Мёртвый город

Толстяк, не отрываясь от стула, подался вперёд и протянул мне буклетик, навскидку страниц в сорок толщиной. На мой удивлённый взгляд он отреагировал впервые за всё время с некоторыми эмоциями — улыбнувшись уголками губ и с лёгкой гордостью в до этого момента нейтральном голосе:

— А ты думал? У нас тут сервис на высшем уровне.

Я убрал книжицу в предназначенный для документов карман разгрузки. Лицо и голос собеседника снова поскучнели:

— Ознакомиться можешь сразу. А можешь и потом. Вопросы есть?

Я пожал плечами.

— В добрый путь тогда, — подвёл итог беседе толстяк и вернулся к разглядыванию некой точки на здании напротив через дорогу.

Я усмехнулся и решил проявить, пусть и в шутку, любопытство:

— Станцию арендовать есть возможность?

И на сей раз моего собеседника прорвало. Громогласно расхохотавшись, он хлопнул ладонью по столу, да так, что лежавший на столе автомат слегка подпрыгнул, и откинулся на спинку стула, отчего тот чуть качнулся назад. Отсмеявшись, дежурный по КПП вернулся вместе со стулом в исходное положение, разгладил свои густые усы и, уставившись на меня, изрёк:

— Как у латыша — хрен да душа? Ну уж извини, не держим.

Я развёл руками, понимающе покивал и усмехнулся. Шутка зашла. Прямо-таки удалась. Глядишь, со временем и удастся наладить с местными приятельские отношения. Люди как люди, да кто бы это Бензу втолковал. А что, если…

— Дружище, а вот вопрос напоследок дай задать, а?

Усатый картинно закатил глаза и шумно вздохнул — оставь, мол, мил человек, меня в покое. Однако уже через мгновение возобновил со мной визуальный контакт и заинтересованно приподнял бровь.

— Кто у вас тут главный? Нападение на ваш блок намечается, предупредить бы.

Боец отцепил от пояса компактную уместившуюся у него в ладони рацию, нажал на тангенту и воззвал к эфиру:

— Гром Калитке, приём.

Станция откликнулась мгновенно:

— Гром на приёме.

— Подойди.

Из станции донеслось согласие. Оказавшийся Калиткой (впрочем, может, это позывной поста, а не человека) толстяк вернул рацию на пояс и приглашающим жестом указал мне на скрытое в теньке место у стола. Я кивнул и зашёл под навес. Спасибо тебе, Калитка, очень вовремя — макушку что-то припекать начало. Спустя примерно минуту из добротного бетонного домика, что стоял рядом с забором, вышел высокий мужчина, экипированный словно спецназовец. Я невольно засмотрелся на разнообразные чехлы и подсумки, распределённые по надетой поверх армейского бронежилета разгрузке серого камуфляжа, и посему лица командира поначалу не разглядел. Люблю я всякое тактическое снаряжение, ничего с собой поделать не могу. И носить люблю, и на других разглядывать — у самого-то с этим делом небогато, увы. А у Грома было на что посмотреть…

— Говори! — так, что я аж чуть подпрыгнул от неожиданности, прогремело у меня над ухом.

От стола донёсся сдавленный смешок, а я поднял голову и, похоже, покраснел. Смущённо прокашлявшись и взглянув в лучившиеся лёгкой ехидцей серые глаза Грома, я отозвался:

— Прошу прощения за беспокойство, но такое дело сложилось…

Ну я и поведал. Про план Бенза заслать меня на разведку внешней стороны блокпоста для определения плана нападения. Про численность, экипировку и вооружение его группы, от которой я принял окончательное решение отколоться. Не хотелось мне стрелять по дежурившим здесь людям — не сделали они мне ничего плохого. Первыми сюда пришли, зла никому не делали, просто таможня. А то и охрана — мало ли какая гадость решит из города прорваться. Да и с дежурным вот вполне миролюбиво поболтали, ну не сочетается с теми образами злодеев, что Бенз обрисовал. Своих соображений, впрочем, я Грому выдавать не стал, ограничившись версией о том, что детские игры выживальщиков мне надоели. Ну и напоследок сообщил, что нападения ожидать следует следующим утром в «волчью смену» — между четырьмя и пятью, когда бдительность сильно притупляется даже у самых стойких, а организм борется с желанием поспать.

