Мертвый город на Неве

Двадцать лет он бежал по кругу. Двадцать лет боялся взглянуть в глаза своему страху, но вот этот момент настал. Последняя песчинка веры покинула конус песочных часов. Последняя ниточка, что связывала фантома Якоба с человеком Якобом, разорвалась.

И настало утро.

Туман заполнил долину перед замком, небо, затянутое тучами, оставалось темным, но это было первое утро, которое увидел Якоб за двадцать лет. Оно не интересовало его. Бесплотной тенью, скользнул он в окно и отправился туда, где все началось, к Ведьминому лесу.

Вот этот холм, знакомые деревья… что-то кольнуло в груди, ведь когда-то, когда-то давно он любил живущую тут, душа его наполнялась радостным трепетом, стоило ему завидеть ее дом. Но это прошло. Прошло вместе с душой, которую отняла у него ведьма. И больше это чувство не вернется к нему никогда…

На холме были только камни фундамента, поросшие бурьяном.

Ведьма покинула свой дом. Но Якоб знал, она еще жива. Она будет жить, возрождаясь вновь и вновь, чтобы любить Вольронта. Она будет идти сквозь века, возрождаясь к радости точно так же, как он, Якоб, двадцать лет, каждую ночь возрождался для боли и страданий.

Ярость и ненависть клокотала у Якоба в душе. И месть повела его, указав путь…

* * * *

Антон резко вскочил, но запутался в каких-то веревках. Он перевернулся, рухнул на пол и откатился в угол. Дощатый пол находился под сильным уклоном. Антон не мог понять, где он, но самое страшное — он не мог понять, кто он. Кошмар Якоба был столь реален, что теперь Антону казалось, что произошедшее с монахом случилось с ним самим, и на фоне этого, все злоключения последних дней меркли.

А еще Антон почувствовал, что теперь Якоб знает, кто обрек его на вечные страдания, но пытается это скрыть. Антон ощущал его злобу и ненависть, жажду мести, что не дает Якобу покоя. Эти чувства стали потихоньку завладевать Антоном. Сознание застилало пеленой, и едва удавалось справляться с новыми, столь яркими и непривычными мыслями.

В углу Антон угодил в лужу. Ледяная вода привела его в чувства. Он поднялся, огляделся и прислушался. В трюме было темно, но глаза привыкли к темноте, и Антон заметил лампу и записку Анны. Снаружи шумел ветер, тихо скрипела мачта. И вторя этому скрипу, издалека, из самой глубины души, раздавались стенания Якоба. Злоба и тоска наполняли их… И это состояние показалось Антону знакомым. Мелькнуло ощущение «дежа вю». Он понял, когда именно Якоб поселился в нем — когда они открыли потайную дверь в том проклятом камине. И Лена — тоже что-то чувствовала. Наверное, она — тоже фантом, с этой ведьмой, Орталой… а может и нет, может и что-то другое, ведь она почувствовала это раньше, до того, как открыли дверь…

Антон путался в догадках. В трюме было сыро и холодно, но безопасно. Он решил ждать. Просто ждать, столько, сколько понадобится…

Время шло, но ни русалки-Анны, ни весточки от нее не было. Вконец изведясь догадками, Антон все же покинул корабль и решил осмотреться.

Берег казался пустынным и тихим. Лишь чуть шумели волны, да завывал ветер. Определить, где находится, Антон не смог, но предположил, что это — Васильевский остров. «Тогда там, должна быть Петровская коса… — он смотрел на тусклый огонек маяка невдалеке. — Есть маяк, есть корабли… так выходит, это не только Петербург здесь другой. Весь мир другой! Вся Земля!»

От этого предположения стало совсем жутко, и Антон решил больше о таких вещах не думать. Небо на западе, над заливом, слабо светилось багрянцем. Ветер усиливался, поднимая волну. Стало ужасно холодно.

