Мертвый

Ему показалось или Управляющий на самом деле облегченно перевел дыхание? Конечно показалось, ведь души не дышат, у них нет тела, а, значит, и легких.

В любом случае, Абид сразу успокоился, даже улыбнулся и сказал (облегчение в его голосе Артем уловил точно):

– Такое случается, особенно в ранний период посмертия, тут требуется определенный навык. Я постараюсь все выяснить о подобных случаях. Вы, главное, не беспокойтесь, для вас это ничего плохого не означает. Еще есть какие-то вопросы?

– А как я найду завхоза? – спросил Артем.

– О, с этим у нас просто! Стоит вам подумать, куда вы хотите попасть, как вы сразу же туда попадаете.

– Скажите, господин Управляющий…

– Нет, нет! – замахал руками тот, и укоряюще посмотрел на Артема, – Мы же договорились с вами, Артем, зовите меня по имени.

– Хорошо, скажите, Абид, а что будет потом, когда закончится мой срок здесь? Или он никогда не закончится? Дознаватель сказала мне, что это решаете вы.

Управляющий ответил на этот раз очень серьезным голосом:

– Я что-то решаю лишь частично. В Дыре, Артем, так же, как везде: все зависит от вас. Или, правильнее сказать: очень многое. А наше будущее известно только Богу.

И он развел руками и скосил глаза к потолку, словно где-то там сейчас находился Бог и мог подтвердить его слова.

Да уж, Артем мысленно почесал затылок, а не разводят ли меня? Ладно, поживем – увидим, решил он, а вслух сказал: – Я готов!

– Успехов! – улыбнулся Абид и исчез вместе со своим прекрасным кабинетом.

***

А Артем вновь оказался в ставшем уже привычным коридоре, и перед ним вновь была дверь. На этот раз дверь вполне обычная, покрашенная в тон стенам в зеленый цвет. На двери висела табличка с лаконичной надписью: «Завхоз ЦРБ», под которой он увидел уже привычную подпись черным фломастером: «дыра в Дыре». Интересно, кто это здесь так развлекается?

Артем постучал, и дверь, не имеющая ручки (видать, ручка на двери положена лишь Управляющему) тут же приоткрылась. Артем зашел в просторное помещение, в паре метров от двери перегороженное от стены до стены чем-то вроде прилавка, на который опирался локтями угрюмый мужик в рабочей спецовке с белой карточкой «Завхоз» 11 на нагрудном кармане. Именно мужик, а не душа, самый настоящий, чему Артем, сам от себя не ожидая, очень обрадовался, как чему-то привычному и почти родному.

11

Сейчас бы сказали – «с бейджиком».

Однако завхоз его радости, видимо, не разделял. Хмуро глянув на вошедшую душу из под густых бровей, он осведомился грубым голосом:

– Артем Дмитриев?

– Добрый день! – не обращая внимания на грубый тон, приветливо поздоровался Артем.

– Где ты здесь день увидел, придурок? – раздраженно ответил завхоз, пробурчав, – наберут идиотов, возись с ними.

Потом, видимо, чуть успокоившись, сказал:

– Ладно, парень, тебе как новенькому, скидка. Зови меня Петровичем, я местный завхоз, – и, сделав паузу, добавил, – пока.

И заржал, словно сказал что-то ужасно смешное. Артем тактично улыбнулся и промолчал, подумав: «Петрович он, блин, надо же, как оригинально! Да тут и должен быть Петрович, и если я все правильно понимаю, так служебное тело кличут».

Он подошел к прилавку, облокотился на него и оказавшись лицом к лицу с Петровичем, равнодушно, но твердо спросил:

– А в прошлой жизни вас как звали? – и зачем-то неожиданного для себя самого подмигнул завхозу.

Шея Петровича налилась багровым цветом, видимо, от возмущения. Он открыл рот, потом закрыл его. Как-то быстро стрельнул глазами по углам и уже гораздо тише, но тем же грубоватым голосом скромно ответил:

– Наташей. Но сейчас это не имеет никакого значения!

– Как скажешь, Петрович! – развел руками Артем, – Мне вообще без разницы.

– А коли без разницы, нечего тут и языком молоть, – вновь пробурчал Петрович, бывший до этого Наташей, и объявил, с чем-то сверившись в лежащем рядом гроссбухе (иначе этот огромный и потрепанный журнал язык назвать не поворачивался):

– Значит, так. Пойдешь пока на кухню, там повар нужен. Понял?

На что Артем ответил:

– Я-то понял, только сразу предупреждаю, повар из меня такой же, как и певец. То есть – никакой. Яичницу, там, могу пожарить или бутерброды сделать, но не более.

– Именно поэтому тебе и нужно служебное тело, – ехидно ответил Петрович и пошел куда-то вглубь кладовки, весело повторяя про себя:

– Так, где у нас здесь повар?

«Чего это он так развеселился? – подумал Артем, – не к добру это». И предчувствие его не обмануло. Через пару минут завхоз вернулся, неся на изгибе локтя что-то сморщенное и непонятное, но отдаленно знакомое. Вот только на что это похоже, он сообразить не успел, прерванный словами Петровича:

– Душа Артема Дмитриева, потрудитесь получить служебное тело повара. Обещаете ли вы хранить данное тело в целости и сохранности и не подвергать его неоправданному риску?

– Обещаю, – на автомате ответил растерявшийся Артем.

– От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься, – словно припечатал завхоз и сунул это нечто в руку Артему.

Тот машинально принял и в недоумении спросил:

– И что мне с этим делать?

– Просто приложи к себе, – пожал плечами Петрович, но глаза его при этом хитро поблескивали.

Глава 9

Артем стоял перед большим зеркалом, висевшим на стене возле прилавка, и внимательно рассматривал себя. Он был бабой, в смысле – женщиной. И звали его, вернее теперь уже – её, Степановной. Если точнее, так звали то служебное тело, которое выдал ему завхоз. Без имени, без фамилии, просто – Степановна и все.

Самое странное, что Артем и ощущал себя сейчас именно Степановной – женщиной немного за шестьдесят. Ну, как немного…

«Если точнее, то шестьдесят девять, – подумала Степановна, – но это уже никого не касается и к делу отношения не имеет».

Она поправила фартук, достала из специального кармана расческу и тщательно расчесала слежавшиеся волосы. Из того же кармана достала тюбик с помадой и слегка подкрасила губы. После чего обернулась к Петровичу и сказала:

– Ну так что, Петрович, пошла я работать?

– Когда обед приготовишь, звякнешь, Степанна? – заискивающе ответил Петрович, кивнув на стоящий сбоку старый дисковый телефон.

– Посмотрим, как вести себя будешь! – надменно ответила та, степенно выплывая из кабинета, но почти незаметные нотки кокетства натасканный слух завхоза все же различил.

– Если чего надо, ты обращайся! – крикнул он в уже закрывшуюся за поварихой дверь.

***

Степановна была женщиной работящей, впрочем, как и все остальные служебные тела в Дыре. Тут работал принцип функциональности в конкретной области, а все остальное – вторично. Если это тело повара, как в данном случае, то обретая его, ты становишься, в первую очередь, именно поваром. Все остальные функции и потребности тела вторичны и подчинены главной функции – готовить пищу.