Мертвые звезды
Шрифт:
— Кто «она»? Барби? Тебе видней, я тут си…
— При чём тут Барби?! — перебил Орлов на полуслове, он уже почти кричал. — Камера где, которую ты попросил её принести? Нашёл кому довериться, идиот… Тут же разболтала на всю кают-компанию. Ты хоть понимаешь, что сделал?! У куколки-то мозгов не хватит, чтобы раскумекать, что к чему, но есть у нас и кое-кто поумнее… Догадываешься, кто? Или объяснить?
Судя по издёвке, звучавшей в последнем вопросе, был он риторическим. Но Игорь и в самом деле не отказался бы от объяснений, поскольку ничего не понял в обвинениях Константина.
— Постой, постой… — сказал он негромко и спокойно, преднамеренно
— Не хочешь по-хорошему… — неприязненно констатировал Орлов.
Его быстрое движение Игорь толком разглядеть не сумел; почувствовал резкую боль в заломленной руке, почувствовал, как его выволакивают из койки, а затем из медизолятора. Он взвыл, он заверещал подстреленным зайцем, и тут же смолк, — боль исчезла, Игорь понял, что куда-то летит, увидел быстро приближающийся белый шкаф (ультразвуковой стерилизатор, как он сам недавно выяснил при детальном осмотре), увидел в последний момент, не успевая избежать столкновения или хотя бы выставить вперёд руку, прикрыть голову… Успел лишь подумать, что сейчас будет больно, — и не ошибся.
— Где камера? — не отставал Константин.
Игорь повернулся, увидел — Орлов стоит в центре операционной, почти нормально стоит, почти как на Земле — но опираясь спиной о шкаф с инструментами и держась за него одной рукой. А в другой… в другой руке Константин сжимал пистолет.
Игорь заворожённо смотрел на оружие. Небольшой пистолет, и какой-то… неправильный. Похож на детскую игрушку из пластмассы, и в то же время не оставляет сомнений: настоящий, сделан, чтобы убивать… Словно дежа-вю, вспомнился кошмар с участием капитана Жмурина, очень реальный кошмар, в котором участвовало чем-то похожее оружие, — может, и сейчас всё привиделось? А он, Игорь, тихо и мирно спит в изоляторе… Он поднял руку, коснулся головы — там набухала болезненная шишка. Очень болезненная…
Не сон… Всё наяву.
— Говори! Пристрелю ведь!
Пристрелит… Как только поймёт, что Игорь и в самом деле не понимает, чего от него добиваются, — пристрелит. А если бы вдруг понял, если бы вдруг отдал эту не пойми какую камеру, — результат был бы тот же: пуля в голову. Теперь у Орлова пути назад нет.
— В Зою Космодемьянскую решил поиграть, — по-своему истолковал Константин раздумья Игоря. — В партизана на допросе. А если я тебя не сразу прикончу? Если по кусочку отрезать начну?
— Барби… — начал было Игорь, но Орлов не дал закончить:
— Куколка в душевой. Только что отправилась. А как долго она намывает свои прелести, всем известно. Хотя они того стоят… Ну так что, займёмся ампутацией без наркоза? Или сам отдашь?
— Буду кричать…
— Кричи, — разрешил Константин равнодушно. — Надрывайся. Вчера Стас Марата лупцевал, тот орал, словно его не били, а кастрировали. Так хоть бы кто нос из каюты высунул. Ты тут сидишь и не представляешь, что у нас творится.
И тут Игоря осенило. Свёрток! Свёрток, который Барби оставила в изоляторе. По размерам очень похож на переносную камеру — ту самую, которой велась съёмка места преступления. Но что за интрига вокруг неё закручена?
— По-моему, Барби — не совсем то, чем хочет казаться… — озвучил Игорь свою догадку. — Вернее, совсем не то. Она…
Орлов хохотнул издевательски:
— Хе-хе-хе… Она, наверное, галактическая шпионка с Бетельгейзе?
В левой груди рация, в правой взрывчатка?Затем резко посерьёзнел:
— Всё, время для раздумий вышло. У тебя три секунды на ответ.
Три секунды — огромный срок. Невообразимо большой, особенно если это три последние секунды твоей жизни, и ты про это знаешь. Можно успеть очень многое. Правда, мысленно, — стометровку, как ни старайся, не пробежишь, и даже неполную разборку автомата Никонова не произведёшь. Но мозг работает со скоростью, непредставимой в менее критических ситуациях…
— Ра-а-а-з!
Пистолетик поднялся в вытянутой руке, уставился крохотным чёрным зрачком в лицо Игоря, и уже не казался игрушечным — что за ерунда, вполне смертоносная машинка, просто не металлическая — пластик да керамика, есть такие, и стоят, по слухам, баснословно дорого, не каждому террористу по карману; попробовать дотянуться, выбить? — глупо, Орлов готов именно к этому, а все познания Игоря — трюки, что он видел в стереобоевичках, эффектные, но едва ли применимые в жизни… Так что же, стоять и ждать, когда прилетит керамическая пуля?..
— Два-а-а-а…
Он ведь выстрелит, непременно выстрелит, не блефует — лицо стало другим, отстранённым, ему, наверное, всё-таки не часто приходилось убивать людей вот так, спокойно глядя им в глаза; интересно, разговаривал он с Настей, держа её под прицелом? Или сразу нажал на спуск? Настя… А ведь что-то тут не сходится, ведь на самом…
Губы Орлова шевельнулись, чтобы произнести слово «Три!», Игорь понял, что паузы не будет, что выстрел грянет сразу, что Константин уже настроился на убийство…
— Там! В изоляторе! — быстро выкрикнул он. — Под койкой!
«Только не стреляй, ведь надо же проверить, ведь я мог и соврать… Ну опусти же пистолет, и забирай свою ненаглядную камеру, посмотри, как я раздавлен, как дрожат у меня губы, — какого подвоха можно ждать от такого слизняка?» — мысленно твердил Игорь, почему-то уверенный, что его заклинание подействует, что именно так Орлов и поступит. Твердил — и осторожно, бочком, приближался к диатермокоагулятору. Штучка компактная, но массивная, и, как убедился сегодня Игорь, ничем, кроме ножек-присосок, не крепится к подставке.
Константин не выстрелил. Но и не полез под койку. Дёрнул стволом в сторону изолятора:
— Доставай!
Игорь двинулся туда медленно-медленно. Отсрочка получена, но как её использовать — непонятно. Про койку он сболтнул сгоряча, первое, что пришло в голову. Хотя, не исключено, камера там — не так много мест в крохотном изоляторе, где можно её спрятать.
Он вплыл внутрь, лихорадочно пытаясь просчитать хоть какой-то план действий. Запереться — ничего иного в голову не приходило. Но Орлов тоже понимал, в чём единственный шанс Игоря, — и держался настороже. Двигался сзади, сохраняя дистанцию, а потом завис у входа в изолятор, опершись о люк, открывался тот наружу…
Свёрток действительно парил там, над самым полом, возле решётчатого отверстия пылесборника. Игорь дотянулся до него кончиками пальцев, потянул к себе — чувствуя, что тянет собственную смерть.
— Ну вот, — удовлетворённо сказал Константин, — а то: что за камера, какая камера…
«Сейчас выстрелит, — понял Игорь, — резонов медлить у него нет». И всё-таки он выдвигался из-под койки с микроскопической надеждой: вдруг пронесёт? Вдруг у Орлова есть ещё какие-то планы в отношении Игоря?