Месть изгоя. Книга 4. Дети маркиза де Сада
Шрифт:
– Для самый опасных?
Рыжая ухмыльнулась и заметила:
– Нет! Для самых смазливых!
Кобра подтвердила, запихнув себе котлету в рот:
– Вот, вот! Мы тут не работаем, и питаемся с нормальной столовой, но за это приходится платить!
Альбина вспомнила западный фильм про тюрьму и, вздрогнув, спросила:
– Значит, нас заставляют торговать своим телом?
Рыжая с ядом в голосе произнесла:
– А ты догадливая... Да! В Анапе полно борделей, куда нас время от времени вывозят!
Альбина с робкой надеждой спросила:
– А если сбежать?!
Кобра свирепо ответила:
–
Рыжая подтвердила:
– Во-во! Там в борделе тебя еще и напоят и черной икры дадут, поешь как ресторане! Одно галимо всю выручку забирает администрация. Но все равно в борделе лучше, чем все время сидеть в камере.
Кобра кивнула и добавила:
– Кое-где в камерах и телевизоры с холодильниками есть. И нам со временем поставят! Мы бабы тут нормальные, беспредела не творим! А будешь рыпаться, посадят в пресс-хату, или кинут в камеру к мужикам. Я, конечно, люблю секс, но сразу тридцать голодных мужчин и для меня много!
Альбина поежилась, представив как на нее бросается орава голодных, давно не знавших женского тела мужчин. Страшновато это. Нет с женщинами определенно лучше. Может даже у нее такая натура, что на девичьи прикосновения тело сразу же отдалось. А отдаться в борделе? Она хоть и не часто трахалась все же не девственница.
Девушка не удержалась от вопроса:
– А долго ли тут сидеть?
Кобра пожала плечами и ответила:
– Я тут уже два с половиной года, а суда еще не было. Так что на этом может ответить только Господь Бог. Хотя чем дольше в СИЗО, тем меньше на зоне!
Рыжая заметила:
– По 105 если признают в состоянии аффекта, можешь получить года четыре.
Правда плохо, что ты убила двоих - это отягчающее обстоятельство.
Кобра, прикончив свою отнюдь не маленькую порцию, заметила:
– Но суд и статья в этом городе условное понятие! Могут за одну таблетку держать лет десять и серийного убийцу отпустить. Но ты не думай лучше о сроке, а просто живи...
Рыжая попросила:
– Расскажи какой-нибудь анекдот!
Альвина брякнула первое пришедшее ей на ум:
– Идет чукча по паровозной станции и стучит головой в вагоны. Чукчу спрашивают: " ты что делаешь?". А чукча мягкий вагон ищет!
. ГЛАВА ? 20.
Эдуард, оставшись в своей палатке, попытался систематизировать увиденное. Шамай явно чем-то обеспокоен. Может он вовсе не сумасшедший, а человек проворачивающий темные дела? Представить Шамая в такой роли достаточно легко, а на рыцаря-джедая он похож менее всего.
Эдуард еще долго ворочался, в голову лезли всякие посторонние мысли. И наконец, его сморил тревожный сон.
Опять явилась в видении Герда. Девочку сделали служанкой знатного принца. Она стала фрейлиной, её разодели в шелка и бархат. Повторилась история по Андерсену, только чуть-чуть в ином варианте. Герда в первый же день сильно натерла в новых сапожках ножки, и поняла, что богатство не только сладость. А в шелках жарковато в итальянское лето. А самые изысканные яства, не столь хороши, когда у тебя полных желудок.
Кроме того Герде, пришлось учиться иностранным языкам, хорошим манерам, разного рода этикетам и наукам. А это вовсе не
так интересно чем вести жизнь бродяжки.Герда старалась привыкнуть, долго мучилась. Вот прошел год. И уже казалось, что она втянулась в этот изнурительный, ритм жизни фрейлины.
Но в зеркале, перед которым она исполняла церемонию, вдруг появился её названный братец Кай. Мальчик совсем не вырос, и не изменился за долгие годы разлуки, только стал слишком уж бледным с нездоровой синевой. В замке Снежной Королевы он словно заморозился, и все еще пытался сложить из льдинок слово: "Вечность".
Но, похоже, это ему не удавалось. А какого, это долгие годы сидеть в ледяном замке, даже если ты не чувствуешь холода?
Герда ощутила, что её названный братец глубоко несчастен. Вокруг только льды и белые медведи, ты перебираешь сверкающие как алмазы льдинки. Даже с учетом, что сердце названого братца заледенело, все равно понятно, что он глубоко несчастен.
Герда вскрикнула, и решилась бежать. Она пошла в свою комнату. Честно оставила сапожки, дорогое платье и тонкое нижнее белье. Одела, свое прежнее, превратившее в лохмотья, но бережно хранимое платье. Она стало тесным, и оголило ножки выше колен. Девочка выросла, и ей на вид лет тринадцать, а на деле на десять лет больше. Сколько времени прошло с момента, как она отправилась искать своего названного брата? Уже лет тринадцать, если не больше.
Девочка поцеловала распятие и так босоножкой отправилась на поиски своего названного братца. По крайне мере она теперь знала, что он далеко на севере. По пути её встретила стража. Увидев Герду босую и в лохмотьях они удивились:
– Это ты фрейлина? Что за вид у тебя?
Герда соврала:
– Я прогневала своего принца, и он велел мне идти на все четыре стороны, в тех же лохмотьях что и пошла на служение.
Стражник жалостливо заметил:
– Ты себе все ноги собьешь, дам как я тебе хоть пару башмаков. Моя дочка выросла из них, а тебе они как раз будут в пору!
Герда скромно ответила:
– Я этого не заслужила... Оставьте себе или продайте!
Бородач покачал головой:
– Ну, уж нет! Дороги Италии слишком суровы и каменисты для босых ног девочки. Тем более ты уже отвыкла, от суровой поверхности. Пока еще май, и не скоро станет холодно, но на ночь я тебе дам и пуховый платом, чтобы ту укрывалась... Пока не найдешь новых добрых хозяев!
– Спасибо тебе!
– Ответила Герда.
Она взяла с собой кожаные, и почти не изношенные башмаки - видимо дочь одевала их только по праздникам, и пуховый, тоже практические новый платок. Поблагодарила мягкого сердцем стражника. Башмаки и в самом деле были удобные, чуть больше размером, но нормальные. В них идти было комфортно.
Но едва свернув за поворот, девочка сняла башмаки и повесила их на плечо. Ей очень хотелось походить босиком, отдохнуть от дворцовой обуви. Поначалу идти было приятно, дорожная пыль щекотала голые пятки. Но затем, стала сказываться долгое отсутствие привычки. Подошвы у девочки стали нежнее и мягче, и она вскоре почувствовала, колкость камушков и горение.
Но Герду успевшую за свою уже не такую уж и короткую жизнь повисеть на дыбе, это не смутило. В конце концов, босиком идти по каменистой дороге не так больно, чем когда пятки жарит жаровня. Пусть даже за год она, девочка-фрейлина и изнежилась. Ничего она это выдержит.