Мерзкая семерка

– Тут мужчины, женщины, есть даже дети, – сказала она. – Оркам все равно, кого убивать. Разумеется, Амогг Хадакк никогда не показывала нам, что имеет хоть какое-то понятие о милосердии.

– Милосердие – это слабость, – вмешалась Верена. – Орки этого не выносят. Они все дерутся – самцы и самки, даже те бесполые существа, что считаются их детьми, берутся за оружие, едва смогут его удержать. Если вспомнить, что живут они в этих почти бесплодных холмах, окруженных укрепленными городами людей, то, по-моему, у них и выбора особо нет.

– Неужели мне послышалась тень сочувствия в твоем голосе? – спросила Мейвен.

Верена пожала плечами, от чего устроившийся там слинкс обиженно заворчал.

– Между нами никогда не было дружбы. Много лет назад был один общий враг, и еще я выменивала слитки оркского железа на еду и товары.

Тиарнах почесал косматые рыжие волосы.

– Сомневаюсь, что после стольких лет я отличу Амогг от других орков. У нее была на глазу повязка?

– Ты дурак и пьяница, – фыркнул Лоример.

Тиарнах кивнул:

– Ну и что с того? Я мог спутать ее с каким-то другим орком с повязкой. Погоди… Или то был крупный берсерк из Вандауры? За эти столетия я стольких повидал и убил, что давно потерял счет, а все лица путаются.

Верена снова оглядела верхушки окружавших бухту утесов.

– Нам лучше быть осторожнее. Войны с орками я не хочу, а наше вторжение вряд ли долго останется незамеченным.

– Я не боюсь орков. – Некромантка взглянула на Лоримера. – Никому из них не справиться ни с вампиром, ни с моим колдовством.

Тиарнах усмехнулся.

– Твой огроменный вампир страшный, ага, но, сдается мне, вы с ним никогда не стояли на пути у стаи воинственных орков. Так?

Мейвен нахмурилась.

– Амогг была ненамного крупнее Лоримера.

– Значит, нет, – сказал Тиарнах. – Ты ни разу не встречала настоящего орка. Когда Амогг служила у Черной Герран, она была просто молодым воином. – Он не стал утруждать себя дальнейшими пояснениями, но ухмылка была нацелена на то, чтобы разозлить Мейвен.

Пока некромантка и бывший бог цапались, Лоример, принюхиваясь, прошелся по берегу. Его взгляд обратился на восток, в сторону леса.

– Чую запах орочьего пота, стали и масла. Они наблюдают за нами.

Когда темнокожий обернулся к бледным, Амогг отползла от края утеса. Он был крупным для человека и, судя по тому, как его избегали люди помельче, несомненно, опасным. А еще он казался странно знакомым, но она убила немало людей, что по глупости совершали набеги на берега орков. И надеялась, что этот бросит ей вызов в бою. Его череп будет славно защищать границу Хадакка от злобных человеческих духов.

– Поделись со мной истиной Гардрама, – попросила она Вундак.

– Женщина с татуировкой владеет магией, – ответила шаманка. – Очень скверной. Вокруг нее – смерть. Ее нужно убить первой.

Из всех орков Вундак была ближе к тем, кого люди зовут колдунами, только с хорошей и чистой силой – через нее боги проявляли свою волю.

Амогг хмыкнула, внутреннее чутье не подвело, как всегда.

– А что скажешь про высокого и про рыжего мечника?

– Тот, что самый высокий, – не настоящий человек, – прорычала Вундак и сплюнула. – Его дух не привязан к плоти как подобает. Свое тело он носит, как мы носим плащ из звериной шкуры.

– Люди! – вставил Рагаш. – Отравляют все, к чему прикасаются.

– Верно, – согласилась с ним Амогг, обнажая бивни.

Эти люди ее беспокоили. А высокий все больше напоминал одного из капитанов прежнего вождя, тоже чернокожего. И того человека не могли сразить ни мечи, ни копья, ни великаны.

– Тот, который рыжий, опаляет мои глаза, – продолжала Вундак. – В нем есть искра ярчайшего света. Думаю, он не совсем человек.

Страх, который Амогг испытывала, беспричинным уже не казался, но от этого еще больше хотелось срубить им головы, как и должно поступать оркам.

Она отступила к лесу и поднялась на ноги, разминая затекшие мышцы, осторожно провела пальцем по лезвию своего старого топора. Металл оставил на коже тонкий порез, а несколько ярких капелек крови вызвали улыбку. Топор хоть и старый, но все еще острый, жестокий и смертоносный, как прежде. Готовясь к бою, Амогг прочертила кровавые полосы на щеках.

Вундак и Рагаш нацепили тетивы на луки, оттянули их, проверяя, что жилы тугие.

– Сразимся, – произнес Рагаш. – Возьмем их головы, а остальное отправим обратно в море.

Вундак покачала головой:

– Тут происходит что-то важное. Я чувствую скопление силы. И опасаюсь.

– Боишься? Ты? – расхохоталась Амогг. – Хорошая шутка.

Зеленое лицо Вундак посерело, а уши крепко прижались к черепу.

– Ты разве не чувствуешь? Мир балансирует на лезвии клинка.

Веселье Амогг угасло.

– Ты правда считаешь эту мелкую армию такой опасной?

Вундак насупилась.

– Обычные люди – ничто, но трое, о которых ты спрашивала, другие. А про вождя их лодок вообще ничего сказать не могу. Она укрыта от взгляда Гардрама.

Ее слова дали Амогг пищу для долгих размышлений. Она еще продолжала ее пережевывать, когда из тени возник ее наблюдатель.

– Вождь, – сказал орк. – Нет других кораблей. А воины Хадакка собраны.

Она кивнула и взмахом руки велела ему уйти.

– Ну, Вундак, время пришло. Что скажешь – нам драться или же говорить?

Вундак пожала плечами.

Рагаш приложил к луку стрелу.

– Сначала говорим, а потом деремся. Конечно, если они нас не отговорят.

– Что ж, справедливо, – сказала Амогг. – Так мы и сделаем.

Все трое, проскользнув через лес, присоединились к воинам Хадакка, которых удалось созвать за короткий срок – толпа примерно из сотни орков, вооруженных топорами и копьями, бурлила у подножия холма. Часть воинов могли похвастаться стальными цепями и кусками железа, но большинство носили лишь шерсть, кожу и дерево. Старейшин, на голову возвышавшихся над меньшими и младшими соплеменниками, была всего дюжина. Под ногами у взрослых орков шныряли несколько десятков граббсов, самых смелых, вооруженных заостренными палками и зазубренными камнями. Если дело дойдет до битвы, их, скорее всего, перебьют, ну а выживших стоит откармливать – Гардрам сотворил орочью плоть такой, что, когда идет бой и кровь гудит в венах, орки делаются мощнее и крупнее. Вот почему Амогг была самой огромной и сильной из всех.