Мертвый, как ты

Грейс подошел поближе, чтобы разобрать, что написано более мелким шрифтом. Ниже было напечатано:

«РЕГИСТРАЦИОННЫЙ БЛАНК

Вх. № D5678

Миссис Молли Уинифрид Глоссоп

Ум. 2 января 1998 г. Возраст — 81 год».

Грейс внимательно перечел строчки, перед которыми стояли квадратики. В некоторых квадратиках стояли галочки:

 Церковный взнос

 Гонорар врачу

 Плата за удаление кардиостимулятора

 Плата за кремацию

 Плата могильщикам

 Плата за распечатку документов

 Цветы

 Памятные открытки

 Объявления о смерти

 Гроб

 Урна для останков

 Гонорар органисту

 Плата за могилу

 Плата за похороны на церковном дворе

 Гонорар священнику

 Церковный взнос

Похороны — 12 января 1998 г. в 11 часов на кладбище в Вудингдине.

Он снова перечел бланк. Потом еще раз. Он не мог двинуться с места.

Память отбросила его на двенадцать лет назад. К обгорелому трупу, который лежал в морге Брайтона и Хоува. Грейс вспоминал старушку, чьи обгорелые останки они тогда нашли в сгоревшем микроавтобусе «форд-транзит» и которую так и не опознали. По инструкции останки хранили два года, а потом за счет казны похоронили на кладбище в Вудвейле.

За годы службы в полиции суперинтенденту Грейсу довелось видеть много ужасов; он научился вытеснять страшные зрелища из головы. Но были такие воспоминания — совсем немного, он мог пересчитать их по пальцам на одной руке, — которые он сохранит до самой смерти. Одним из таких ужасных зрелищ стала никому не известная маленькая старушка. Прошло много лет, но он все помнил, как будто это было вчера.

И вдруг в потайной комнатке старого, полузаброшенного гаражного бокса перед ним наконец-то забрезжил свет.

Грейс почти не сомневался в том, что знает, кто она такая.

Молли Уинифрид Глоссоп!

Но кого же тогда похоронили на Мемориальном Вудингдинском кладбище 12 января 1998 года, в понедельник, в одиннадцать часов утра?

Грейс почти не сомневался в том, что знает ответ и на этот вопрос.

103

18 января, воскресенье

В полутьме Джесси в очередной раз услышала виброзвонок телефона. Потом на время телефон замолчал и завибрировал снова. В горле и во рту пересохло; она понятия не имела, который сейчас час. Глаза различали слабый серый свет. Может, уже рассвело? Время от времени она задремывала, но вскоре просыпалась, потому что у нее закладывало нос и она не могла дышать.

Плечи свело судорогой. Вокруг постоянно что-то скрипело, лязгало, хлопало, скрежетало. С каждым новым звуком Джесси вздрагивала. Ей казалось, что тот тип возвращается, что, может быть, он крадется к ней. Мысли метались в голове. Кто он такой? Зачем привез ее сюда? Что хочет с ней сделать? Что ему надо?

Вспоминались страшные кадры из когда-то любимых фильмов ужасов. Джесси старалась переключиться на приятные картины. Например, как они с Бенедиктом на ее прошлый день рождения поехали на греческий остров Наксос. Как они обсуждали свадьбу и будущую совместную жизнь.

Где же ты теперь, милый Бенедикт?

Завибрировал телефон. Четыре гудка — и переключился на автоответчик. Может, ей прислали сообщение? Кто звонит — Бенедикт? Родители? Она снова и снова безуспешно пыталась освободиться. Старалась повернуться, ослабить узы на запястьях, высвободить хотя бы одну руку. Но лишь снова и снова ударялась головой. Плечи как будто вылезли из суставов. Спина больно билась о жесткий пол.

Наконец истощились последние силы. Она лежала неподвижно, в полной неизвестности. Влага внизу живота и на бедрах уже не была теплой. Там все зудело и горело. Чесалась и щека — ужасно хотелось ее почесать. И еще все время приходилось глотать желчь, которая подступала к горлу. Джесси помнила, что уступать слабости нельзя. Если ее вырвет с заклеенным ртом, она задохнется.

Она опять заплакала; от соленых слез жгло глаза.

А может, позволить себе подавиться желчью и умереть? И тогда все закончится до того, как тот тип вернется и сделает с ней что-то ужасное! Лишить его хотя бы такого удовольствия.

Доверие к любимому мужчине слабело. Джесси закрыла глаза и впервые за очень долгое время стала молиться. Ей не сразу удалось вспомнить все слова молитвы.

Не успела она закончить, как телефон завибрировал снова. Четыре звонка — и тишина. Потом она услышала другой звук.

Она его узнала и обмерла от ужаса.

Рев мотоциклетного мотора.

104

18 января, воскресенье

Коронером Брайтона и Хоува была отважная дама. Но когда она пребывала в дурном настроении, не только ее подчиненным, но и закаленным опытным сотрудникам полиции становилось не по себе. Впрочем, Грейс знал эту даму не первый год и помнил, что здравомыслия ей не занимать и что она способна на сочувствие и сострадание. Лично у него до сегодняшнего дня не было с ней никаких трений.

Наверное, все дело в том, что он позвонил ей домой после полуночи и разбудил — судя по сонному голосу. Немного придя в себя, коронер, естественно, не могла скрыть досады. И все же, будучи профессионалом, дослушала его до конца, время от времени задавая уточняющие вопросы.

— Вы, суперинтендент, просите об очень большом одолжении, — сказала она, когда Грейс замолчал. Теперь ее голос напоминал голос суровой директрисы школы.

— Понимаю.

— У нас в Суссексе таких контор всего две. И добиться разрешения обычно бывает очень и очень нелегко. Вы многого хотите.

— Мадам, обычно речь не идет о жизни и смерти. — Грейс решил обращаться к коллеге сухо и официально. — Но сейчас, по-моему, вопрос именно такой.

— Только на основании слов приятеля пропавшей девушки?

— В ходе поисков Джесси Шелдон мы связались с рядом ее друзей — жених составил список. В прошлый четверг лучшая подруга Джесси получила от нее текстовое сообщение и снимок туфель, которые девушка купила специально к сегодняшнему вечеру. Пара на снимке идентична с туфлей, которую мы нашли на тротуаре рядом с ее квартирой — точно на том месте, откуда ее увезли.

— Вы уверены в том, что жених не замешан в похищении?

— Да, у него алиби, мы проверили. В похищении также не могли участвовать и остальные трое подозреваемых по делу Туфельщика.

Кэссиан Пью в то время находился на курсах повышения квалификации в Брамсхилле. Даррен Спайсер вернулся в приют Святого Патрика в девятнадцать тридцать, то есть тоже физически не мог совершить похищение. А Джон Керридж в это время сидел в Центре предварительного заключения.

Немного помолчав, коронер сказала:

— Они предпочитают работать рано утром — на рассвете, чтобы не пугать народ. Значит, раньше утра понедельника ничего не получится.

— Слишком долго ждать! До понедельника еще тридцать часов. Нам нужно как можно скорее найти улики. Если мы что-нибудь обнаружим, придется посылать улики в лабораторию. Результаты появятся не раньше середины следующей недели — и это в самом лучшем случае. А сейчас у нас каждый час на счету! Мы не можем ждать так долго. Это в самом деле вопрос жизни и смерти!