Месть тореадора

— За мной шпионят уже не в первый раз, — коротко и неохотно сказала она. — И мне это очень не нравится. У меня возникает ощущение... насилия.

— Я проводил расследование, а не шпионил. Ведь это достаточно часто происходит в бизнесе, да.

— Ты все сваливаешь на бизнес, Алехандро. Но я не верю тебе. Ты привез меня сюда, чтобы отомстить за то зло, которое, по твоему мнению, я причинила тебе. Тебе это удалось. Счастлив теперь? Я могу уехать в Нью-Иорк?

— Ты так легко готова сдаться? Отказаться от «Лейтон Интернэшнл»?

— А разве у меня есть выбор?

— Возможно, — сказал он тихо.

Ребекка судорожно перевела дыхание.

— Что ты имеешь в виду?

— Вернемся в машину, — сказал он. — И поедем домой.

Домой? Как может одно слово вызывать такое множество чувств? Но это был егодом, а не её.У нее нет дома. У нее было место, где она просто спала и хранила свои вещи. Дом ее родителей был продан, когда отец погиб. Ее мать переехала в Париж. Единственным местом, в котором у нее возникало ощущение дома, был отель «Ля Белль Амели» — наверное, потому, что она родилась там: у матери случились преждевременные роды.

Ребекка взглянула в сторону старинной арки, будто не слыша Алехандро.

— Мы были здесь с тобой?

— Да, эта арка ведет к Плаза-Майор.

Ребекка вспомнила красивую площадь, похожую на площадь Сан-Марко в Венеции, но более колоритную, чисто испанскую. Под колоннадой, окружавшей площадь, размещались рестораны, бары и магазины.

Там Алехандро впервые поцеловал ее. Он сидел за столиком, рядом с ней, в уличном кафе, прихлебывая шерри, и вдруг нагнулся и нежно поцеловал ее в губы. И неожиданно для себя она вспыхнула, словно огонь, от одного прикосновения его губ.

Ребекка чуть не вскрикнула от этого острого воспоминания.

— Мне хочется взглянуть на эту площадь.

Секунду Алехандро внимательно смотрел на нее. Может, он тоже вспомнил об этом поцелуе?

Он провел рукой по лицу, словно принимая нежелательное решение.

— Ну хорошо. Пойдем.

— Пойдем? — Она хотела побыть одна.

Губы его изогнулись.

— Ты думаешь, я позволю тебе гулять одной? Нет, это невозможно. Вдруг к тебе кто-нибудь пристанет? Мы либо идем вместе, либо возвращаемся в машину.

Ребекка провела, рукой по лбу.

— Хорошо. — Она вздохнула. — Пойдем.

Он кивнул на смокинг.

— Позволь мне взять телефон. Я позвоню шоферу и скажу, где ему нас ждать.

Ребекка молча согласилась, и Алехандро, осторожно отвернув лацкан смокинга, полез во внутренний карман. Его пальцы случайно коснулись ее груди, и Ребекка вздрогнула.

Они в молчании направились к арке и через несколько минут оказались на огромной площади, по периметру окруженной колоннадой. Перед ресторанами, расположенными в ней, были выставлены столики.

— В каком кафе мы тогда пили шерри? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Вот там. Ты хочешь туда пойти?

— Нет. — Она чуть не сказала «да», но не захотела снова искушать судьбу.

Алехандро стоял в естественно-небрежной позе, заложив руки в карманы. Его белая рубашка резко выделялась на фоне темнеющей площади. На нем по-прежнему был галстук-бабочка, который завязала ему Ребекка.

— На эту площадь выходит двести тридцать семь балконов, к ней ведут девять улиц, — сказал Алехандро.

— Она прекрасна. — Онбыл прекрасен, черт его возьми! Губительно прекрасен.

Алехандро пожал плечами.

— Здесь когда-то инквизиция сжигала еретиков.

— У нас в Нью-Йорке ничего подобного нет. Центральный парк, возможно... Но это парк, а не городская площадь.

Со стороны колоннады донеслась музыка. Скрипки играли тихо и завораживающе. Уличные музыканты, скорее всего.

Ребекка прикрыла глаза, чтобы не видеть Алехандро, и стала покачиваться в такт музыке. И ей стало так хорошо! Она занимались с ним любовью под лунным небом и под звуки скрипки, доносившиеся из номера на верхнем этаже. Помнит ли он это?

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Алехандро, и голос его был низким и чувственным.

Она открыла глаза и увидела, что он стоит совсем рядом. Ребекка, перестав покачиваться, взглянула на него. Разве может мужчина быть таким красивым? Он был похож на падшего ангела — с темными волосами, очаровывающим взглядом...

— Нет, не знаешь, — ответила она, и сердце ее запрыгало в груди.

Он обнял ее за талию, прижал к себе.

— Нет, знаю. Я думаю об этом же.

Ребекка ощутила, что они стали вместе двигаться в такт музыке. И ей вдруг расхотелось куда-то идти. Ее тело узнало его, отозвалось со сладкой болью и страстью. Глаза затуманились, и груди, напрягшись, отяжелели.

Она прикрыла веки, отдавшись желанию прижаться щекой к его груди. Его сердце билось сильно и громко.

Они танцевали медленно, в молчании. Руки его скользнули вниз, вдоль ее ягодиц, и у Ребекки перехватило дыхание. Она была подобна прекрасно настроенному инструменту, ожидающему хороших рук. Его рук. Это было так давно...

— Madre de Dios, —сказал он через секунду, чуть откинувшись назад.

— В чем дело?

Алехандро выразительно взглянул на нее.

— Ничего... если бы сейчас мы были одни. — Его пальцы коснулись ее подбородка, затем шеи, потом края ее платья... — Мне хочется раздеть тебя — медленно и с наслаждением. И целовать каждый сантиметр твоего тела, и заниматься с тобой любовью всю ночь.

Ребекка сглотнула. О боже, она хотела того же самого!

Но она не могла. Этот мужчина жаждал всего лишь ее тела, и больше ничего.

— Я… я не могу, — сказала она, быстро отводя глаза от его горящего взгляда. Она вывернулась из его объятий и направилась к колоннаде. Это было глупо — прийти сюда с ним, танцевать и вспоминать другое, счастливое время.

Ребекка почти уже дошла до арки, когда он ее настиг. Прижав к себе, приподнял ее лицо. Спина Ребекки уперлась в колонну. Она оказалась зажатой — между ним и камнем.

— Ты моя, Ребекка, — сказал он с яростью. — Ты будешь моей так долго и так часто, как я захочу. Я заплатил за тебя вперед, и ты не сможешь отвертеться.

И с этими словами он впился в ее рот губами. Это был страстный, неистовый поцелуй — такого Ребекка еще не испытывала в жизни. И когда Алехандро оторвался от нее, тяжело дыша и стараясь овладеть собой, она хотела только одного — обвить его руками и заставить сделать это снова.