Месть убитой мухи

Люська шмыгнула в квартиру и хотела пройти в гостиную, но тетя Ядя ее остановила:

— Идем ко мне в комнату. Нам надо серьезно поговорить.

— Но девчонки и так все знают, — возразила Люська, приветливо кивая девчонкам, которые сидели в гостиной и пили чай с разными вкусностями.

— Люся… Иди в спальню.

Вот теперь Люська поняла, что действительно происходит что-то из ряда вон выходящее. «Люся» — так ее называли в исключительных случаях. Такое бывало очень редко. Все Люська да Люська, а тут — Люся… Есть над чем задуматься.

Она прошла в комнату тети Яди. Вообще-то это была не только комната тети Яди, но еще и комната ее мужа, то есть Иркиного отца, Игоря. Но дома он бывал очень редко, потому что вечно пропадал на разнообразных рыбалках и мероприятиях, связанных с рыбалкой. Летом он уезжал на дачу в деревню к пруду, зимой ездил туда же, но не к пруду, а на пруд — долбил во льду лунки и удил сонную рыбу. Там, возле пруда, вся его жизнь и проходила. Жена с дочкой посылали ему в деревню свои фотографии, и он так узнавал, как внешне меняются его родные. Если я не ошибаюсь, он даже не знал, что его жену теперь зовут не Ирина Тропинкина, а Яздундокта-Розамунда Третья, и что она работает уже не в цехе швеей-мотористкой, а ведьмой в своем собственном магическом салоне. А может, если даже и знал, то уже забыл об этом — ведь все его мысли были заняты рыбалкой. Но надо заметить, увлечение его было не бесполезным. Отнюдь не бесполезным! Тропинкин-старший выкупил у деревенских властей пруд, заселил его различной живностью и наладил свой собственный бизнес, который приносил очень неплохой доход. Совместил, так сказать, приятное с полезным. К его пруду на Крещение едут люди со всех близлежащих населенных пунктов, чтобы набрать в полночь воды из проруби и поучаствовать в веселых гуляниях. Летом, на Ивана Купалу, снова едут, веселятся там от души — через костер прыгают да венки на воду пускают. Ирка с мамой и подружками тоже приезжают иногда на каникулы, и только тогда он видит своих родных вживую. В шумный, пыльный город его и пряником не заманить. Короче говоря, город был ему до лампочки, и жена-ведьма переоборудовала одну из комнат в свой рабочий кабинет.

Итак, Люська прошла в спальню-кабинет и уселась у стола, на котором стоял чайник, лежали пирожные и… фотоальбомы.

«Не поняла», — подумала она.

Тетя Ядя плотно закрыла за собой дверь.

— Да ты кушай, кушай, угощайся.

Люська угостилась.

Тетя Ядя стояла, опершись о стену и скрестив руки на груди.

— Я видела передачу, — сказала она после продолжительного молчания.

— И что вы об этом думаете? — спросила Люська с набитым ртом.

— Много чего думаю. А ты?

— Тоже много. Теть Ядь, именно эта тетка вчера мне всего наговорила, пообещала с меня страшное проклятие снять и венец безбрачия, а сняла серьги золотые. Я не пойму, чего ей от меня надо! Почему она именно ко мне прицепилась, а не к кому-то другому? Я совершенно ничего не понимаю! Со-вер-шен-но! Ой, а может, она маньячка? Сейчас же маньяков как собак нерезаных! Везде одни маньяки! Изо всех щелей лезут.

— Нет, она не маньячка, — покачала головой тетя Ядя и налила себе чаю. — И выбрось из головы мысли о страшном проклятии и венце безбрачия! Неужели ты думаешь, что я не заметила бы, если бы они на тебе были?

— А почему я тогда одинокая? — задала встречный вопрос Люська.

— Потому что не встретила еще своего принца, — пожала плечами тетя Ядя. — Но скоро ты встретишь его, я тебе гарантирую.

— Правда? — зажглась надеждой Люська.

