Мерзавец

Зло прищурившись, я поставила турку обратно на плиту, взяла пульт и включила телевизор, чтобы не делать всё в молчании. Наличие Картера на нашей кухне меня сильно нервировало, а по телеку как раз показывали утреннюю сводку новостей, которую часто просматриваю за завтраком. Достала три кружки, краем уха вслушиваясь в то, что вещает диктор, налила себе ароматный напиток со сливками и принялась варить новые порции парням.

– … а на центральной улице откроется новый фонтан. А теперь перейдем к другим новостям. Прошлой ночью неизвестные избили сына районного депутата. Дамира Яцушко нашли в критическом состоянии за зданием популярного у молодежи ночного клуба “Инферно". Помимо многочисленных ран, у потерпевшего черепно-мозговая травма, из-за которой он находится в коме. Началось расследование…

Звонкий голос ведущей прошелся по моим нервам, словно острейшее лезвие. Я вздрогнула, чуть ли не уронив чашку на пол. Машинально повернулась в сторону Кости и Макса, но те сидели, общаясь о чем-то своем и не обращая внимание на передачу.

Что еще произошло вчера?

Нет, я не жалела этого ублюдка, просто… Не знаю, но что-то мне очень не нравилось в этой истории, только догадка ускользала от меня каждый раз, когда я пыталась ее поймать.

Дрожащими руками засыпала в джезву кофе, сахар, добавила воду и поставила на огонь, а сама взялась за телефон.

– Мася, – выдохнула я в трубку торопливо, – скажи, а что… что ты еще помнишь?

– Ты о чем? – удивленно отозвалась подруга.

– О моем дне рождении. Как вы с девочками познакомились вчера с…

– Теми уродами? – почти выплюнула Максим. – Это все Петровичев. Сначала прицепился ко мне, угостил какой-то супермодной фигней. Боже… И я, как дура, повелась!

– Мась, поподробнее, остальное потом выслушаю, – попросила девушку.

– Дальше все в тумане, Кать. Мы с девочками оказались за столиком, а затем… пили. После нас вытащили, а мой Дима рассказывал, что хотел этим ублюдкам дать по заслугам. Но знаешь… там бить уже некуда, в общем. У того Николая, что со мной сидел, почти все зубы выбиты.

Я вдруг вспомнила, как он поцеловал мою руку. Слишком интимно для простого приветствия, даже сейчас передёргивает. Пару секунд я молчала, разглядывая собирающуюся пенку на поверхности кофе, а затем спросила:

– Видела сегодняшние новости?

– Нет. А что там?

– Дамира тоже избили, – напряженно думая, ответила я. Что-то подозрительно это все… – И еще он, оказывается, не нашего полета птичка.

Усмешка вышла горькой.

– Сын чиновника, Мась.

Я же говорила, что узнаю его взгляд из множества других? Даже в толпе. Картер смотрел по-иному. Тяжело, настолько холодно, что по коже проходил озноб. И мне казалось, что на месте, где задерживался его взор, торчат стрелы из льда. Сейчас внимание Макса было пристальным. Не нужно быть гением, чтобы понять: он слышал разговор.

– Ладно, потом перезвоню, – поспешно завершила вызов я и сняла джезву с огня.

Разлив горячий напиток, поставила две чашки перед парнями.

– Господа больше ничего не желают? – раздраженно поинтересовалась у них.

– Желают. Твоей благосклонности, – хмыкнул брат, делая глоток и с наслаждением прикрывая глаза. – Вот поэтому я люблю, когда кофе варишь ты. Он получается офигенным. Правда вкусный, Макс?

Картер пожал плечами:

– Обычный.

Зря я не добавила в его порцию немного горчицы. Тогда бы точно кофе вышел за рамки нормальности.

– Мог бы просто промолчать. Я пошла, меня не… – я вдруг отметила, что Макс сжимает ручку кружки левой рукой, а правую прячет под столом, хотя точно знаю, что он правша. Странно. – Меня не беспокоить.

