротничку рубашки.
— Да, я бы не хотел.
— Они намерены вас повесить. Этот судья, старый Бедеккер, обожает выносить смертные приговоры. Они уже заранее решили, что вы виновны в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Решили еще до начала процесса.
Борк содрогнулся.
— Вот почему они так безжалостно смотрят на меня.
— Такова ситуация, мистер Борк. Им нужно кого-то повесить. И они никогда не повесят кого-нибудь из местных, если есть другая возможность.
— Следовательно, у меня нет ни малейшего шанса?
— В этом суде, да.
— Но я не виновен.
— Может быть. Но если бы вы даже были виновны и справедливо осуждены, мне бы не хотелось вас повесить.
— Неужели?
— Это правда.
— Тогда кто же накинет петлю?
— Никто. Если я смогу предотвратить казнь.
Шериф Ленни быстро подошел к двери с зарешеченным оконцем и прислушался. Примерно через минуту полицейский вновь приблизился к Борку. В руках шерифа был плотный пакет, который он достал на ходу из-под рубашки. Ленни развернул промасленную бумагу и показал изумленному Борку шесть лезвий от пилы-ножовки.
— Что за штука? — еле слышно прошептал подсудимый.
— Положите это под матрац.
Борк взял лезвия и быстро их спрятал, все еще не веря своим глазам.
— Хотите сигару? — предложил шериф.
Руки Борка задрожали, когда он откусывал кончик сигары. Засунув другой ее конец в рот, потянулся головой к огню зажигалки, которую шериф уверенно держал в своей старой, коричневой от загара ладони. Погасив зажигалку, шериф посмотрел вверх на окно.
— Прутья из мягкого железа, мистер Борк. Вам потребуется меньше трех часов, чтобы перепилить их. Дэви ночью здесь не будет. Начав пить, он уже не остановится, пока не свалится. Пилите до конца только верхние концы прутьев. А потом нажмите на них, и они вывалятся наружу вместе с нижней планкой рамы окна, словно вставная челюсть судьи Бедеккера, когда он слишком громко орет. Дерево, из которого сделана рама, давно прогнило. Как, впрочем, и весь наш город.