Мерзкий старикашка

— Да, — кивнул парень. — Он, кстати, уже младший кормчий на корабле отца.

— Молодец какой… Так вот, вы трое с завтрашнего дня займетесь обучением царевичей владению оружием и мореходству. А чуть позже ты их научишь плясать с быками. Не подведешь?

— Очень постараюсь, — серьезно ответил Тумил.

— Ну вот и славно, — я повернулся к идущему чуть позади, в числе прочих, казначею. — Милейший князь, я задолжал своему стремянному жалование за месяц, да и на обустройство выделить бы надо. Распорядитесь.

— Как прикажет ваше величество, — ответил тот, и сделал знак какому-то ошивающемуся в отдалении типу. — Пусть юноша проследует за моим помощником.

— Понял? — спросил я парня. — Дуй. Да, Тумил, а как та деревня называется, у которой мы пристали и корреру выстроили?

Мальчик ответил. Я прямо там чуть и не сел.

А с другой стороны что-то еще подбирать уже некогда.

— Оформите эту деревню в наследственное владение первому десятнику первой сотни Блистательных, Касцу из Коренных Зубов и принесите мне как только будет готово. Я желаю пожаловать его в князья перед строем.

Хорошо быть царем — никто лишних вопросов не задает. Понесся исполнять так, что только пятки сверкают.

— Кабинет все там же, или Каген его перенес? — негромко поинтересовался я у Зулика, продолжая двигаться по дворцовым коридорам.

— Там же, где и последние сто лет, — ответил князь Тимариани. — Уже традиция, заниматься делами именно там.

Я кивнул.

Очень удачно, что у нас народ им столь привержен. Не опростоволошусь, блуждая по царским покоям в поисках нужного помещения — помню еще, где отцовский кабинет располагался.

Обстановка там, правда, за прошедшие годы сменилась полностью. Лисапетов папаня любил окружать себя вещами изящными, утонченными, гобелены с фривольной вышивкой очень уважал, а после братца мне досталось мрачноватое помещение с тяжелой канцелярской мебелью и картами на стенах — единственной живой вещью, пожалуй, в этом пристанище бюрократа оказалось нефритовое пресс-папье, украшенное резьбой из похождений все того же Громолета Охальника. Последнее напоминание о блистательном царствовании Лендеда, устроившее нового хозяина из-за исключительно удобной ручки, надо полагать.

— Присаживайтесь, князья, — я указал своим спутникам на даже визуально неудобные кресла. Не иначе Каген их заказал такими, чтобы посетителям не пришло в голову подольше задержаться. — Присаживайтесь, у нас есть несколько минут, дабы обсудить некоторые нововведения.

Арцуд, Зулик и Шедад не заставили себя упрашивать, я же усаживаться не спешил — и так уже наприседался да навставался, до ломоты в коленях.

— Я долго думал, какой именно награды достойны вернейшие, те, что поддержали меня с самого начала, — под угрозой потока и разграбления, но к чему вспоминать об этом в столь торжественный день? — Если с досточтимым Зуликом все понятно, и он по праву занял место главного министра, то как использовать таланты остальных, дабы это было выгодно и стране, и вам самим, у меня были сомнения. Однако же я принял решение. Надеюсь оно понравится и вам всем. Князь Хатикани, я уже упоминал, что желал бы видеть вас во главе царского двора.

Тот кивнул с плохо скрываемым разочарованием. Не о должности верховного церемониймейстера он мечтал. Ну что же, подсластим пилюлю до полноценного торта.

— То, как сейчас у нас разделены полномочия меня не устраивает, и потому я решил ввести должность придворного министра, назначить же на нее вас. Это не означает, что я просто переименовываю на новый лад распорядителя-кастеляна Ежиного гнезда, вовсе нет. Круг ваших задач будет гораздо шире, и значительнее. Не только хозяйственное управление дворцом, но и церемониал, включая дипломатические приемы и богослужебные торжества будут отныне на вас. Все, даже самые малые развлечения, включая и ту же царскую охоту, царские выезды, вообще все, что касается быта меня и моей семьи я хочу возложить на ваши плечи. Но не только это. Вам предстоит с нуля создать истинный царский двор.

— Не просветит ли меня ваше величество о том, что он под этим подразумевает? — Шедад уже явно прикидывал на чем он тут сможет нагреть руки, и лицо князя с каждой секундой светлело все больше и больше.

— Как бы это вам объяснить в двух словах?.. Ну вот что сейчас есть царский двор? Сборище чиновников и военных, людей, вне всякого сомнения, очень нужных и полезных, но ведь сие, согласитесь, есть скука смертная. Разговоры если о чем и ведутся, то лишь о делах, а мне бы хотелось некоторого разнообразия, развлечения что ли… Ведь как приятно, если после тяжелого дня можно спуститься в общий зал, сыграть несколько партий в джетан, под легкую музыку и вино обсудить нечто совершенно государственного устройства не касающееся… С женщинами, наконец, пообщаться. Да-да, царицы и царевны ведь тоже безумно скучают, а мы, подобно замшелым парсюкам, запираем их в женской половине, совершенно исключаем их из круга своего общения, хотя среди женщин ничуть не меньше ценительниц того же одеона, и что дурного в том, если они будут обсуждать постановку наравне с мужчинами? В этом ведь ничего предосудительного нет!

