Месть Агонии

— Спешу вас огорчить, милорд, но поехать с вами к графу я не смогу. Дело в том, что туда больше никто поехать не сможет. Его замок, как впрочем и он, сейчас горит. А как понимаете, если там все полыхает, то никто мне помочь не сможет. Да, и вы, хоть и очень милы, но буквально через секунду броситесь на меня, забыв про красивые речи о благородстве. Вполне возможно вашим первым трупом станет женщина. Уверена, что изучая этикет в каком-нибудь лицее вы не думали, что сможете убить женщину. Вы так воспитаны, что это кажется вам бредом. Однако, я уверена, что все ваше благородство улетучится, и вы воспылаете ко мне истинной ненавистью. Мой юный наивный герой, мне правда искренне жаль, что ваши мечты и такой стальной стержень морали пошатнется в столь юном возрасте и из-за меня — она ласково, по доброму улыбалась ему, и ей действительно было жаль. Он почти убедил ее в том, что и правда верит в то, что говорит.

— Почему… вы так думаете? — тихо, запинаясь спросил слуга, не сдвигаясь с места.

— Дело в том, что вашего хозяина и всех, кто был в том замке убила я, — спокойно и без эмоций сказала Марэна, и ей понравились, как прозвучали эти слова, сказанные в глаза не вампиру, а человеку. Она давно не говорила так откровенно с человеком, да и с вампирами тоже.

— Я сделала это, потому что его предок принимал участие в убийстве самого дорогого для меня разумного. Скажу вам даже больше, я и сюда пришла с одной целью — убить всех этих охотников, потому что они вырезают детей моего любимого друга. Понимаете, вампиры очень редко размножаются, как люди. Для нас те, кого мы обратили в вампира — больше, чем просто наше потомство. Мы заботимся о них, причем намного больше, чем люди. У людей может быть любовь к детям, а может и не быть. У вампиров не так, для нас нет ничего дороже сотворенных вампов. Мы умрем за них, убьем любого. Эти охотники, — она указала подбородком за спину юноши, — прибыли сюда, чтобы убить меня. Я не стану их разочаровывать и дам им такую возможность. А для вас у меня есть предложение. Молю, юный лорд, не поддавайтесь порыву разорвать меня на части и останьтесь здесь, в таверне. Это спасет вам жизнь и рассудок. Вы милы и наивны, и вы говорили правильные вещи. Не стоит, имея такой ум и веру, умирать по глупости.

Вамп медленно поднялась и обошла остолбеневшего юношу. Остановилась за его спиной. Дернула шнурок, который удерживал бархат на плечах. Ткань тут же тяжело упала на пол. А она осталась в своем наряде мести. И корсаж, и юбка платья уже давно потеряли свой первоначальный цвет. Кружева, украшавшие линию декольте и талию, были разорваны. Некогда дорогой атлас больше не переливался в золотом свете свечей, а смотрелся бурым пятном. Марэна понимала как выглядит, и от этого на душе становилось радостно. Она на мгновение прикрыла глаза, снимая отворот глаз. На самом деле простенькое внушение, но ему почему-то поддаются все люди. А после двинулась в сторону выхода.

Некоторое время ничего не происходило, охотники все так же пили, а юноша, который так порадовал, все так же стоял не шевелясь. Она уже почти дошла до двери и начала думать, что придется напасть первой, раз эти кретины настолько пьяны, когда в нее полетел первый осиновый болт из арбалета.

Вамп чуть дернула головой и тот вошел в дверной косяк. Она обернулась и увидела того самого мужчину, который жадно пил в одиночестве и, благодаря ауре ярости и ненависти, заслужил первое место в ее охоте. На вид ему было около сорока. Грязные волосы свисали сосульками на лоб, а по густой, но короткой бороде стекали капли вина. Лицо, украшенное несколькими шрамами, исказилось и он злобно ощерился.

— Вампирша! Здесь вампирша! — прорычал он. — Тварь! Я убью тебя!

Марэна покачала головой.

— Как некрасиво, с вашей стороны говорить, так не учтиво. Это выдает в вас простое происхождение и отсутствие элементарного образования. Рискну даже предположить, что на большее, чем просто убийство одного всей толпой вы просто не способны, потому и промышляете именно такой формой убийства. Впрочем, не мне вас судить. Пару часов назад я одна убила почти полсотни человек. Думаю, для вас это и есть высшая несправедливость.

