Мертвый Змей и Кубок Огня

– Ирландская сборная выполняет круг почета в сопровождении своих талисманов, а Кубок мира по квиддичу вносят в верхнюю ложу!
– объявил Бэгмен.

Вскоре министерскую ложу залил слепящий магический свет, так, чтобы со всех трибун было видно, что происходит внутри. Затем два взмокших волшебника внесли увесистую золотую чашу, которую и передали Корнелиусу Фаджу.

– Давайте громко поаплодируем доблестным проигравшим - Болгарии!
– громогласно предложил Бэгмен.

И вот в верхнюю ложу по лестнице поднялись семеро потерпевших поражение болгарских игроков. На трибунах прокатилась волна благодарных рукоплесканий; Гарри видел блеск и мерцание тысяч и тысяч объективов омниноклей, направленных на спортсменов. Болгары один за другим проходили между рядами кресел, Бэгмен называл имя каждого, и сначала им пожимал руку их министр, а затем - Фадж. Крам, шедший последним, выглядел очень неважно: вокруг глаз залегли черные тени, на лице запеклась кровь; он все еще сжимал снитч. Гарри обратил внимание, что на земле он чувствует себя гораздо неуверенней. У Крама было плоскостопие, и он заметно сутулился. Но стоило прозвучать его имени, как весь стадион разразился громоподобным, разрывающим уши ревом.

Потом появилась ирландская команда. Эйдана Линча вели под руки Моран и Конолли; второе падение явно не прошло для него бесследно, парень основательно окосел, но все равно улыбался от счастья, когда Трой и Куигли высоко подняли Кубок, а трибуны под ними бушевали от восторга.

Глава 8. "Пьяное" шествие или операция "Спасти рядового...".

Они скоро присоединились к толпам, которые теперь выходили со стадиона и отправлялись к своим палаткам. Фонари освещали путь, в ночном воздухе разносилось нестройное пение, а над их головами проносились лепреконы, гогоча и размахивая лампами. Когда вся компания в конце концов добралась до палаток, спать никому не хотелось и, оценив разгул веселья вокруг, Темный Лорд просто махнул рукой и сказал, что пойдет к Малфоям.

– И ещё, мисс Лестранж, присмотрите, пожалуйста, за ними. Боюсь, тихой эта ночь не будет. Непосредственной опасности не ожидаю, но осторожность и присмотр взрослой волшебницы лишними не будут.

– Когда вы планируете вернуться, лорд Гонт?
– спросила Катрин.

– Если все будет именно так, как я подозреваю, то ближе к утру. Так что место в палатке свободно.

– Значит, у меня есть возможность не возвращаться в мое одинокое незачарованное творение маглов. Что ж, это совсем не плохо.

Темный Лорд развернулся и пошел по направлению к центру поля, где располагалась палатка Малфоев. Гермиона на мгновение хотела окликнуть его и поинтересоваться, что именно может произойти ночью, но благоразумно решила воздержаться.

***

Великий темный маг раздраженно отпихнул ногой ошивающегося у входа павлина, облагодетельствовал его невербальным Силенцио, дабы тот перестал вопить, после чего откинул полог палатки и вошел.

– Люциус, мой скользкий друг, это у тебя такая охранная система на палатке? Один голосистый павлин?

– Разумеется, нет, - ответил лорд Малфой.
– Но хорошая защита никогда не выдает себя без нужды, милорд. Зачем вы посетили мою скромную обитель?

– Очень скромную. Да более... гм... выдающуюся ещё надо поискать на этом поле.

– О, более чем скромную по сравнению с Малфой-манором.

Темный Лорд вспомнил внутреннее убранство вышеозначенного поместья и признал правоту собеседника.

– Люциус, ты ничего странного не заметил в ложе Министра? Помимо того, что Крауч занял два места, разумеется.

– И при этом так и не появился, - кивнул светловолосый маг.
– Нет, ничего странного я там не заметил. А чем вызван этот вопрос?

