Месть моя сладка

Глаза мои полезли на лоб.

— Как, пассажирам, которые летят экономическим классом, теперь подают лимузины? Ты что, издеваешься надо мной? Мне казалось, будет чудом, если ты билет достанешь, какие уж тут лимузины.

— Послушай, Эли, ну какая разница? — спросил Джереми. Немного раздраженно, как мне показалось. — Я ведь не из своего кармана платил.

Это меня чуть-чуть успокоило.

— Мне минеральную воду, — громко попросил Джереми.

— Может, что-нибудь покрепче закажешь? — предложила я. — Ведь у нас сегодня праздник. Целых три недели не виделись. Для меня это был какой-то кошмар.

— Мне нужна ясность мысли, — высокопарно произнес Джереми.

— Ты надолго прилетел? — спросила я.

— Пробуду тут до завтра.

— Как, и это все? — Я уже заранее принялась скучать по нему.

— На первый раз достаточно.

Я решила сменить пластинку.

— Помнишь это платье? — спросила я, рассчитывая услышать комплимент.

— Да, оно от Кандиды, — рассеянно ответил Джереми. — Ты заказ уже сделала?

— Нет, тебя ждала.

— Я буду салат с цыпленком. Без соуса.

Я с трудом удержалась от нервного смеха.

— Салат с цыпленком и даже без соуса? Не скучновато ли? Может, хотя бы бифштекс отведаешь?

— Я слежу за своим здоровьем, — последовал ответ. — Да и тебе, на мой взгляд, это не помешало бы.

— Видишь ли, Джереми, — медленно промолвила я, — соблюдение диеты сейчас — наименьшая из моих забот. Я способна вообще на хлебе и воде жить. — Вдруг меня охватило умиление. — Господи, милый, если б ты только знал, как я ждала этой минуты! Услышав твой голос после вчерашнего кошмара в судебном зале, я окончательно поверила: мы выстоим. Какое это счастье — видеть тебя! Ты моя единственная отрада и утешение.

Произнеся эту патетическую речь, я так расчувствовалась, что сдерживаться больше не могла. Вскочила, метнулась к Джереми и, зажав голову любимого обеими ладонями, принялась покрывать его лицо поцелуями. Как расшалившийся щенок. Наверное, будь у меня хвост, я бы сейчас так им виляла, что сбросила со стола стаканы:

Однако, отлепившись наконец от Джереми и вернувшись на свое место, я вдруг поняла: нет, сегодня Джереми не станет для меня отрадой и утешением. Я прочитала это по его глазам. Точно такое же выражение было у Дэвида, когда он пришел навестить меня в больницу по случаю Рождества. Мысли Джереми витали где-то на обратной стороне Луны. И еще чувствовалось, что он отчаянно борется с собой. Пытается решить, сказать ли то, чего мне вовсе не хочется слышать, или нет.

Нет, не сказал.

Чинно съел салат. От десерта отказался. Попросил кофе. Без сахара и молока. И даже без кофеина. Затем, невнятно извинившись, отлучился в туалет. Я допила кофе. С молоком и двумя кусочками сахара. Двойной крепости. Потом выпила и его кофе. Джереми, похоже, возвращаться не спешил.

Поначалу я его ждала. Даже сочувствовала: не иначе, у бедняги запор. Я слышала ужасные истории про польскую пищу. Затем в голову стали закрадываться мысли одна мрачнее другой. В последнее время воображение у меня стало похлеще, чем у Стивена Кинга. А вдруг Джереми поскользнулся в лужице какой-нибудь дряни и, упав, раскроил череп о писсуар? А что, если в то самое время, когда я сосала мятную пастилку в шоколаде (бесплатное приложение к счету), он лежал в беспамятстве на кафельном полу?

Между тем ресторан постепенно пустел. Пары одна за другой поднимались из-за стола и покидали зал. Официанты порхали у кассы, полировали бокалы и столовые приборы, готовясь к завтрашнему наплыву посетителей. Метрдотель страусиной походкой вышагивал между столами, поглядывая на листочек бумаги, который лежал передо мной, и многозначительно покашливал. Сама я на счет ни разу не взглянула. Накануне вечером Джереми сказал, что он угощает.

— Кхе-кхе, — прозвучало в очередной раз над моим ухом. — Боюсь, мадам, что через десять минут мы закрываемся.

— Да-да, — пропищала я. — Я знаю. Просто мой друг еще не вернулся. Он в туалете. Не знаю, удобно ли попросить вас заглянуть туда и проверить, все ли с ним в порядке. Обычно он так долго в сортире не торчит.

Один из официантов у кассы хрюкнул и поспешно закашлялся, чтобы скрыть смех.

— Но этот джентльмен уже ушел, мадам, — поведал мне метрдотель. — Почти час назад. Он сказал, что получил сообщение по пейджеру, его срочно вызвали на службу, а вы останетесь, чтобы допить кофе.

— Чтоон получил? — Я даже не подозревала, что у Джереми есть пейджер.

Метрдотель нахмурился:

— Вы хотите сказать, что он не предупредил вас?

Мое вытянувшееся лицо красноречиво сказало ему все, что он хотел знать.

— Мне, право, очень жаль, мадам.

— Глупости! — вспылила я. — Не верю я вам!

Я сорвалась с места и, не чуя под собой ног, понеслась к мужскому туалету. Страшные подозрения в правоте метрдотеля утвердились в моем мозгу лишь после того, как я поочередно заглянула во все кабинки мужского туалета, насмерть перепугав пожилого господина, пребывавшего в задумчивой позе в одной из них.

— Господи, но ведь не мог он меня бросить! — жалобно воскликнула я.

— Будьте любезны, закройте дверь! — взмолился пожилой господин, тщетно пытаясь прикрыться туалетной бумагой.

Спотыкаясь от горя, я поплелась в зал, где меня встретил озабоченный метрдотель. Предъявив счет, он промямлил:

— Мадам, не будете ли вы так любезны…

— Подождите. — взмолилась я. — Он должен быть где-то здесь. Может, он по ошибке в дамский туалет зашел. Не мог он без меня уехать! Не такой он человек. Да и пиджак его здесь! — Я торжествующе указала на роскошный блейзер от Джорджио Армани, который остался висеть на спинке стула. Джереми гордился им и берег как зеницу ока. Будь на то его воля, он носил бы его шиворот-навыворот, чтобы все могли видеть этикетку.

Я уже собралась ворваться в дамский туалет и перевернуть там все вверх тормашками, когда зазвонил телефон. Мобильный. Из кармана пиджака Джереми.

— Ну уж телефон свой он точно не оставил бы, — провозгласила я, истерически захихикав.

Телефон продолжал звонить настойчиво и грозно.

— Почему бы вам не ответить, мадам? — предложил метрдотель.

— Но… — Я замялась. — Не уверена, вправе ли я. Это ведь еготелефон…

— Тогда отключите его. Очень жаль, но в нашем заведении запрещено пользоваться мобильными телефонами.

— Хорошо, я отвечу, — согласилась я.

Выдернув писклявый аппаратик из внутреннего кармана пиджака Джереми, я растерянно уставилась на него, ибо понятия не имела, как открывается эта штуковина. Поддела крышку так и этак, но все мои усилия ничем не увенчались. Тогда, устав наблюдать за моими муками, метрдотель забрал у меня мобильник, открыл и вручил мне.

— Алло, — робко сказала я. — Телефон Джереми Бакстера.

— Сам знаю, — ответил знакомый голос. — Я и есть Джереми Бакстер.