Месть прошлого

Он поднял голову и, улыбнувшись куда искреннее, погладил напряжённого Ранхаша по щекам.

– Но потом появляется в твоей жизни что-то достойное, и ты вспоминаешь, что, оказывается, и раньше мог радоваться. Вот только исчезни это кое-что достойное, и всё опять померкнет.

В груди у Ранхаша заныло. Он не любил, когда на Шидая нападали кошмары прошлого. Запрещал напоминать, сам никогда не затрагивал эту тему. Так как не знал, чем помочь.

Приобняв отца, харен неловко погладил его по спине и потянул внутрь.

– Зайди, холодно.

Пока Шидай снаружи предавался воспоминаниям, молодежь успела поесть, и на столе стояла только его чашка. Аппетита не было, наоборот, при взгляде на дымящуюся картошку затошнило, и лекарь знаком попросил Ирривана убрать еду. Тот молча притянул чашку и спокойно начал убирать еду в себя. У единственного крылатого Вотого аппетит всегда был отменным.

– Так, всем спать, – распорядился Шидай и первым вытянулся на разложенных на полу одеялах.

Рядом, в каком-то локте от него, лёг всё ещё обеспокоенный Ранхаш. Майяри сразу отметила странное настроение господина Шидая и заволновалась, думая, что это из-за неё. Но с расспросами, конечно же, не полезла. Ещё немного помявшись, девушка переступила через харена и заняла своё место рядом с ним, продолжая посматривать на господина Шидая. Тот повернул голову, смерил её взглядом, расплылся в ехиднейшей улыбке и прошептал:

– Вообще-то твоё одеяло я постелил по другую сторону от себя. Но если тебе нравится спать здесь…

Рот девчонки ошеломлённо распахнулся, и оборотень успел заметить мелькнувшую в глазах сына пылинку-искринку испуга, и в следующий миг его правая рука и бедро легли на девушку, схлопываясь, как зубья капкана. Лицо Майяри исказилось от искренней досады, и Шидай расхохотался. Ох уж эти дети!

И перед глазами появился другой ребёнок – слабенький капризный мальчик с серым пухом на голове. Шидай с широкой улыбкой посмотрел на Ранхаша, всё сильнее прижимающего Майяри к себе, и ощутил, что на сердце стало немного легче. Вот же вымахал сынуля!

Глава 21. Жуткий тёмный

– Здоров будь, – хозяин таверны, высокий крепкий мужик с наголо бритой головой и вислыми усами, встретил тёмного напряжённым взглядом.

Тот едва заметно кивнул – ну уж край капюшона точно качнулся – и положил на стойку одну монетку. Медную. Сплошь истёртую с одной стороны. Хозяин едва взглянул на неё. Этого визитёра он помнил и так, но хаги всегда серьёзно относился ко всем условностям и правилам. И тем не менее, несмотря на его похвальное почтение к «традициям» заведения, каждый его приход заставлял хозяина ждать какого-нибудь паскудства, хотя пьяных дебошей тёмный никогда не устраивал. Но всё ж… Если тому вздумается побуянить, то табуретом его не уложишь.

Оборотень качнул подбородком, указывая в дальний угол зала. Там, скрытые спинами других шумных посетителей, молчаливо резались в карты двое мужчин. Тёмного они заметили сразу, как тот вошёл, но виду не подали. А вот остальные гуляки вмиг умолкли и проводили незнакомца оценивающими взглядами. Впрочем, так же быстро они потеряли к гостю интерес: один из вышибал погрозил им кулаком, а второй красноречиво провёл по шее ножом.

Монетку тёмный подтянул пальцем и, спрятав в кулаке, направился к дальнему столу. Играющие оборотни молча подвинулись, освобождая ему место, и хаги присел. На стол брякнулась стопка засаленных карт, и один из мужчин, уже знакомый Ёрделу высокий гибкий брюнет с бородой (в этот раз она росла ровнее), начал сдавать на троих. Шлёпающиеся на столешницу цветные куски бумаги затронули в памяти тёмного одно из тех мутных воспоминаний, которые порой ворочались, но так и не просыпались. Мужчина с уже привычным спокойствием отпустил его, зная, что иначе оно будет зудеть и не давать покоя.

– У меня малая, – буркнул второй мужчина, кряжистый оборотень с рыжими кудлатыми волосами, красным носом и пышной, по всей видимости своей бородой, и швырнул на стол затёртый «орешник» – меньшую карту в колоде. – Что ставишь?

Мужчины посмотрели на тёмного. Тот неспешно поднял карты, с лёгким, скрытым от собеседников интересом осмотрел блеклые картинки и выложил на стол холщовый грязный кошель. Играть он не умел. Да и не требовалось. У «Рьяного Игга» пили, ели, играли и дрались большей частью для вида. Важные беседы не вели: ушей много, – но о встречах уговаривались, мены устраивали да работу искали. Или работников. Сам Ёрдел влился сюда по случайности. Более семи лет назад без цели проходил через Жаанидый да и зашёл поесть. А расплатился деньгами, что вытащил у бандита, на беду свою решившего прощупать тёмного. И среди них оказалась та самая истёртая монетка, служившая своего рода рекомендацией. «Рекомендуемого» проверили на месте, и почти сразу же, прямо посреди разгромленной таверны, нашёлся и первый заказчик.

Не то чтобы Ёрделу нравилась такая жизнь, но в ней был какой-то смысл. Беспорядок и путаница ему уже надоели, а закон… Он слышал про него, но плохо понимал, что это такое.

– Это что? – брюнет пальцем приподнял край кошеля и нахмурился. Глаза же рыжего, наоборот, возбуждённо блеснули. – Мы не на это договаривались.

– На это, – Ёрдел бросил стопку карт вперёд, словно сдаваясь. – Артефакт. Всё в нём.

Брюнет уже по-новому взглянул на «ставку» и нахмурился.

– И как нам из него вытягивать?

– На нём всё есть, – коротко ответил тёмный.

Раскрывать кошель сильнее и проверять, что там на камне есть, оборотень не рискнул. Ну да боги с ним! С артефактом господин сладит. А если и обманул тёмный, то не больно и нужно. Камень же заместо залога пойдёт. Важнее и радостнее другое.

– А недурно ты прищемил хвост Бодыю, – по лицу брюнета скользнула кривая ухмылка. – Вон как зашебуршился, говнюк. Даже, ходят слухи, вольных поднял.

Господину суета эта не очень нравилась, но он после неудачи во дворце мало чему радовался. Больше досадовал, что Бодый-то укушен, а тёмный где-то бродит. Ну да побродит, побродит и перестанет. Брюнет опустил хитро блеснувший взгляд и засобирался.

– Пора уж нам. Не хворай, друг. Может, ещё и сработаемся.

Ёрдел не стал говорить, что сработаться им уже не суждено. Законы он не жалел, но вот сестра… Сестру он трогать не хотел.

Его собеседники натянули шапки на головы и, поднявшись, направились на выход. У самого порога брюнет слегка замешкался и обменялся короткими взглядами с крупным оборотнем, сидевшем в шумной компании. От хозяина не укрылись эти гляделки, но пресекать проблему на корню он не стал. Только нахмурился сильнее и косо посмотрел на закопчённую фигурку духа-покровителя и в кои-то веки обтёр тряпицей.

Тёмный тоже засиживаться не стал. Закончив рассматривать карты, Ёрдел поднялся и направился к стойке. Выпивающая компания разразилась оглушительным смехом, щуплый, совсем упившийся мужичок полез на стол, горланя:

– А она, она как въярит ему копытом по колокольцам! И он, богами клянусь, вытянул такое, что еларийские тонкоголосые певчие обзавидовались бы!

Опять грянул хохот, от которого аж стены затряслись. Ёрдел отступил, пропуская запутавшуюся в ногах пьянь, и шагнул вперёд. Крупный оборотень, до этого до слёз смеявшийся над уморительной и в то же время горестной для любого мужика историей, неожиданно проворно выхватил из-за пояса нож и с размаху всадил его в спину тёмного.

Точнее попытался. Лезвие прошло через плащ и рубашку и с тонким «бзинь» ударилось обо что-то твёрдое. Хозяин досадливо поморщился, уже зная, что будет, и в следующее мгновение раздались ужасающий хруст и вопли отшатывающейся от стола компании. Нападавший выпучил глаза и хрипло, исторгая кровь, застонал. Концы трёх досок, ранее составлявших столешницу, влажно темнели прямо в его груди. Ёрдел даже не обернулся. Только повёл плечом и продолжил свой путь, а истекающий кровью оборотень грохнулся на то место, где тёмный недавно стоял.