И я пошла, ощущая, как в лопатки впиваются невидимые обжигающие холодом стрелы. В комнате я заперлась на ключ и бросилась на еще не застеленную постель. Не хотела ни о чём думать. Особенно о том, что Картер меня неимоверно бесит даже самым простым присутствием. Ненавижу!

Ближе к вечеру в комнату постучался отец. Если бы Костика я послала, то главу семейства игнорировать точно не стоит. Пусть у нас и не самые тёплые отношения со дня смерти мамы, но я всё же никогда не отрицала факта его любви ко мне как к дочери.

Открыв дверь, наткнулась взглядом на протянутую коробочку, перевязанную большим желтым бантом.

– С прошедшим, девочка моя!

Владимир Котов был довольно грузным мужчиной в свои сорок семь лет. Некогда русые волосы сейчас выцвели, ясные серые глаза стали блёклыми, а на лице присутствовали явные признаки старости.

– Привет, папа, – улыбнулась я вяло. – Что-то ты припозднился.

Протянула руку и взяла коробочку, после чего взглянула на родителя, в взоре которого было видно разочарование. Очевидно, что реакции он ждал не такой, но и я себя переступить не могу.

– Были дела. Прости.

– Да ничего, – пожала я плечами. – Я неплохо провела время с подругами.

Отец промолчал, из-за чего в комнате повисла тяжелая пауза, напрягая нас обоих.

– Откроешь? – кивнул он на коробку, которую я теребила в руках.

Честно говоря, не было никакого желания. Я знала, что там очередная дорогая безделушка, купленная на деньги с доходов бизнеса. На те самые деньги, заработанные фирмой построенной на крови дорогого мне человека.

Я посмотрела на отца, но не смогла отказать. Развязала бант, сорвала подарочную упаковку и увидела бархатную коробочку для украшений. Уже усмехнулась, открывая, но моему взору предстал блестящий ключик с известным логотипом.

– Она уже минут тридцать дожидается тебя на улице.

Я подняла взгляд на родителя, не веря собственным ушам.

– Ты даришь мне машину? Мне? После того, что случилось с мамой?

Владимир Котов болезненно улыбнулся, демонстрируя до сих пор незажившие раны.

– Я много об этом думал, Катюша. С тех пор я прикладываю максимум усилий, чтобы обеспечить твою безопасность. А мама…

Он хотел сказать. Я видела, что он очень хотел сказать то, что я жду от него уже много лет, но и в этот раз отец предпочёл промолчать. Да, ему больно. Да, он делает всё, чтобы та история никогда не повторилась. Но это не отменяет того факта, что мамы больше нет. Что её не стало по его вине.

– Спасибо, – равнодушно бросила я, чувствуя, как горло снова сжимается от непролитых слёз. – Это всё? Мне нужно собираться на встречу.

– Да, это всё, – папа бросил на меня долгий задумчивый взгляд и, наконец, ушел оставив наедине с привычным душераздирающим чувством, от коего не было спасения.

Я не любила разговаривать с папой. После таких редких моментов в душе всегда пульсирует болезненной пустотой чёрная дыра, которую мне просто нечем залатать. Посмотрев на ключ, я положила его на комод у двери. Не пойду смотреть. Сейчас мне совсем этого не хочется.

И только я попыталась закрыть дверь, как её толкнули. Костик вновь бесцеремонно вошел внутрь и окинул комнату взглядом.

– Тебе не кажется, что пора сделать ремонт? – завёл он старую пластинку.

Я закатила глаза и сложила руки на груди.

– Мне кажется, нужно сделать уборку. Убрать посторонних из комнаты и будет идеально, – ответила я, ожидая пока братец скажет, чего пришел.

– Я серьёзно! В этой комнате с момента нашего въезда ничего не менялось.

– Что ты хотел? – нахмурилась я, не желая обсуждать эту тему.