Месма
Шрифт:
– Ну довольно! – закричал он в ярости, - с меня хватит! Не знаю – с чего бы это, но ты явно рехнулась! Видите ли, сердилась она… Да это же клиника, черт тебя побери! Шизофрения! Ты к врачу обращаться не пробовала?..
– К врачу? – Галина в недоумении вытаращила свои большие серые с тьмой глаза. – К какому еще врачу? Разве я…
– К психиатру! – в бешенстве заорал Виталик. – Тебе обследоваться надо! Ты – ненормальная…
– Что ты, Виталик! Я совершенно здорова…
– Вот это ты ему и скажешь! Только не забудь захватить свою
На лице Галки отразился неподдельный испуг.
– Виталик! Ну что ты так рассердился, милый!..Это всего лишь рисунки! Карандаши и краски…
– Вот и пошла ты к черту со всеми своими рисунками! Психопатка хренова…
Виталий решительно прошел в гостиную, а из нее в коридор, сорвал с вешалки свою куртку, кое-как натянул ее на плечи и вышел из квартиры, оглушительно хлопнув входной дверью. Галка осталась стоять посреди большой комнаты – ошеломленная и растерянная.
– Виталик!.. – отчаянно и беспомощно крикнула она.
Сорвавшись с места, Галка кинулась в прихожую, распахнула дверь…
– Виталик!.. – крикнула она на лестнице.
В ответ снизу только донесся шум сбегающих по деревянным ступеням шагов и удар подъездной двери. Затем наступила тишина.
Галка со слезами на глазах вернулась в квартиру, прошла на кухню, распахнула окно. В кухню ворвался холодный воздух ясного октябрьского вечера. На улице было уже совсем темно, и Галка успела только мельком увидеть смутную во мраке фигуру, стремительно удаляющуюся по асфальтовой дорожке.
– Виталик…- горестно прошептала она, и крупные слезы, сами собой хлынувшие из ее прекрасных глаз, часто-часто закапали на подоконник.
А со стороны двора, где еще продолжались вечерние танцы, величаво и плавно струились звуки очередного шлягера, издаваемые неутомимым, хоть и стареньким патефоном:
На вечернем сеансе, в небольшом городке
Пела песню актриса на чужом языке…
Сказку венского леса я услышал в кино!
Это было недавно – это было давно…
Галка всхлипнула и пальцами вытерла свои горючие слезы…
– Ф...фу, ну и сквознячище ты устроила! – воскликнула Антонина, входя в квартиру. – Окно закрой, поди - не май месяц! Тараканов вымораживаешь, что ли?
– Сейчас закрою, - отозвалась Галка, не оборачиваясь. Она не хотела, чтобы мать увидела ее заплаканные глаза. – Душно у нас, проветрить вот решила…
– Проветрила и хватит! – крикнула мать, проходя в комнату. – Ого! – донесся оттуда ее удивленный возглас. – Ничего себе! Это откуда же конфеты такие диковинные?..
Галке не хотелось слышать Антонину так же, как и объяснять ей что-либо. Куда приятнее было слушать сочный, сильный голос известного певца, плавно и мягко растекающийся по дворовой округе. Прекрасная и лиричная мелодия действовала на нее весьма умиротворяющее…
Этим дням не подняться и не встать из огня. Что же вальс этот старый всюду ищет меня? Будто вновь мы с тобою в полутемном кино… Это было недавно – это было давно-о-о…– Закрывай окно, черт тебя побери-то! – закричала мать, входя на кухню с коробкой конфет в руке.- Квартиру выстудишь совсем, безмозглая! Раз сказала, два сказала – нет, не понимает! Хоть кол на голове теши!..
– Да закрываю, - с досадой воскликнула Галина, - вот на шпингалет заперла, успокойся уже!
Она повернулась к матери, оказавшись к ней лицом к лицу. Сразу наступила мертвая тишина, и звуки мелодии со двора больше не проникали в помещение. И мгновенно навалилась лютая тоска…
– Я спросила, конфеты откуда? – сурово спросила Антонина. – Сколько они стоят?..
– Не знаю я, сколько они стоят. Это Виталик из Москвы привез…
– Виталик привез?..- туповато переспросила мать. – А-а…
Тут Галка заметила, что мать, побывав в гостях у соседки часа три, домой вернулась слегка навеселе – ну, не пьяная, конечно, однако явно раздавила там рюмашку-другую, и это очевидно. Галя даже обрадовалась – будучи под хмельком, Антонина не заметит, что дочь плакала, и не надо будет ей отвечать на ненужные вопросы. Так оно и вышло: Антонина интересовалась прежде всего дармовыми конфетами, а не душевными переживаниями дочери.
– Значит, Виталик?..Это тот самый Виталик… ну, который твой, да?
– У меня один Виталик, - сказала Галина. – Который мой…
И ей вдруг подумалось: « Сколько бы ни бегал от меня, все равно он мой… Виталик принадлежит мне, и я сделаю с ним все, что мне вздумается… хоть из-под земли достану его!»
Мысль о Виталике как-то пришла сама собой, совершенно бесспорная и абсолютно ясная. Галку сразу охватило приятное возбуждение, и настроение у нее сразу же улучшилось.
– Ишь, какой молодец, - удовлетворенно заметила Антонина. – А я-то думала, что он…
– Мама! Не начинай пожалуйста, ладно?..
– Ладно, не буду! – Антонина благодушно взглянула на дочь. – А где же он сам-то?
– Ушел, - сухо сказала Галя. – Некогда ему… забежал на часок, и все.
– Да? Ну и черт с ним… - Антонина грузно плюхнулась на стул. – Давай с тобой чай пить… С конфетами!
– Мама… Ты пей, а я не хочу, - отозвалась Галка.
– Как не хочешь? Это с такими конфетами – и не хочешь? Зажралась совсем, что ли?
« Как же – зажрешься тут с тобою! – беззлобно подумала Галка. – У тебя и снегу-то зимой не вы просишь… никогда никому ничего не дарила, только брала.»
– Да, не хочу! – сказала она с легким раздражением. – А ты ешь себе эти конфеты на здоровье. Если хочешь, можешь их все съесть…
– Иди ты! – Антонина вытаращила глаза от изумления. – Да ты никак на диету села? ну-ну… как говорят, укрепи тебя Господи…