– Видишь ли, Люциус, смерть и воскрешение в моем случае имели ряд неучтенных последствий, как и кое-какие ритуалы, проведенные мной после воскрешения. В целом, ничего негативного, но моя чувствительность выросла. В частности, это касается меток Вальпургиевых Рыцарей. Сейчас я могу на небольшом расстоянии вокруг себя безо всяких заклинаний ощутить, где именно находится любой из носящих метку. Точность, конечно, далека от идеала, но мне хватает. А теперь я хотел бы выяснить, мой скользкий друг, кто был вторым членом нашего Ордена, находившимся сегодня в министерской ложе.

Повисло долгое молчание.

– Насколько я видел, никого из носящих метку за исключением, разумеется, меня там не было.

– Насколько ты "видел". А способов обмануть зрение в нашем мире более, чем достаточно.

– Оборотное зелье посреди матча никто тоже не пил, - задумчиво сказал Люциус.
– За остальное поручиться не могу.

– Будем разбираться. Думаю, на основе воспоминаний твоей семьи. Омут памяти или легилименция?

– Лучше первое, - сказал лорд Малфой и щелкнул пальцами.
– Добби, принеси Омут памяти из моего кабинета!

***

– Вот, значит, что произошло, - сказал Темный Лорд, вынырнув из Омута Памяти, в которым колыхались воспоминания Драко, сидевшего ближе всего к занятым домовичкой Крауча местам.

– Но как это вообще возможно? Крауч никогда бы на это не пошел.

– Крауч, может быть, а вот в его покойной жене я не был бы так уверен. И ещё, каким бы фанатичным нашим врагом Крауч ни был, ему нужно было продолжить род, а его жена умерла. А то, что наследник под Империусом нисколько не мешает тому зачать внука...

– И что вы собираетесь по этому поводу предпринять?

– Как что? Будем выручать.

– Что вы запланировали, милорд?

– Что я запланировал? Кажется, кое-кто застоялся и давно уже хотел бы размяться и заодно слегка развлечься? Вот я и предоставлю вам такую возможность. Только постарайтесь обойтись без смертельных и особо опасных заклинаний - трупы нам сейчас не нужны. Все должно выглядеть как процессия ветеранов предыдущей войны, спьяну решивших поразвлечься и вспомнить старые времена, а не как организованные действия.

***

Когда равенкловцы все-таки отправились спать, дабы встретить запланированные Темным Лордом события чуть более бодрыми, из каждого уголка лагеря ещё слышались удалые песни и подозрительные гулкие удары. Впрочем, ночной лес, в котором им приходилось засыпать летом, был местом не сильно тише, чем наполненный празднующими победу Ирландии болельщиками лагерь, так что особых проблем не возникло.

Впрочем, те же самые лесные привычки и не давали погрузиться в сон полностью - даже в безопасном Сердце Леса привычка чутко спать и, при возможности, краем сознания отслеживать происходящее вырабатывалась довольно быстро. Так что Гарри лежал на кровати, дремал и краем сознания отслеживал по магии случайно пролетающих в вышине лепреконов.

А потом монотонный гул празднующего лагеря резко изменился - пения больше не было слышно, доносились тревожные крики и шум беготни. Сидхе, воспитанный василисками, приоткрыл глаза и немедленно прислушался к происходящему вокруг. Когда его ощущения не выявили ничего враждебного, на палатку и её окрестности на мгновение рухнули силы Серых Пустошей, давшие Гарри приблизительную оценку обстановки - непосредственно рядом с ними ничего не происходило.

На стоящей неподалеку кровати резко вскинулась Гермиона, разбуженная дыханием Пустошей. С губ Гарри сорвалось раздраженное шипение - незачем было сообщать возможному противнику, что они проснулись. Впрочем, шипение быстро умолкло, так как разум сидхе осознал, что заметить неосторожность равенкловки было просто некому.