Месть в законе

–  У вас железная выдержка, полковник, - не поскупился Бережной на комплимент.
– Но это вам не поможет. В соответствии с Указом Президента Российской Федерации наша служба провела ряд оперативных мероприятий, в результате которых Истомин и еще двенадцать человек из центрального аппарата МВД взяты под стражу и уже дают показания. В том числе, извините, и на вас.

–  Плевать мне на них!
– огрызнулся Лозовой.

–  Вы, Юрий Олегович, за окно посмотрите, - посоветовал Бережной.
– Ночь на дворе. А я от вас с самого утра слова доброго не слышал. Вы ведь опытный опер. Должны кожей чувствовать, что игра окончена. Стоит ли запираться? При этом учтите - старые ваши дела тоже поднимем. По совокупности очень большой срок светит. Может, лучше явку с повинной оформим? На годок-другой, глядишь, меньше получите. Плюс возможная амнистия, примерное поведение… Ну не мне вас учить!

–  Устал я, - вяло проговорил Лозовой.

–  Вы не об усталости сейчас думайте, мой вам совет, а о том, чтобы срок себе сократить.

–  Я без ваших советов обойдусь как-нибудь, - казалось, Юрий Олегович потерял к разговору всяческий интерес.

На самом же деле в голове его судорожно крутились мысли. Горбушкина они пока что не взяли. А возьмут - согласится ли капитан свидетельствовать против Лозового? Да что там гадать! Расколется на первой же минуте допроса в ССБ. Тут ребята служили не ментовские, а в свое время отобранные из госбезопасности. Этих не купишь и авторитетными чинами не запугаешь. Они тут за идею, придурки, Родине служат.

Одна оставалась надежда - Илья Панкратович Истомин, как это ни странно. Его, хоть и наверняка арестовали - здесь Бережной явно не блефовал - но скоро должны обязательно отпустить. За Истоминым большие люди в правительстве стояли. Они его из-за решетки вытащат. А уж сам Истомин позаботится, чтобы освободить Лозового. Значит, нужно молчать до последнего. Одно слово против Истомина - конец. Тогда точно сгниешь на нарах. Если же московскому патрону повезет выкарабкаться из западни, поставленной своими же, то шанс на спасение есть.

–  О чем размечтались, Юрий Олегович?
– спросил Бережной, заметив, как глубоко задумался допрашиваемый.

–  В моем положении мечтать не вредно.

–  Ну что ж, - Бережной нажал на кнопку звонка, вызывая конвойного.
– Вот вам слово мое: на лесосплаве будете мечтать лет десять.

Не ответив следователю, Лозовой поднялся со стула и, заведя за спину руки, пошел из кабинета. Конвойный прапорщик шагнул следом. Куда его ведут Юрий Олегович знал - в камеру.

Так и случилось. В подвале под зданием Службы собственной безопасности за ним с лязгом закрылась тяжелая металлическая дверь. Конвойный прапорщик, грохоча железом, задвинул засов и четыре раза провернул в замке ключ.

В это же самое время Настя, прикупив в ближайшем киоске несколько бутылок пива, направлялась домой.

Идя по тротуару, она держала полиэтиленовый пакет обеими руками перед собой, заботясь о том, чтобы пленка не разорвалась и драгоценная ноша в стеклянной таре не разбилась, упав на асфальт. Но все же это произошло.

Рядом тормознул микроавтобус с зашторенными окнами. Дверь его неожиданно быстро распахнулась. Чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и втянули женщину в машину.

По дороге она пыталась бороться, вырваться от похитителей, кричала, звала на помощь. Все тщетно. В конце концов автомобиль въехал во внутренний двор Большого дома на Литейном проспекте. Тут она начала понимать, что происходит.

Когда микроавтобус припарковался во дворе и двигатель его был заглушен, человек, который выкрал ее прямо с тротуара, заговорил ровным спокойным голосом.

–  Анастасия Ивановна…

Она удивленно вскинула брови. Казалось, что за эти годы и сама-то забыла свое настоящее отчество.