Она говорила так долго специально, потому что мужчина явно выпил больше, чем могло раствориться в его теле незаметно и быстро. Он выстрелил из арбалета, но только лишь потому, что тот был уже заряжен, а вот зарядить по-новой, еле стоявший на ногах охотник явно не мог. Руки не слушались.

— Мразь! Я убью тебя и твоего хозяина! Все твое гнездо! Найду и сожгу до основания! — кричал главарь, на его крики стали обращать внимания те из охотников, что еще не спали.

— Хозяина? — переспросила вамп и вспомнила, как выглядит. Действительно, если хотя бы этот когда-нибудь встречался с высшими, то представление у него сложилось совершенно иное. Вампиры выглядят страшно и уродливо только лишь во время трапезы, в остальное время они образчики вкуса, пусть и несколько экстравагантного. А она в этот образ не вписывалась. В лучшем случае она выглядела, как нищенка, да к тому же не все нищенки выглядят настолько плохо.

Наконец и остальные — примерно с десяток воинов — сообразили что к чему, и в вамп полетели не только болты, но и стрелы. Она сначала присела, а потом вылетела за дверь. Охотники всей толпой бросились за ней. В сознании рыжей пробилась мысль о том, что это не совсем честно — убивать нетрезвых мужчин, но она отогнала ее. Она явно была не ее, а Антуана. Это он всегда сочувствовал людям и жалел их, как люди жалеют собак или кошек. Ему казалось глупым судить о людях с вампирской точки зрения. Ведь на то, чтобы обзавестись характером, силой духа и разумом — у вампиров века, а у людей несколько десятков лет.

"Да я дольше возлежал с тобой на одних простынях, чем большинство из них живет!" — любил говаривать он, а Марэна всегда думала, что говорил он эту фразу не только ей, но и всем, с кем он возлежал. А таких только при ней было больше пары сотен. Антуан, в глазах рыжей, был неисправимым романтиком. Да, эта была не та романтика, о которой так любили читать многие из его невест, но все же он был идеалистом, потому что прожить столько эпох и все равно сохранить сострадание к людям казалось вамп почти подвигом.

Оказавшись за таверной, Марэна на миг задумалась — а стоит ли бежать в лес? Она не была уверена, что разгоряченные вином и сытной едой мужчины погонятся за ней, а игра требовала именно этого. Ей не хотелось просто устраивать резню. Душа требовала представления, приключения и… шутки. Она переместилась за несколько домов от таверны и оказалась в широком тупике. Большие сараи из камня окружали овальный пятачок земли с трех сторон. Нюх подсказывал, что на полсотни метров вокруг нет людей, а только зерно, сено и другие травы. В общем, здесь хранили урожай — видимо, на продажу. За одной из каменных кладок, метров шести в высоту, поскуливала испуганная псина. Животные всегда боятся вампиров, потому что знают, что если не будет людей- они следующие. Но собаки боялись особенно, потому что чувствовали еще и вожака — существо, которое во сто крат сильнее и умнее их.

Примерно через пару минут показались первые охотники. Они были на удивление трезвы. Несмотря на то, что от них все так же пахло выпитым, ни в движениях, ни в ауре алкоголя уже не ощущалось. Вамп повернулась спиной и подняла голову к небу.

— Она здесь! — во всю мощь заорал один из трех мужчин, а двое других с улыбочками двинулись к ней. Один держал лук, второй меч, а третий, чуть отставший, арбалет.

— Что? Не можешь прыгнуть, тварь? — спросил тот, что с луком.

— Что-то здесь не так… — задумчиво протянул крикун с арбалетом и выстрелил целясь в грудь.

Осина с серебряным наконечником вошла точно в позвоночник. Вамп слышала и ощущала, как крошатся позвонки и треснули пару ребер, ведь выстрел был почти в упор. Острая боль распустилась по спине. Рыжую шатнуло вперед, и она рухнула на колени. На мгновение в глазах поплыло. Клыки проступили сами, а из перехваченного горла вырвалось сдавленное шипение.

— Болдр, ты молодец! — завопил один из тройки.

Но стрелявший не был столь радостным и уверенным.

— Заткнись! Что-то здесь не так… Почему она пришла в таверну, в которой охотники? Ведь не могла не унюхать запах серебра.