Месть до первой крови

Фототаблиц с телом Майской Блондинки у Кати под рукой не оказалось – сегодня утром она отвезла дело Галине Дмитриевне. Но сомнений, что в Старогорском морге неопознанной лежит именно эта женщина, у нее не было.

Даты на фотографии не оказалось, зато у Лины та же прическа, что и сейчас и вроде блузку эту она еще носит. Значит, фото сделано совсем недавно…

После прихода Лины домой, расспросить подругу о фотографии Катерина долго не решалась, лишь, когда Линка сама спросила, что случилось, взяла с полки снимок и прямо задала вопрос:

— Лина, это кто?

— Это?.. – она почему-то сильно заволновалась. – Подружки мои… а где ты это взяла?

— На полке. Я про эту женщину, в центре, ты ее знаешь?

Лина отчаянно замотала головой, только наткнувшись на строгий Катин взгляд, кивнула:

— Знаю.

Каждое слово Астафьева буквально вытягивала у Лины, да и то, что удалось узнать, было скудным. Блондинка оказалась преподавателем Старогорского Университета – работала на кафедре журналистики. Больше Лина ничего кроме имени про нее не знала. Так она утверждала, по крайней мере.

— В мае нашли труп женщины, — осторожно начала Катя, — очень похожей на твою преподавательницу. Ее убили, Лина.

— Что ты хочешь сказать? — настороженно переспросила Сухарева. – Ну и что, что похожа… ко мне и этой фотографии ваша убитая не имеет никакого отношения!

Она отчего-то очень волновалась, глаза бегали, но Лина стояла на своем твердо. Нужно было подходить с другой стороны:

— Хорошо. Где сейчас твоя преподавательница?

— Понятия не имею! Ты опять забыла, что в Университет я больше не хожу?

— Нет, я помню, — спокойно ответила Катя, — но когда ты была там в последний раз, ты ее видела?

— Видела! – выкрикнула Лина, не подумав. – Да, видела!

Катя решила, что еще немного, и они поссорятся, так что разговор решила прекратить:

— Ну, хорошо, тогда завтра мы поедем в Следственный комитет, и ты все это расскажешь следователю.

— В Следственный комитет? Не поеду я ни в какой комитет… Вот еще!

Было уже далеко за полночь, когда Катя все-таки вытянула из подруги согласие ехать. Убедить ее Астафьева так и не сумела, скорее, взяла измором. А потом еще полночи вздрагивала от каждого шороха, так как не была уверена, что Сухарева не вздумает сбежать от неприятных вопросов. А Лина действительно решила избавить себя от похода в СК: рано утром, пока Катерина не проснулась, она собралась, но буквально на минуту забежала на кухню. Наскоро позавтракать. А так как ловкость в число Лининых качеств не входила, от грохота первой же отодвинутой табуретки Катя проснулась, а побег сорвался.

Преподавательницу Лины звали Наталья Михайловна Черных, она родилась в Москве, в 1979 году. Закончила журналистский факультет столичного вуза, много писала для газет, а последние три года преподавала в Старогорском университете. Как заведеная, Лина повторяла, что следователи ошибаются – Черных жива.

Следователь Осколова разложила на столе фотографии блондинки, найденной у моста, и снимок преподавательницы:

— Вы уверены, что это разные женщины? – еще раз спросила Галина Дмитриевна.

— Да! Я уверена, это не Наталья Михайловна, — заявила Лина.

— Почему вы так решили? По-моему очень похожи.

— А по-моему, ничего общего! – грубо ответила Сухарева. – К тому же у вас тут указано, что на ней был какой-то бордовый свитер, а у Натальи Михайловны не было никаких бордовых свитеров – я бы знала. Говорю вам, это не она.

Осколова отодвинула бланки протоколов, скрестила руки на столе и, строго глядя на Лину, задала вопрос:

— А что тогда носит ваша преподавательница?

— Какое это имеет значение?.. – заволновалась Сухарева.

— Это важно, Ангелина, перечисляйте. Не торопитесь, можете подумать и все изложить на бумаге.

Она подвинула к ней чистый лист.

Лина, ища поддержки, глянула на Катю, потом нерешительно взяла ручку и начала писать. Страница очень быстро заполнилась ее округлым почерком – Линка была модницей и предметам одежды, как своим, так и чужим, внимания уделяла очень много. Если бы она вот так же переписала весь Катин гардероб, сама Катя бы не удивилась. Глядя на с энтузиазмом заполняющую листок Линку, Катя начинала кое-что понимать…

— Ангелина, — прервала трудящуюся Лину Осколова, — скажите, кто был вашим научным руководителем?

Та смысла вопроса явно не понимала:

— Симонова Ольга Владимировна… Но она-то здесь причем?

Следователь подала ей второй чистый лист:

— На этом листе перечислите, пожалуйста, что носит Симонова, — велела Галина Дмитриевна.

— Вы издеваетесь? – догадалась Лина. – Мне что весь университет так перечислять? Не знаю я, что она носит…

— А про Черных знаете? Хотя, по вашим показаниям, видели вы ее только на дисциплинах, которые она вам читала раз в неделю.

Лина заерзала на стуле и глубоко вздохнула:

— Ну, хорошо! Я все вам расскажу. С Наташей мы очень дружим – хотя она моя преподавательница. Она мне с дипломом помогала, устроила для меня важное интервью с ди-джеем – я Катьке рассказывала. Мы даже по магазинам вместе ходим, так что я точно знаю, никакого бордового свитера у нее нет!

Осколова не изменилась в лице, для Кати тоже с самого начала было ясно, что они подруги.

— А зачем вы это скрывали, Ангелина?

Лина еще раз вздохнула и полезла в свою сумочку, откуда вытащила бумажный конверт:

— Это Наташа оставила перед отъездом в Новосибирск.

В конверте было письмо, которое Осколова сразу начала читать. Катя, молча сидевшая за своим столом, даже рот приоткрыла от неожиданности. Ей-то Линка почему не рассказала про Новосибирск и про письмо? Катя резко встала и подошла взглянуть. Ни марок, ни вообще каких-либо опознавательных знаков на конверте не было. Только пробежав взглядом по строчкам, Катя поняла, почему Линка сразу не рассказала о письме. Черных просила ее не рассказывать ни в коем случае, что они были знакомы ближе, чем преподаватель и студентка, и что она жила в квартире Сухаревой. Письмо Наталья просила вообще уничтожить.

«Так она еще и жила в квартире Лины?! — Запоздало поняла Катя. – Ну почему Линка мне не сказала? Я ее еще подругой считала!». Катя бросила злой взгляд на Сухареву и с шумом отодвинула свой стул.

— Значит, Черных жила в вашей квартире? – уточнила Осколова. – А почему? Разве у нее нет родственников, у которых можно поселиться?

Лина снова заерзала на стуле и заговорила не очень уверено:

— Да нет, родственники у нее есть – родители – но они в Москве. А в Старогорске у Наташи есть двоюродная сестра, она преподает в том же вузе, только на другой кафедре, но, кажется, Наташа с ней поссорилась.