Месть изгоя. Книга 4. Дети маркиза де Сада

Эдик лежал на гамаке и думал. Его мучила бессонница. Так часто бывает, начинаешь о чем-то рассуждать и уже не можешь уснуть.

На счет атеизма, то может быть Бога как абсолюта и не существует. Основные аргументы: множество различных религий, изобилие в мире зла и несправедливостей, то, что Бог себя людям не показывает.

Надо сказать, аргументы довольно серьезные, чтобы сомневаться во Всевышнем. Но при этом атеизм в чисто виде тоже сомнителен. Ведь могут путем эволюции развиться сущности, чьи способности показались бы людям сверхъестественными. Те же сверхцивилизации и старшие братья по разуму.

В какой-то степени возможность, что человек все-таки создан космической цивилизацией следует учитывать. Так что полностью все относить к эволюции тоже рискованно.

Кроме того Эдику хотелось верить в загробную жизнь. Не хотелось после смерти оказаться в небытие. Ведь не существование страшно. Оказаться словно в темном подвале: ни звука, ни света, ни воздуха, ни чувств, ни мыслей... Жутко представить свое не существование.

Хотелось верить в продолжение жизни, мыслей и чувств. И того хорошего, что есть в жизни.

Может продолжение существования с прежней памятью в иных мирах. Это бы устроило Эдуарда. Особенно если воплотиться в какую-нибудь космическую империю с чрезвычайно развитой наукой.

В какой-то мере даже ад кажется лучшим местом, чем небытие. Во всяком случае, есть всегда надежда, что из ада выйдешь как из тюрьмы. Тем более ад представляется большинством людей словно зона, где жить все-таки можно. А когда человек не существует, это уже выглядит совсем уж безнадежным.

Но бессмертная душа это уже за пределами атеизма и грубого материализма. Если не считать душу каким-то особым видом материи, вроде физических полей, и наделенной при этом интеллектом и разумом. То, что может быть является чисто научным явлением и что можно измерить.

Эдик тяжело вздохнул. И спать хочется, и уснуть невозможно. Трудное у него положение. Вообще думать о высоких материях, это значит обрекать себя на бессонницу.

Эдуард попытался представить себе как Альбина и идет по дорожке. Как мелькают её голые ноги. Сосредоточится на её грациозной походке. В голове стало немного мутиться, ощущение, когда человек засыпает. Представилась когда прочитанная сказка о Герде. Бедная девочка покинула цветущий сад с вечным летом и идет по осенней холодной дороге.

Её босые ножки ступают по каменистой гряде. Голые подошвы впрочем, успели огрубеть уже в саду и им не так больно. Но путь далекий, ножки сбиваются, через несколько десятков верст начинают пылать подошвы и ныть икры. Девочка просит милостыню, чтобы ей дали хоть немного поесть и проситься на ночлег. Кто подает ребенку, а кто нет. Но вот повезло: пустили на ночлег. Девочка уснула на сене. И спит очень крепко, после долгого пути. Но утром приходиться снова, взяв в добросердечных хозяев краюшку хлеба, отправиться в путь. А ножки еще ноют после долго перехода, и босиком идти холодно.

Но быстрая проходка согревает девчонку. Босые ножки краснеют, и немного печет поцарапанную о булыжники подошву. Девочка терпит и преодолевает усталость, чтобы отвлечься от нытья в ногах внимательно осматривает окружающую обстановку. Он движется по дорогам Германии, в направлении Франции. Много можно увидеть интересного в этих густонаселенных землях. Иногда начинает моросить мелкий осенний дождик. Герда очень боится простудиться.

На ней всего лишь легкое летнее платьице.

Но вот во время следующего ночлега сердобольная хозяйка её пожалела и дала на дорогу теплый меховой платок. И Герда снова идет на следующий день. Ножки поначалу коченеют, но затем отогреваются. Только звенят каждой жилкой. Мучительно так ходить, но девочка справляется, у нее есть цель, и она её обязательно достигнет.

А ножки с каждым днем грубеют, обрастают мозолями. Тяжело идти вот так. Пару раз девочка ночевала в стогу сена, мерзла ночью, потом вставала с ломанием костей. Но Герда упрямо шла дальше, тело разогревалось и становилось легче. Девочка жила подаянием. Это помогало, пусть и не регулярно, но принимать пищу, поддерживать силы.

Мышцы устало ныли каждый день, но боль притупилась. Детское тело быстро адаптировалось под нагрузки, и теперь девочка проходила за сутки в среднем около шестидесяти верст, и не падала от усталости. Её босые, сбитые ножки покрылись твердой коркой, и почти не чувствовали колкости камней и холода. Девочка шла преодолевая страдания. Зимы в Европе мягкие. Выпадал порой мокрый снег. Герда оставляла на нем босые следы, не прерывая шага.

Она двигалась словно заведенная и пока не попала с помощью ворона во дворец. Там она попросила у принцессы и принца пару башмаков и повозку, чтобы и далее продолжать разыскивать Кая. Но принцесса со смехом заметила:

– Ты уже привыкла ходить босая! Зачем тебе башмаки? Они только отяжелят твои ножки! Лучше иди как раньше и скорее обойдешь пол света!

И пришлось Герде снова топать босиком, так она не встретила никакого сочувствия. Но действительно босые ноги девочки огрубели, и кожа на подошвах стала прочнее, чем у сапог. И она шла демонстрируя несгибаемое мужество. Вот она прошла босиком Германию и оказалась во Франции. Мокрый снег трамбовался под точеным ногами.

Девочка подошла к Парижу. Там она встретила беспризорных детей. Таких же оборванных и босоногих как и она. Девочка пожала им руки и обменялась новостями. Дети всех стран владеют интернациональным языком и понимают друг друга. И Герда быстро сдружилась с ними.

Но дети голодные, и девочка вместе с ними совершает набег на помещичий амбар. Но появляется полиция с парой тренированных псов. Одна псина настигает Герду и валит её с ног. Полицейский надевает на девочку кандалы и ведет её в тюрьму.

Бедная Герда, позвякивая тяжелыми, натирающими ноги кандалами, бредет в парижскую тюрьму. Еще сажают в Шатле, в холодную, вонючую камеру, где вместе сидят и маленькие девочки, попавшиеся на кражах, и женщины постарше, но практические все молодые.

Кормят отвратительной бурдой и черствым хлебом. Так провести в нечеловеческих условиях можно не один год.

Но Герду вызывают на допрос. Мажут пятки маслом, и пообносят к босым ногам пылающую жаровню. Девочка кричит от боли и теряет сознание. А её заставляют взять на себя вину в убийстве дворянина.

Пытки продолжаются несколько дней, ребенка порют, подвешивают на дыбе, но Герда проявляет невероятное мужество. Ни в чем не признается. И тогда к ней применяю испанские сапоги.

Доски сдавливают детские ноги, а палач вбивает клинья. После первых же ударов девочка теряет сознание. Но на неё льют холодную воду, заставляя придти в себя. Потом снова колотят по доскам. Боль попросту ужасающая. Герда хрипит, и исходит диким криком.

Пьяный палач ухмыляется.

Дознаватель повторяет вопрос: