Месть носит Prada

Эмили была права, но Энди поразило, что номер «Элиас-Кларк», высветившийся на дисплее телефона, поверг ее в неудержимую панику. Не важно, чего хотят в издательстве: стоило Миранде Пристли, воплощению Дьявола, помахать хвостом и сумочкой от «Прада», как на Энди роем налетели болезненные воспоминания и новые страхи, будто и не было последних десяти лет.

Глава 7 Мальчишки неисправимы

После свадьбы уже прошла неделя, а Энди становилось только хуже. Голова болела постоянно, девушка все время чувствовала себя заторможенной и невыспавшейся, а временами ее подташнивало. Температура скакала, лихорадка тоже никак не проходила. Казалось, Энди никогда не избавится от этого гриппа.

Когда она открыла шкаф, чтобы достать свою самую страшную теплую кофту, Макс приподнял голову с постели.

– Доброе утро, – сказал он, очаровательно улыбаясь жене. – Иди сюда, полежи со мной.

Энди закуталась в малиновую тряпку и затянула ремень.

– Мне не очень хорошо, пойду поставлю кофе. Спортклуб мне сегодня не потянуть, поеду, пожалуй, пораньше на работу!

– Энди, я хочу поговорить.

Ужасную долю секунды Энди не сомневалась, что муж хочет признаться насчет Кэтрин или обнаружил, что пропало письмо его матери.

– Что стряслось? – спросила она, присаживаясь на кровать как можно дальше от Макса. Стэнли жалобно поглядывал на хозяйку, расстроенный, что завтрак задерживается.

Макс взял очки с ночного столика и подпер голову рукой.

– Я настаиваю, чтобы ты срочно сходила к врачу.

Энди промолчала.

– Ты уже девять дней так. Девять дней, с самой свадьбы…

Она знала, о чем Макс говорит. Прошла неделя, а они всего однажды занимались сексом, после чего Энди целый час лежала в ванне, заявив, что ее лихорадит. Впрочем, так оно и было. Терпение мужа истощилось вместе с ее предлогами. Больше всего Энди сейчас хотелось поправиться.

– Я уже записалась на сегодняшнее утро. Хотела отменить, если полегчает, но лучше не становится.

У Макса, видимо, камень с души свалился.

– Отлично. Вот это хорошо. Сразу сообщи, что сказал врач, ладно?

Энди кивнула.

Макс плотнее завернулся в одеяло.

– А как у тебя вообще дела? Я вижу, что ты нездорова, но в последнее время ты… не знаю, как-то отдалилась. Я что-то не так сделал?

Энди не планировала начинать этот разговор – она ждала подходящего момента, чтобы обсудить все без спешки, в спокойном расположении духа и приличном самочувствии, но всему есть предел. Ей нужны ответы.

– Мне все известно о Бермудах.

Только тут она поняла, что сдерживала дыхание.

Макс непонимающе нахмурился:

– О Бермудах? В смысле о мальчишнике?

– Да, – сказала Энди. Неужели он сейчас начнет лгать? Это все только испортит.

Макс поглядел на нее.

– Ты имеешь в виду Кэтрин, – тихо уточнил он, и сердце у Энди упало. Стало быть, Барбара писала правду: у Макса есть от нее секреты. Теперь это невозможно отрицать.

– Значит, ты с ней виделся, – сказала Энди скорее себе, чем мужу.

– Да, я ее там видел. Но поверь мне, я понятия не имел, что она там будет. У ее родителей там свой дом, но я не подозревал, что они с сестрой решат именно в те выходные – из всех суббот и воскресений в году – отправиться в СПА-тур. Один раз они выпили с нами коктейль. Я понимаю, это не оправдание, но не думай, ради Бога, что у нас что-то было, потому что ничего не было!

Выслушать это лаконичное объяснение оказалось тяжелее, чем Энди себе представляла.

«Тогда почему ты промолчал? – хотелось ей закричать. – Если все так невинно, откуда в письме всякие подробности? И как понимать то, что ты скрыл от меня вашу встречу?»

– Кстати, а как ты узнала? Это не секрет, но все же?

– Нашла письмо твоей матери, где она умоляет тебя не жениться на мне. Дело ведь не только в Кэтрин, правда?

Макс буквально позеленел, и Энди на мгновение ощутила некое подобие торжества.

– Нет, Макс, у тебя был секрет, иначе ты бы мне сразу сказал. Это показалось тебе достаточно важным, чтобы рассказать твоей матери, а я, видимо, обойдусь! – Не дождавшись ответа, Энди подхватила Стэнли. – Я в душ, иначе к врачу опоздаю.

– Я хотел тебе сказать, клянусь, но мне показалось эгоистичным беспокоить тебя или будить подозрения, когда вообще ничего не было и быть не могло!

– Беспокоить? Я бы не беспокоилась, я бы тебе кольцо вернула! – После стольких дней молчаливых страданий кричать было одно удовольствие. – Я могла отказаться надеть белое платье и объявить о своей любви к тебе в присутствии наших друзей и родственников. Особенно твоих, которые меня терпеть не могут и считают неподходящей партией! Вот как я могла поступить. Поэтому не смей тут сидеть и говорить, что молчал как рыба исключительно ради заботы обо мне!

Говоря это, Энди понимала, что поступает несправедливо. Пусть в тот день она стояла перед выбором, но все же пошла к алтарю, решив не портить праздник себе, Максу и гостям сценой ревности. Она смирилась, потому что любила Макса, доверяла ему – по крайней мере хотела доверять – и была уверена, что существует какое-то логическое объяснение случившемуся. Неужели надо было откладывать свадьбу, когда до церемонии оставались считанные минуты, единственно из-за письма без даты и дряни свекрови? Нет, конечно. Но Максу об этом знать не обязательно.

– Энди, ты раздуваешь из мухи слона…

Прижав песика к груди, Энди захлопнула дверь ванной и заперлась. Макс бешено стучал и кричал через дверь, но звук воды вскоре заглушил всякий шум. Когда она полностью одетая вышла в кухню, чтобы взять банан и бутылку ледяного чая, Макс вскочил на ноги и попытался обнять жену:

– Энди, ничего не было!

Она отстранилась, хотя позволила его руке остаться у нее на плече.

Энди оглядела квартиру – южная сторона, три тысячи квадратных футов, «трешка» с домашним офисом, четырнадцатый этаж, балкон-терраса в большей комнате и новая современная кухня, совмещенная с просторной гостиной-столовой. Эту квартиру Харрисоны купили Максу на окончание университета. Она была не из дешевых, однако ее стоимость ни в какое сравнение не шла с прочим имуществом семьи. Поэтому Барбара убедила сына оставить квартиру, когда он продавал остальное: со временем жилье не потеряет в стоимости. Когда они с Энди решили жить вместе, Макс тут же предложил выставить любимую квартиру на продажу и подобрать что-нибудь новое, но Энди заспорила: нелепо идти на дополнительные расходы, для двух человек этой квартиры более чем достаточно. Макс тогда поцеловал невесту, похвалив ее бескорыстие, а она со смехом сказала, что намерена выбросить большую часть его мебели и нанять декоратора. Сейчас Энди подумала, какой красивой в итоге получилась квартира и как хорошо здесь жить. Мягкие берберские ковры на полу, бархатные диваны, пухлые кресла, в которые так и тянет забраться с ногами. Стены украшали фотографии Энди и Макса, вместе и порознь, – женихом и невестой они объездили чуть ли не весь мир. Они объединили свои сувениры (наборная деревянная африканская лягушка Энди – если провести палочкой по волнистой спинке, слышится долгое журчащее кваканье, – и лежащий Будда, которого Макс привез из Таиланда), книги и тысячи компакт-дисков, создав теплый, гостеприимный дом, даривший ощущение спокойствия и легкости.

– Позвони мне сразу после приема, я беспокоюсь. По пути домой могу купить антибиотики или что тебе пропишут, только назови, какие нужно. Я понимаю, нам следует о многом поговорить, поэтому я приеду домой, как только освобожусь. Все выяснится и уладится, обещаю. Я должен был тебе все рассказать, Энди, теперь я это понимаю, но, клянусь, я тебя люблю, а на Бермудах вообще ничего не было. Абсолютно.

Ладонь на плече казалась Энди посягательством на ее свободу.

– Энди?

Она не взглянула на мужа и не отозвалась.