— Значит, независимо от того, вернёшься ты или нет, — сказал Гром, — и невзирая на численность гарнизона, так?

Я кивнул. Гром фыркнул, плохо стараясь скрыть смешок, покачал головой и подытожил нашу беседу:

— А ты мозгами не обделён, раз решил от этой шайки-лейки отколоться. Шансы на выживание теперь у тебя явно выше. Антон, выдай-ка человеку беспошлинный аусвайс.

Толстяк, оказавшийся моим тёзкой, легонько пихнул меня в спину. Я обернулся и взял протянутую мне бумагу. Не читая, я присоседил документ в карман к брошюре.

— За соображалку и предупреждение, — пояснил командир. — На любом блоке сдавай, пропустят без мзды. Впрочем, возвращайся лучше через нас. Если у твоих бывших коллег так богато со снарягой, как ты рассказал, выправим тебе перманентный. Бывай.

Мы пожали друг другу руки, и Гром направился к караулке, как я окрестил одноэтажное бетонное строение. Антон, он же Калитка, вдруг спросил:

— Не куришь случайно?

Я выудил из сигаретного подсумка (да, и такое у меня имелось! врать не буду, довелось покопаться в магазине тактического снаряжения, так на ценнике и было написано) металлическую коробочку, служившую мне портсигаром, открыл её и протянул толстяку. Тот благодарно кивнул, взял одну сигарету, закурил и, выпустив густой клуб дыма, промолвил:

— Ну что, прощаемся?

Я кивнул и протянул руку. Обменявшись с тёзкой рукопожатиями, я развернулся и пошёл по пыльной асфальтовой дороге, ведущей в безжизненные на первый взгляд массивы городской застройки. По обеим сторонам дорожного полотна раскинулись пустыри. Отойдя от блока на сотню метров, я нацепил на голову шлем, снял автомат с предохранителя и, осмотревшись, достал полученную от таможенников брошюру. Начинался мой первый серьёзный рейд. И так уж сложилось, что, судя по всему, одиночный.

Глава 2. Первый бой

Согласно карте из выданного мне на КПП вполне приличного, как оказалось, путеводителя, сразу за раскинувшимся на километр от входа в город пустырём меня ожидал т-образный перекрёсток. Поворот направо через какое-то время должен будет вывести к жилой зоне, а противоположный путь к небольшому промышленному району, состоящему в основном из небольших мастерских. Поразмышляв на предмет того, что сейчас актуальнее, и прочтя краткое описание возможных трофеев, я решил пройтись по жилым домам. Серьёзного оборудования из какого-нибудь автосервиса мне не утащить, если дальше не разживусь каким-нибудь транспортом, а простые наборы инструментов вполне могут заваляться и в чьей-нибудь квартире. Да и от Песца уже три года минуло, что не растащили, то развалилось. Попытавшись такой нехитрой мыслью успокоить сделавшую было поползновение приобнять меня жабу, я убрал «справочник мародёра» в карман, снова перехватил автомат и зашагал дальше. В неспешном прогулочном темпе я почти достиг развилки и в сотне метров от неё остановился. Достав бинокль и укрывшись за бетонной стенкой бывшей автобусной остановки, я принялся разглядывать стоявшие вдоль улицы строения. Местами сохранились вывески, из содержания которых я примерно понял, что когда-то тут были магазины и офисы разнообразных контор. До сих пор сохранились следы пожаров, так что изучать внутренности зданий смысла не было. А уж вражеские десантники постарались, мародёры или природа — уже не важно. Сгорело и сгорело. Не весь город, и на том спасибо. Я убрал бинокль и зашагал дальше. Явной опасности не было, да и вряд ли взялся бы кто-то стрелять по идущему в город. Вот сесть на хвост и где-нибудь попозже затрофеить вместе с уже затрофеенным — другое дело. Разве что совсем убогий нищеброд, которому нужен ствол помощнее, решит покуситься на мой автомат. Но в движущуюся мишень, да прикрытую броником и шлемом ты ещё попади так, чтобы эта мишень потом не огрызнулась в ответ. Тем более из какого-нибудь пистолета или гладкоствольного ружья. Да и чутьё пока молчит, не призывает насторожиться сильнее требуемого. Так что, стало быть, и пойдём дальше со спокойной душой и спокойными мыслями.

