Мертвый, как ты
Шрифт:
— Дениз, заткнись!
— А ты мне рот не затыкай! Когда мы стали жить вместе, я поняла, что тебя по-настоящему заводят только туфли. Я и с этим смирилась, потому что любила тебя!
— Заткнись, сука!
— А все-таки нам иногда бывало хорошо! Я и не догадывалась, что замужем за чудовищем!
— Да, нам с тобой бывало хорошо, — вдруг согласился он. — До последнего времени. Когда ты изменилась.
— Изменилась?! Что значит «изменилась»? Хочешь сказать, мне надоело трахаться с туфлями? Вот что, по-твоему, значит «изменилась»?
Он снова замкнулся.
— Что меня ждет? — не унималась Дениз. —
— Просто они тебя не любят, — ответил он. — Они дружили со мной, а тебя, старую уродину, просто терпели, потому что ты была моей женой!
— Знаешь, что я сейчас сделаю? — воскликнула Дениз. — Вот вернусь от тебя и покончу с собой! Тебе все равно?
— Ты уж покончи как следует, чтобы не пришлось переделывать, — посоветовал он.
120
23 января, пятница
Дениз Старлинг мчалась домой в черном спортивном «мерседесе» с откидным верхом. Сквозь пелену слез она смотрела на мокрую дорогу впереди. «Дворники» хлопали по ветровому стеклу. По каналу Би-би-си ведущая щебетала об испорченных выходных и приглашала радиослушателей звонить в студию.
А у меня, выходит, испорчены все выходные… Вся жизнь! Жизнь с Гэрри Старлингом была катастрофой! А сейчас все еще хуже.
Ах он гад!
Через три года после свадьбы Дениз забеременела. Гэрри заставил ее сделать аборт. Объяснил, что ему страшно растить детей в таком страшном мире. Даже стихи цитировал — какого-то поэта, она не запомнила фамилию, про то, как ребенка портят родители.
Оттого, что с ним случилось в детстве, у него совсем поехала крыша. И в башке у него такое, что она и понять-то не в состоянии.
Дениз Старлинг гнала машину по Лондон-роуд, не глядя на спидометр. Поняв, что ее засекла камера, она громко заорала:
— Да пошли вы!
Она повернула на Эдвард-стрит, проехала мимо здания суда, Брайтонского колледжа и Королевской больницы графства Суссекс. Затем повернула направо и оказалась напротив Брайтонского гольф-клуба, в котором состоял Гэрри. Вдруг ей немного полегчало: теперь-то его наверняка исключат из всех клубов. И он тоже станет парией, как она!
Дорога пошла в гору. Вырулив на Роудин-Креснт, Дениз повернула направо, на дорожку, ведущую к их огромному дому в псевдотюдоровском стиле, проехала мимо гаража на две машины и остановилась перед серым «вольво» Гэрри.
Глаза по-прежнему застилали слезы. Она отперла парадную дверь. Сигнализация почему-то не отключалась. В голове промелькнула мысль: «Вот так всегда! Единственный раз, когда у нас проблемы с сигнализацией, Гэрри рядом нет, и некому починить!»
Она с силой захлопнула дверь и накинула цепочку.
Будьте вы все прокляты! Объявили мне бойкот? Делаете вид, будто меня нет? А мне плевать! Я тоже сделаю вид, будто вас не существует. Сейчас вот открою бутылку самого дорогого вина — где там у Гэрри кларет? — и напьюсь в хлам!
Вдруг тихий
голос у нее за спиной произнес:— «Шалимар»! Мои любимые духи! Я сразу их узнал, когда встретил тебя!
Чья-то рука больно сдавила ей горло. К носу прижалось что-то влажное, пахнущее сладко и вяжуще. Несколько секунд она вырывалась, но потом в голове все завертелось.
Перед тем как потерять сознание, Дениз услышала:
— Ты похожа на мою мать… Ты обижала мужчин. Делала с ними плохие вещи и развращала их. Ты мерзкая! Ты дьяволица, как моя мать! Ты обидела меня, когда ехала в моем такси. И своего мужа ты тоже погубила! Пора тебя остановить, иначе ты погубишь кого-нибудь еще! — Поскольку она не отвечала, он зашептал ей на ухо: — Сейчас я кое-что сделаю с тобой… То же самое, что и с матерью. Правда, с ней я немного опоздал — пришлось придумать кое-что. Зато потом было хорошо. Я знаю, после этого мне тоже будет хорошо. Может быть, даже лучше… Ага-ага!
Ра поволок безжизненное тело вверх по лестнице. Черные туфли «Кристиан Лубутэн» стучали по ступенькам.
Дойдя до площадки второго этажа, он остановился отдышаться. От усилий он весь вспотел. Похлопал друг о друга ладонями в перчатках. Нагнулся, поднял с пола синий буксирный трос, найденный в гараже, и прочно привязал его за один конец к псевдотюдоровской потолочной балке. С площадки второго этажа до балки было рукой подать. На другом конце троса он заранее завязал скользящую петлю. И высчитал высоту.
Накинув петлю на шею обмякшей женщины, он с трудом перекинул ее через перила.
Посмотрел, как она падает, потом дергается, потом крутится — все крутится и крутится.
Прошло несколько минут, прежде чем она совсем затихла.
Он покосился на ее туфли. Он помнил ее туфли с первого раза, когда она села к нему в такси. Ужасно хотелось отнять их у нее.
Теперь, когда она неподвижно висела на тросе и выглядела совсем мертвой, она снова напомнила ему мать.
Она больше никому не сделает больно.
Совсем как его мать!
— Ее я придушил подушкой, — сказал он, обращаясь к Дениз. Но она не ответила. Правда, он особенно и не ждал от нее ответа.
Туфли он решил оставить, хотя его так и подмывало их забрать. В конце концов, забирать туфли — это стиль Туфельщика. А не его.
121
25 января, воскресенье
Стояло погожее воскресное утро. Начинался прилив, и младенец на соседней барже не плакал. Может, умер, с надеждой подумал Ра. Он читал о синдроме внезапной детской смерти. Может, и этот младенец тоже скончался внезапно? А может, живой. Но лучше бы умер.
Перед ним на столе лежали все выпуски «Аргуса» за неделю. По ним разгуливал кот Боцман. Ну и пусть себе разгуливает! Они с котом пришли к взаимопониманию. Зато Боцман больше не ходит по его туалетным цепочкам. А если хочет походить по газетам — что ж, пожалуйста.
Ему очень нравилось то, что он читал.
Жена Туфельщика покончила с собой. Все вполне понятно. Арест мужа стал для нее настоящим ударом. Гэрри Старлинг был в Брайтоне человеком известным. Большой шишкой. Скорее всего, жена не вынесла позора. Она сама ему сказала, что хочет покончить жизнь самоубийством, — и вот в самом деле повесилась.