Месть Танатоса
Шрифт:
Маренн не ответила ему. Она вдруг вспомнила, как в Праге весной 42-го Хелене Райч сказала ей при расставании: «Я знаю, Вы часто бываете на фронтах. Если Вам когда-нибудь понадобится помощь, запомните мой позывной — я всегда помогу Вам. Мой позывной "Орел-1"».
Надев наушники, Маренн взяла микрофон: «Орел-1, Орел-1, — дрожащим от волнения голосом произнесла она. — Ответьте. Орел-1». Где сейчас Лена? Быть может, она услышит ее… Орел-1… А если Лены и нет поблизости… Или эта рация слишком слаба…
Лена… Орел-1… Маренн с отчаянием вслушивается в молчащий, потрескивающий эфир. Автоматная очередь просвистела
Уже потеряв всякую надежду, Маренн решилась выключить рацию, и вдруг в наушниках отчетливо прозвучало:
— «Я — Орел-1. Слушаю». Это был голос Лены. Услышав его, Маренн вздрогнула. Ей показалось, она ослышалась — так велико оказалось захватившее ее отчаяние. Но твердым, серьезным голосом Хелене Райч повторила: «Я — Орел-1. Прием». Сказала так, как будто была рядом. — Лена! — крикнула Маренн в микрофон, едва сдерживая готовые прорваться слезы. — Лена!
Райч сразу узнала ее. Спросила коротко:
— Где ты?
— Ральф, где мы? — Маренн дернула Ральфа за рукав. Эфир затрещал. Маренн испугалась, что потеряет Райч.
— Лена!
— Я слушаю, — донеслось до нее сквозь шум.
— В каком мы квадрате?
Ральф быстро показал ей на карте.
— Лена, ты слышишь! — Маренн отчаянно пробивалась сквозь помехи. Голос Райч захлебывался в волнах эфира.
— Я — Орел-1. Вас поняли. Летим. Держитесь, — последние слова растаяли, как будто канули в пропасть. Снова какой-то радист безуспешно вызывал «Кондора», доносились раздраженные голоса на чужом языке. Затем все стихло. Наверное, кончилась батарейка. Но это уже было неважно.
— Они летят, — радостно сообщила Маренн, сжимая локоть Фелькерзама. — Они летят за нами. — Слезы катились по ее щекам. Оглянувшись, штурмбаннфюрер грустно улыбнулся и удрученно покачал головой.
— Они не успеют, Маренн. У нас мало патронов. Поздно.
— Но теперь мы не имеем права умирать!
Вытерев слезы, Маренн решительно взяла автомат и легла на траву рядом с Ральфом.
— Мы должны продержаться. Здесь. Иначе они не найдут нас.
— Госпожа полковник, — голос начальника радиоцентра в телефонной трубке звучал взволнованно, — только что один из разведчиков принял по рации сигнал. Передают с неизвестной радиостанции из оперативного тыла русских. Видимо с одной из брошенных, наших. Разведчик поймал Ваш позывной «Орел-1»…
— Сейчас приду, — Хелене Райч быстро встала из-за стола, — принят сигнал из тыла русских, — сообщила она Скорцени. — Мой позывной. Я думаю, это они. Идем.
— Из какого квадрата передают сигнал? — спросила она начальника центра, когда вместе со Скорцени они пришли к радистам. Майор указал ей на карте предполагаемое место передачи.
— Не так уж близко от линии фронта, — задумчиво произнесла Хелене и тут же потребовала:
— Дайте мне разведчика.
Надев наушники, спросила:
— Я — Орел-1. Где Вы сейчас находитесь? Что видите в квадрате? Можете подлететь ближе? Я понимаю, что зенитки, но постарайтесь подлететь ближе.
Потом она обратилась к начальнику радиоцентра.
— Мы можем поймать эту радиостанцию в эфире? — спросила
она майора. — У нас хватит мощности?— Очень трудно, — покачал головой шеф радистов, — Но попробуем. — Подойдя к своим подчиненным, он дал указание. Напряженно тянулись минуты ожидания. Наконец сквозь треск помех до них донесся слабый голос: «Орел-1, Орел-1».
— Громче! Можно громче?! — приказала Лена радисту.
— Это невозможно, госпожа полковник, — возразил тот. — Это максимум что можно сделать. У передатчика малая мощность, фактически предельная и к тому же далеко.
— Ким! — узнав голос, Скорцени схватил микрофон, но Лена остановила его. Ответила сама.
— Я — Орел-1! Слушаю Вас, — неожиданно треск стих, и они отчетливо услышали тихий далекий призыв: «Лена!», «Лена!»
— Где ты? — прокричала Райч. — Я — Орел-1. Я слушаю. Где ты? Черт, ничего не слышно. Что она сказала, в каком они квадрате?
— Разведчик передает, — доложил другой радист, — в квадрате, откуда получен сигнал, идет бой.
— Все ясно, — поняла Лена, — они там.
— Я — Орел-1, — снова прокричала она в микрофон. — Держитесь. Все поняли. Летим.
Ответ они не расслышали. Помехи заняли эфир. Хелене Райч сбросила наушники.
— Прикажите разведчику возвращаться, — распорядилась быстро. — Я полечу сама.
— Я с тобой, — решительно добавил Скорцени.
— Конечно. Но нам необходимо прикрытие. Лауфенберг, — вызвала она по телефону ведомого. — Как это нет? А где он? Что за человек!
Лена с досадой поморщилась. — Не сидится ему на месте, — секунду подумав, вызвала другого: — Хартман!
Молодой белокурый капитан в лихо заломленной фуражке, щелкнув каблуками, отдал честь.
— Капитан Хартман, госпожа полковник.
— Полный боекомплект? — строго спросила его Лена.
— Так точно, госпожа полковник.
— Бензин?
— Только что заправили.
— Полетите со мной.
— Слушаюсь.
— Быстро в машину.
— Разведчик сообщает, — доложил начальник радиоцентра, — он атакован русскими истребителями.
— Я — Орел-1. Прошу взлет…
Самолеты поднялись высоко. Вздохнув с облегчением, Скорцени пожал руку молодому капитану-летчику. Тот улыбнулся и сообщил по рации командиру:
— Госпожа полковник, боеприпасы на исходе, горючее почти на нуле.
— Предлагаете остаться, гауптман? — с иронией спросила его Хелене.
— Предлагаю лететь быстрее.
— Я согласна, — ответила ему Лена. — Уверена, сей час нам вышлют «сопровождение». Мы с вами, гауптман, очень почетные гости здесь. И не забывайте о нашем «младшем брате», он получил повреждения, да и мощность у него — не чета нашим. А на нем — раненый…
— Вас понял. Будем защищать.
Опасения Райч оказались оправданными. Вскоре они заметили четверку «яков», догонявших их с востока.
— Я — Орел-1, — услышал Хартман в наушниках голос полковника. — Четвертый, видите?
— Вижу.
— Что там? — спросил у него Скорцени.
— Русские истребители, — спокойно ответил капитан, и, заметив, как изменилось лицо оберштурмбаннфюрера, понял все правильно.
— Не волнуйтесь, — он похлопал рукой по приборной доске, — как и положено мужчинам, мы все примем на себя. Женщин и раненых надо беречь.