— В пьесах-то, конечно, да и их обсуждении… — задумчиво протянул князь Хатикани.

— А теперь представьте эту беседу между царевной Тинатин и… — я хохотнул. — И казначеем. Ах, как блистал сегодня солист! Да-да, украшений на нем было немало, это казне встало в кругленькую сумму.

Присутствующие негромко посмеялись — именно так это, наверняка, и происходило бы.

— Для того, чтобы этого не происходило, чтобы было разнообразие в высказываниях и мнениях на отвлеченные темы, я бы желал ввести некоторые сугубо церемониальные должности для сыновей и дочерей знати. Такие, что не приносили бы реального дохода, хотя жалование за них положить и стоит, но были бы почетными, являлись бы поводом задирать нос перед иными, кто не служит при дворе. Этим мы сможем достигнуть разом несколько целей, — я перевел дыхание и покосился на князей.

Те слушали с большим интересом. Еще бы — такое устройство придворной жизни было внове.

— Первое, мы превратим дворец в центр не только военно-политической, но и культурной жизни страны, что позволит мне не хандрить. А бодрый и веселый царь на престоле, это и для страны полезнее, и для подданных безопаснее. Верно? — я залихватски подмигнул князьям.

Все трое закивали, пряча ухмылки в бороды.

— Второе, мы сможем сосредоточить в Ежином гнезде всю активную молодежь из знатных родов, дадим им занятие, они смогут завести знакомства промеж собой еще в юные годы, будучи пока лишь царскими сокольничим, загонщиками, да хоть и проветривальщиками моих тапок — придумаете вы им всем занятия, — а к ним самим смогут присмотреться высокопоставленные чиновники, которым откуда-то надо брать пополнение в своих рядах. Наверняка самые деятельные и деловитые из них получат предложения по службе, когда достигнут совершенных лет, — а до тех пор побудут царскими заложниками и их отцы сто раз задумаются перед тем, как злоумышлять. — И знакомства, завязавшиеся в юные годы, помогут им в дальнейшем исполнять свои обязанности куда успешнее. Хотя и для взрослых мужчин и женщин потребуются вакансии, не все же мне с молодняком общаться. Третье, и самое для вас, милейший Шедад, приятное.

Я сделал паузу.

— Деньги. Если заявить, что ко двору могут поступить представители лишь самых достойных родов, многие, кто обладает изрядной мошной, пожелают дать вам взятку, дабы пропихнуть в столь блистательную компанию свое чадо. И не отнекивайтесь, берите — но лишь за право купить должность. Чтобы и вам старания свои вознаграждать, и казне был прибыток.

— Ваше величество предлагает продавать должности? — нахмурился Зулик.

— Только те, которые не дают реальной власти, — ответил я. — Девиц в свиту Валиссы и Тинатин тоже будут совать с расчетом на выгодную партию в дальнейшем, не так ли?

— Это может привести к совершенно неожиданным союзам, — ухмыльнулся Арцуд. — И мне эта идея нравится.

— Общие мысли по этому поводу я изложил, и уже через неделю ожидаю от вас, князь Тимариани, первых предложений по новому устройству царского двора. С черновыми расчетами всех расходов. Теперь что касается вашего вознаграждения, князь Софенине.

Я подошел к карте Ашшории на стене.

— Поглядите на нашу страну, господа. Что связывает ее большую часть воедино? Что является ее основною дорогой? — вопрос был риторическим, разумеется. — Великая Поо и ее притоки. По воде перевозится большая часть всех грузов, и в ее устье они собираются для продажи в другие страны. И наоборот — заморские товары выгружаются в Аарте и расходятся по Ашшории водным, в большинстве своем, путем. Но Великая Поо переменчива. Ранней весной и большую часть осени она малосудоходна и бурлива, а зимой ее верховье и среднее течение то сковывают льды, тонкие, по которым ничего не провезешь на санях, то она вновь вскрывается и тогда льдины грозят повредить грузовые лодьи. Удобное сообщение по ней возможно не более чем по полгода, и изрядную часть того времени, когда она закрыта для судоходства, сухопутные пути представляют из себя грязевое месиво, малопроходимое вообще, и непреодолимое для тяжело нагруженных обозов. Даже если забыть о том, что война может случиться в любое время года, а войска как-то перемещать надо… Вот ты, князь Арцуд. Сколько лично ты теряешь оттого, что не можешь вовремя сплавить на продажу излишки урожаев? Сколько шерсти с тонкорунных софенских овец спревает в мешках, подвергается порче?