Неожиданно песок под ногами зашевелился. Антон вскрикнул и отскочил в сторону. Сердце в пятки ушло с перепугу. Он хотел было бежать, но увидел, что бежать некуда. Песок шевелился вокруг, поднимаясь маленькими холмиками. Потом, расталкивая песок руками, начали появляться мертвецы. Некоторые долго копались, некоторые вставали из-под земли довольно резво, и все шли к воде.

Антон успокоился, только когда один из них прошел сквозь него, хоть ощущения при этом были неприятные. Призраки. Безобидные, но и совершенно бесполезные создания, вроде той женщины, что встретилась на Кронверкском. Антон стоял и смотрел, как подходят они к воде, садятся в такие же призрачные лодки и гребут на запад, исчезая в сумерках.

Это зрелище почему-то вызывало страшную тоску. Антону стало неимоверно жаль эти души, что каждую ночь выходят в море. Ему стало жаль себя, оказавшегося в этом проклятом мире. Жаль Лену, угодившую к глутам в острог. Он не видел никакого выхода, никакой надежды на что-то лучшее. Он готов был расплакаться, сдаться, уйти в море, вслед за призрачными душами, оставив свое тело этому безумцу-Якобу, когда услышал стук копыт и голоса.

И один из них, звонкий и властный, принадлежал Анне. Той женщине, что вытащила его из горящей комнаты и освободила от рабства у Екатерины Францевны.

Надежда вновь вспыхнула в нем, и Антон со всех ног бросился к кораблю. «Что если ей удалось? Что если она вызволила Лену?»

Снова послышался стук копыт, и легкий экипаж, запряженный парой лошадей, рванул по грязной дороге, едва не раздавив Антона.

На берегу остались Анна и еще один человек. Они несли к кораблю Лену.

— Что с ней?! — в ужасе вскричал Антон, подумав о самом страшном.

— Отойдет, все в порядке будет, — ответила Анна. — Помоги нам.

Антон подхватил Лену и встретился взглядом со спутником Анны. Этот господин в цилиндре более всего походил на мертвеца, встреченного на Аничковом мосту.

Сквозь пробоину в корпусе, они занесли Лену в трюм и устроили в гамаке. Антон накрыл ее своей курткой. Он держал ее за руку и боялся выпустить, боялся вновь потерять.

— Спасибо вам! Вам и вашему другу! — сказал Антон Анне.

— Не за что. Мы сделали это не для тебя. Ортала нужна нам. Она поможет нам одолеть Дюссельдорфов и их чертовых мор-глутов… — Анна помрачнела и, видимо, решила перевести тему. — Кстати, познакомься с моими друзьями: это — Нестор Карлович, остальные скоро соберутся.

Мертвец в цилиндре презрительно хмыкнул:

— Мы уже знакомы… встречались как-то на Аничковом мосту. Так что раскланиваться с этим наглым фантомом не стану. Мало того, при других обстоятельствах, с удовольствием перекусил бы им.

В тусклом свете лампы, которую зажгла Анна, Антон видел, как холодно блеснули глаза Нестора Карловича.

— Простите… не хотел. Я сам перепугался… эти чугунные кони… — пробурчал Антон.

— Ха-ха! Он испугался чугунных коней! — раздался из темноты скрипучий и потрескивающий голос. — Может, действительно, съесть его?.. Зачем нам этот охламон?

На свет вышел ящер, небольшой, полметра в высоту, но с внушительной клыкастой пастью.

— А это — Булыжник… — улыбнулась Анна, — … не забывай, Булыжник, что этот фантом одолел Палача. Кстати, интересно, как ему это удалось?

— Я не знаю, — соврал Антон на всякий случай, — я ничего не помню.

На самом деле он все прекрасно помнил, но теперь понимал, что действовал в этот момент не он, а Якоб.

— Как зовут тебя, и откуда ты знаешь Орталу? — спросила Анна, устроившись на бочонке.