–  Ну разумеется, - подкупающе улыбнулся человек.

– Мы знаем, что вы - не Захаровна, а именно Ивановна. И отец ваш покойный - Звягин Иван Трофимович. Я не ошибся?

–  Не ошиблись, - обреченно произнесла Настя.

–  Вот и - слава богу. Так вот, Анастасия Ивановна, мы сейчас с вами тихо, мирно, без наручников войдем вон в тот подъезд, - он указал на ближайшую дубовую дверь, перед которой стоял часовой в форме старшего прапорщика Федеральной службы безопасности.
– Поднимемся на четвертый этаж. Там вас ждут.

–  Кто ждет?
– подавленно спросила она.

–  Вот там и узнаете!
– бодрым голосом произнес мужчина.

Вдвоем они поднялись по лестнице, миновали длинный коридор, пол которого был застлан зеленой ковровой дорожкой, остановились перед дверью.

Сопровождающий постучался.

–  Войдите!
– раздалось из кабинета.

Ступив в полумрак служебного помещения, Настя разглядела широкоплечего мужчину в элегантном, хотя и старомодном, двубортном пиджаке немецкого кроя. Его лицо было в тени, и только на грудь попадал свет от настольной лампы в темно-зеленом атласном абажуре.

–  Добрый вечер, Анастасия Ивановна!
– вполне дружелюбно, если судить по тону, поприветствовал ее хозяин кабинета.
– Проходите, присаживайтесь.
– Он вышел навстречу.
– Простите, если обошлись с вами излишне резко.

–  Ладно, чего уж там.
– Настя резонно подумала о том, что не стоит здесь и сейчас высказывать своих претензий.

–  Давайте, обойдемся без лишних предисловий, - вновь заговорил мужчина в немецком пиджаке.
– Меня зовут Виктор Данилович. Фамилия - Коновалов. А вы, если мне не изменяет память, являетесь кадровым офицером специальной службы одного из оперативных управлений ФСБ.

–  Являлась, - резко поправила его Настя.
– Я из бывших.

–  Не смешите меня так сразу, - отреагировал на ее слова Коновалов.
– Уж вам-то, Анастасия Ивановна, лучше других известно, что в нашей конторе еще со времен Феликса Эдмундовича Дзержинского «бывших», как вы изволили только что выразиться, не бывает.
– И повторил по слогам.
– БЫВ-ШИХ НЕ БЫ-ВА-ЕТ! И подтверждение тому - щекотливая ситуация, когда вам нужно было оформить новые документы, удостоверяющие вашу личность после бегства из Сибири. Мы же не бросили вас на произвол судьбы. Помните?

–  Нет! Забыла!
– выкрикнула Настя.

–  Ну успокойтесь, - произнес он.
– Давайте-ка, выпейте капельку.
– Он налил в маленькую рюмку коньяку.

Настя не отказалась, посчитав, что таким образом она хоть немного успокоится.

–  Я назову вам три фамилии, а дальше расскажу, что нужно будет делать.

–  Какие еще фамилии?
– Настя усталыми глазами посмотрела на Коновалова.

–  Харитонов, Рыбин, Таганцев, - сухо, как робот, произнес тот.

Ее как будто ударили по голове. В глазах потемнело, и она готова была уже упасть в обморок, но Коновалов вовремя плеснул ей в лицо холодную воду из стакана.

–  Але-але-але! Мы так не договаривались! Держите себя в руках, милая. А долги - они потому и долги, что их отрабатывать нужно.

Севостьян Иванович Горбушкин боялся пить. И есть боялся. Он, казалось, боялся даже дышать. Ходил с оглядкой, старался избегать проходных дворов и больше бывать на людях. По всем внешним признакам у него начиналась паранойя как следствие мании преследования.

Он целый день сегодня названивал по телефону полковнику Лозовому, но секретарша неизменно отвечала ему: «Начальник милиции на выезде».