Месма
Шрифт:
сколько вам лет?
– Шестнадцать, - ответила Галя, опуская взгляд.
– Шестнадцать! – мечтательно произнес старый фотограф. – Какой чудесный возраст…
Снимок получится неплохой, но… видите ли, я бы сказал, парадный слишком, что ли. Не на выставку же мы его делаем. Хотелось бы создать фото более личное, чтобы ваш возлюбленный глядел на него и представлял вас рядом с собой, видел бы только вас и себя… Правда?
– Правда, - согласилась Галя, слегка смутившись, услышав из уст чужого человека это манящее, и такое сладко-пугающее слово «возлюбленный».
– Давайте попробуем крупный план, -
– Нет, - ответила девушка, которая стала уже ощущать себя будто на фотосессии. Ей сделалось очень интересно, что из всего этого выйдет.
– Присядьте вон туда, - старик показал костлявым пальцем на старый обшарпанный стул возле противоположной стены.
Стена оказалась завешанной плотной тканью – видимо, для создания фона. Когда Галя приблизилась к стулу, тканевой занавес неожиданно качнулся, создавая стойкое впечатление, будто за ним кто-то прячется. Галя испугалась этого движения, но уже в следующую секунду взялась рукой за край занавеса и резко приподняла его. Ее пытливому взору открылась вполне обычная темная стена, в которой имелся дверной проем с плотно закрытым и видимо заколоченным дверным полотном. Одного лишь взгляда было достаточно, чтобы понять: этой дверью не пользовались уже много лет.
Старик встревоженно приподнял голову от фотоаппарата. В свете лампы его черные глаза неожиданно ярко блеснули – злобно и подозрительно.
– Что вы делаете? – довольно резко спросил он.
Галя аккуратно опустила ткань. Она явно растерялась.
– Мне показалось, - нерешительно ответила она. – Мне почудилось, будто там, за тканью, кто-то есть… Извините.
Фотограф улыбнулся вымученной и слегка насмешливой улыбкой, но глаза его оставались холодными, словно зимняя ночь.
– Барышня… Я, кажется, сказал вам, что я здесь совершенно один! Это просто сквозняк…
Похоже, в детстве вы весьма боялись темноты? А впрочем, вы и сейчас еще совсем ребенок…
Пожалуйста, успокойтесь: мы с вами заняты очень важным делом. Нам надо сделать ваш фотопортрет для вашего друга. А как, кстати, его зовут?
– Виталик…- пролепетала в ответ Галя.
– О-о! – фотограф уважительно поднял взгляд к потолку. – Весьма символично! Вы знаете, что это имя означает?
– Нет…- призналась девушка.
– А я вам скажу. Оно происходит от латинского «Вита», что означает - Жизнь! Замечательное имя…
Галя захотела было спросить, а что означает ее имя, но почему-то промолчала. Этот старый фотомастер, который, казалось, знал все на свете, снова начал внушать ей неопределенный страх. И страх этот словно окружал ее со всех сторон, будто бы наползал из всех углов старого темного дома.
– Но не будем отвлекаться, - сказал решительно старик. – Пожалуйста, присаживайтесь!
Галя несмело присела на стул, словно опасалась, что он под ней может подломиться.Чуть склонив голову, она внимательно наблюдала за стариком. Тот еще немного повозился у аппарата, потом прильнул к нему, как боец к пулемету.
– Смотрите в объектив пожалуйста! Голову чуть влево… вот так… внимание! Снимаю!
Мелькнула ослепительная вспышка, и Галя невольно вздрогнула. Фотограф распрямился и поднял голову от аппарата.
– Послушайте, барышня…- прозвучал его скрипучий
голос. – Вы, похоже, не только темноты боитесь, но и света! Придется повторить – вы мигнули! Выйдете на снимке с закрытыми глазами.Галя не помнила, действительно она мигнула или нет. Но раз мастер говорит, значит, так оно и есть.
– Давайте повторим, - сказала она охотно, с легким недоумением пожав плечами. Насколько она знала, фотомастер всегда делает несколько снимков, чтобы потом выбрать наиболее удачный. Старик снова прильнул к аппарату с таким видом, будто ложился в засаду в ожидании приближающеегося противника. Гале неожиданно стало смешно.
– Не надо улыбаться, ведь вы в разлуке с любимым! – назидательно заметил старик из полумрака.
– Мне кажется, более уместна будет легкая печаль и грустинка в глазах. Вы согласны?
– Да, - ответила Галя, едва сдерживая совершенно неуместный смех. Она сама не могла понять, что ее так забавляло.Возможно то, что фотомастер казался ей слишком уж серьезным – он вел себя словно художник, собирающийся запечатлеть на холсте первую светскую красавицу.
– Голову слегка опустите… взгляд на меня… вот так… Хорошо! Внимание…
Галя неожиданно хихикнула именно в ту секунду, когда произошла вспышка и щелкнул аппарат. Старик шумно вздохнул и приподнял голову, устремив на девушку укоризненный взор.
– Не понимаю, что смешного, - сурово заметил он. – Вы что же, рады предстоящей разлуке?
– Нет, конечно, нет…- смущенно ответила Галя.
«Господи, я выгляжу полной дурой,» - с тревогой подумала она.
– Тогда чему вы смеетесь? Нельзя ли вести себя посерьезнее? – спросил мастер чуть ли не с угрозой.
– Я постараюсь. Пожалуйста, извините меня…- произнесла она виновато.
– Что ж, повторим попытку еще раз, - сказал старик. – Садитесь в ту же позу, голову немного опустите… Вот так, хорошо… Смотреть в объектив не нужно, чуть прикройте веки…
Вот, замечательно! Теперь пойдет… А чтобы не было смешно, возьмите-ка в руки вот это…
Фотограф вынул из ящика стола какую-то фотографию и сунул ее прямо в руки девушке.
– Держите фото перед собой на коленях и смотрите на него! – крикнул он от аппарата, будто командовал на поле боя. – Вот так, очень хорошо!..Снимаю!..
На этот раз Галя не видела вспышки и не слышала щелчка. Он не отрываясь смотрела на фотографию. И на какой-то миг совершенно зыбыла, где она и зачем она здесь.
Действительно, фотография, врученная ей мастером, никак не способствовала смешливому настроению. На ней была запечатлена покойница, лежавшая в гробу, при этом фото было выполнено крупным планом, и лицо умершей очень хорошо просматривалось. Оно выделялось на фоне мрачных окружающих тонов контрастным светлым пятном. Даже на фото было заметно, что женщина была очень красива при жизни – этого факта не могли скрыть и заметные признаки смерти: запавшие глаза, заострившийся нос, мертвенная бледность …Голову покойной покрывал черный плат, из-под которого сбоку выбивалась прядь густых волос. Тело тоже было облачено в черное, и на этом фоне резко выделялись кисти белых рук, сложенные на груди. Между необычайно длинными пальцами с короткими и плоскими ногтями торчала вставленная кем-то горящая тонкая свеча…