Мерзкий старикашка

— То, что вы милость к сирым да убогим проявляете, это хорошо. За это воздастся. А вот то, что добрую еду на свиней переводите… — только увидав клубни я понял наконец, чего мне в монастырской еде не хватало. Ее, родимой — вареной, с маслицем, чесночком да укропчиком, м-м-м-м… — Знаешь ли ты, юноша, сколькими разными способами можно приготовить картошку? Да я даже сосчитать не возьмусь все!

— Чудно, — подивился парубок. — Никогда не слыхал, чтобы свинские яблоки кто готовил.

— Кхе-кхе. А не просветит ли нас добрый монах, — не знаю, прости, твоего имени, — об этих особых монастырских способах? — раздался за моей спиной голос трактирщика.

— Брат Прашнартра, — ответил я, оборачиваясь. — И просвещу. А то, виданное ли дело — целое состояние свиньям скармливаете. Подмороженную там, или с гнильцой, это я понимаю, или мелочевку вот… Мне потребуется твоя кухня и помощники, почтенный.

И дело у нас закипело. Посмотреть за готовкой невиданных блюд из почти несъедобного, как считалось, продукта, собралось все трактирщиково семейство, свободные работники, а там и постояльцы с соседями начали подтягиваться. Последние, правда, сразу не поняли в чем дело, и довольно громко начали восхищаться моей святостью да неприхотливостью, видя как я уплетаю (да так, что за ушами трещит) вареные «свинские яблоки».

Трактирщик тоже снял с блюда пробу и вынес свой профессиональный вердикт:

— Вкус непривычный, но съедобно, — он макнул откушенный край в растопившееся масло и доел картофелину. — Да, вполне.

— Это очень простой перекус, дорогим гостям такого не подашь. Теперь, — ответил я, поднимаясь из-за стола, — научу тебя как картошку правильно тушить и жарить.

В общем, вечером в трактире был аншлаг.

— Надо же, — подивился князь Хатикани, пробуя картофельное пюре с мясной подливкой, — почитай, золотом свиней кормим. Вот, помню, года три назад лютый был неурожай, полстраны голодало, зерноторговцы тогда обогатились на ввозе…

Понимаю твое расстройство, князь — тебе, чтоб подданные не перемерли и не разбежались пришлось кубышку открывать, да оказывать им вспоможение, как это в Ашшории принято среди добрых сеньоров.

— …а расти кто картошку в должном количестве, а не только скоту на корм, так и перебедовали бы. Растение не особо прихотливое, воду любит только. Ну и растет, опять же, не везде — в Горной Ашшории много не посадишь…

— А ты у меня, из равнинной закупай. Там она хорошо растет, — поддел свояка-кровника князь Софенине, дегустирующий картошку и мясо со специями запеченные в горшочке. — Только хранится плохо. Гниет.

— Хранить надо в погребах, чтобы прохлада была. И обирать периодически, как прорастать начинает, — ответил я.

Сидели вшестером. Князья, само собой, Касец пришел, ну и хефе-каракол приперся, как и обещал. Ах да, еще я, конечно — в силу ниспосланой мне благодати, которую в общем зале сейчас пробовала в самых разных вариантах едва не половина взрослого населения посада (рассуждали при том, насколько я мог слышать, примерно так же, как и Шедад, хотя по вкусу «свинское яблоко» пришлось далеко не всем) присутствие скромного монася за одним столом с благородными никого не удивляло.

Сначала, в приватной обстановке, конечно, пришлось Труира заверять, что никто, особенно царевич, конечно же, зла на него не держит, службой его довольны, и верного слугу короны не забудут. Ну а действительно, чего бы Лисапету на него катить бочку? Он командует-то гарнизоном всего года два как, а Кагенова братца бегать из монастыря отучили куда как раньше.

Ну а потом уже предложил всему обчеству опробовать новых блюдей. Они, кстати, про них уже были наслышаны и в любом случае это сделать собирались.

— Крупная она уж больно, — с сожалением посетовал Касец. — При том же весе больше подвод на фураж надо будет, коли с собой брать. Нет, зерно да мука — надежнее. Вот разве что фуражиров предупреждать.

— Тут тебе, первый десятник, виднее — ты человек военный, а я в молитвах всю жизнь провел. Но если картофель высушить и размолоть в муку, то очень даже сытный кисель можно приготовить. Да и для выпечки тоже можно использовать.

— Покуда свинские яблоки еще не в цене, мне стоит этим озаботиться, — задумчиво произнес хефе-каракол.

Спишет как закупку муки обыкновенной — зуб даю. Да даже два.

А костерить солдаты гарнизона будут не его, а меня.

И не только солдаты. В окрестностях заставы все теперь уверены, что я кормил их по тайным монастырским рецептам, а Трундналини-то и не знает. Конфуз приключиться может, если все решат, что царь (ну, почти) народ из озорства свиной едой кормить начал. Да и для популяризации картофеля в Ашшории будет очень полезно, если паломникам блюда из него будут подавать в почитаемой во всех окрестных государствах обители — можно будет слух пустить, что бульба просветлению способствует, — а то предвижу я некоторые трудности. Труир, вон, винегрет с кислой мордой по тарелке гоняет, Зулик от картофельной запеканки тоже что-то не в восторге. А ведь солдаты, люди закаленные походно-полевой кухней. Комендант — так точно, да и князь Тимариани в походах участвовал.

Это близ долины Ста Благословений народ такое пищевое новшество воспримет нормально — шибко они близостью к нашей обители гордятся, а вот в масштабах всей страны могут быть проблемы.

Решено, надо брату-кормильцу писать.

— Мне тут в голову пришла еще пара рецептов, покуда готовили, — сообщил я. — Как бы их в монастырь переслать?

— Нет ничего проще, ваше… брат, — встрепенулся хефе-каракол, обрадованный возможности оторваться от салата. — Отпишитесь кому там надобно, а я утром гонца и отправлю.

— Вот и славно. Пойду к себе, составлю эпистолу в спокойной обстановке.

Бумагу, чернила и бамбуковое стило я позаимствовал у трактирщика.

В комнате, зажегши свечу и устроившись за столиком я задумался ненадолго. Дело выходило деликатное, для продовольственной безопасности всей Ашшории важное, и донести всю значимость проблемы необходимо так, чтобы брат-кормилец ее осознал. Тут его с первых слов надо заинтересовать, так что обращение «Дорогой Трундналини» вряд ли подойдет — насторожит скорее, что я его «дорогим» называю.

Поразмыслив еще немного, я макнул в чернила палку-писалку и вывел на листе следующее:

Привет, Святая Кастрюлька.

Выручай. Уж не помню, в каком-таком свитке я когда прочитал, как надобно готовить картошку, чтобы она не только для свиней была съедобна.

Тут с кончика стилоса сорвалась капля и на листе образовалась шикарная клякса. Ругнувшись, я скомкал предыдущее послание, выложил новый лист, собрался уже писать заново, и тут в голову мне пришла иная, гораздо более беспроигрышная идея.