Спокойствия, правда, достичь не удалось. Грязные покрытые пылью обгоревшие здания с мрачными проёмами окон морально давили, навевая мысли о непостоянстве сущего и о безысходности бытия. Я мысленно поёжился, но менять темп движения не стал, пусть даже и было желание пробежаться. Да сразу до жилого квартала. И поскорее очутиться в каком-нибудь подъезде. Или в квартире. Бывал я уже в обезлюдевших городах, и мне там не понравилось. Да, в помещениях тоже по большей части всё до мурашек пусто, но ощущается эта пустота иначе, нежели на открытой местности. Может быть, потому что хоть какое-то укрытие от внешнего мира. А некоторые ведь в таких городах-призраках живут. И не какими-то анклавами, коммунами и сообществами, а поодиночке! Крыша хоть у кого-нибудь из подобных не едет? Лично я, вопреки всем слухам, таких не встречал. Маловата, конечно, выборка — менее десятка. Но в целом встречи небесполезные — автоматом я разжился как раз «в гостях» у психа-одиночки. Оказался там, конечно, не по своей воле, но голову в трудной ситуации не потерял. В отличие от обитателя той квартиры, ха-ха.

Таким образом, развлекая себя размышлениями и воспоминаниями, я, не теряя, впрочем, при этом бдительности, добрался до своей первой цели рейда. В путеводителе район значился гордым обозначением единицы. Довоенного его, как, впрочем, и города, названия история не сохранила. А ведь такой малый срок прошёл, как-то это, с одной стороны, странно. А с другой вполне логично — в отличие от Москвы и ещё ряда крупных нынешних анклавов цивилизации не каждая область имела хорошие ПВО и ПРО. Что там, впрочем, от той цивилизации осталось, интересно. Вот натаскаю вдоволь, обзаведусь транспортом и командой, да съезжу посмотреть да всё узнать. Может быть. Не решил ещё. Отдалённые всё это перспективы, туманные, а здесь и сейчас… Здесь и сейчас будем драться. Вовремя заметив подозрительное шевеление в окне первого этажа полуразрушенного жилого дома, что располагался в паре сотен метров от меня, я резко нырнул в придорожные кусты, скатился, сгруппировавшись, в выложенную бетоном придорожную канаву, резко поднялся в положение сидя и шмыгнул вперёд. По тому месту, где я стоял, ударили пули, практически сливаясь с этим звуком, грохнул выстрел. Ну что ж, ублюдок, хочешь боя — получай! Покрыв семь метров по канаве, я упёр приклад в плечо и поднялся над своеобразным бруствером в виде бордюрного камня, тут же направив автомат в сторону предполагаемой позиции стрелка. Почти не прогадал — едва заметное движение влево, и целик сведён с мушкой на силуэте. Несколько коротких очередей, и силуэт исчезает в оконном проёме первого этажа, на котором этот неизвестный мне недруг решил организовать огневую позицию. Интересно, ты решил тут грабить проходящих мимо, или засаду устроил с какой-то иной целью? Да плевать, вряд ли второе. И скоро будет не важно — я тебе, сукин сын, сам сейчас так засажу, если ты ещё жив, что забудешь, как дышать. При условии, что я в тебя попал, ты сейчас будешь сильно мучиться, если не сдох — этот магазин я снарядил боеприпасами с экспансивными пулями. На всякий случай сделав ещё несколько «строчек», я бросил автомат, оставив его висеть на одноточке, упёрся руками в бордюр и рывком выскочил из оказавшейся мне по грудь канавы. Мгновенно оттолкнувшись ногами от асфальта, я побежал вперёд, поднимая автомат. Вряд ли первая моя цель сейчас поднимется, а вот вторая… нет, тоже не поднимется. Обрез на таких дистанциях — плохое оружие. А вот автомат калибра семь-шестьдесят два — хорошее. Плохо для тебя, что этого ты так и не понял и не поймёшь. Ну и то, что реакция у меня отличная. Второго противника, высунувшегося из окна третьего этажа дома, находящегося ко мне ближе, я срезал на бегу, лишь вскинув ствол. Пятьдесят метров — не то расстояние, на котором надо целиться, когда у тебя автомат.