— Да.

— А откуда вы знаете?

— В хрустальном шаре видела.

— Прикольно! Буду ждать! — обрадовалась Люська.

По виду тети Яди было заметно, что она Люську позвала вовсе не для того, чтобы о парнях поговорить. И Люська сказала:

— Теть Ядь, так зачем вы меня позвали?

— Я кое-что выяснила, — откусывая кусочек эклера, произнесла тетя Ядя.

— Что же? — подалась вперед Люська.

Тетя Ядя помолчала, а после этого поделилась:

— Знаешь… Так все запутано… В голове не укладывается… Я ничего не могу понять, ничего… Никак не получается связать между собой. Чушь! Бред! Ахинея!

— Да о чем вы? — нетерпеливо поинтересовалась Люська.

— Не хочешь фотки посмотреть? — спросила вдруг ведьма.

«Совсем уже тетка, — подумала Люська. — Моя жизнь летит под откос, а она мне фотки сует. Самое, блин, время!»

— Просто до смерти хочу, — ответила Люська, хотя фотографии ее сейчас волновали в последнюю очередь.

Тетя Ядя придвинула к ней старый альбом синего цвета. Сверху он был покрыт бархатом, и на бархате шла надпись золотом: «Фотоальбом».

«А мы бы прямо не догадались», — критически подумала Люська и раскрыла фотоальбом.

Страницы его были не такие, как в современных фотоальбомах, а толстые, картонные, с прорезями, куда следовало помещать уголки снимков, но этими прорезями тетя Ядя пренебрегла — все фотографии были намертво приклеены к картонным страницам.

— Раньше фотографии были в дефиците, их почти все приклеивали, а то стырить могли, — объяснила тетя Ядя, заметив скептический Люськин взгляд.

— Да я знаю, — сказала девчонка, — у нас дома у самих в старых альбомах все фотки так приклеены, что гвоздодером не отдерешь.

— Это неинтересно, — говорила тетя Ядя, пролистывая страницы, к которым были присобачены журнальные вырезки о музыкальных ансамблях прошлых лет, — это я раньше по ним фанатела, а сейчас уже пересмотрела свои вкусы. О! Вот то, что нам надо!

Люська увидела страницу с надписью красным фломастером «Школьные годы мои», которая была обведена желтым.

— Это я писала, — с гордостью прокомментировала тетя Ядя.

— Потрясно! Но что же мне нужно смотреть?

— А вот, вот эти мои школьные фотки. Ты ничего странного не замечаешь?

Люська отодвинула от себя чай, пирожные и предельно внимательно начала рассматривать фотографии. Вот групповой снимок класса, вот стоят какие-то девчонки в школьной форме и каждая держит в руках букет сирени, вот какие-то парни играют в футбол, вот парни вперемешку с девчонками на картофельном поле…

— Действительно, много странного, — сказала Люська, оторвав взгляд от кое-где пожелтевших снимков.

— Что именно ты заметила? — серьезно спросила тетя Ядя.

— Вы не обидитесь?

— Не обижусь, — удивилась бывшая швея, не понимая, на что там можно обижаться.

— Точно?

— Да!

— Ладно, тогда скажу, — смилостивилась Люська и заявила: — Смотрела я ваши фотки, вспомнила мамины и в который раз подумала, что раньше люди как-то старо выглядели. Вот так вот, дорогая моя тетя Ядя.

— В смысле? — не въехала тетя Ядя.

— Ну вот, смотрите, парни какие-то стоят. Тут написано, что это девятый класс, а выглядят они как тридцатилетние мужики, честное слово. То же самое девчонки. Не девчонки, а тетки какие-то. Лица у всех какие-то… — замялась Люська, подбирая слово, — зрелые, что ли… На детей не похожи совсем! Вы возьмите наши выпускные фотки с девятого класса и с этими сравните! На наших — дети как дети, а на ваших… старые все какие-то. Аж страшно.

Тетя Ядя присмотрелась к снимкам.