Месть за обман

– Считаю, что вы правы – коммунизм не построим. Невозможно построить то, к чему не готово общество…

– Не понял, – удивился директор, задерживая дыхание.

– Вы говорили, что при коммунизме каждый получит по потребности, но от каждого по способности. Кто тогда будет удовлетворять все наши потребности, если работать будет некому. Наше сознание отстаёт от наших желаний. Через двадцать лет наше сознание изменится? Нет. Если полы в классе моют единицы, макулатуру собирают единицы.

– Понятно. Ты не веришь нашей коммунистической партии?

Класс невнятно зашумел. У каждого было своё особое мнение, но невысказанное, не проверенное. Восьмиклассники вдруг задумались. О каком коммунизме идёт речь, если выгодно молчать, отлынивать от общественной работы.

– Верю. – Иван увидел злорадные огоньки в глазах преподавателя. Испугался. Старшеклассники предупреждали. Не примут в другой школе, пойду на работу. Копать траншеи придётся и при коммунизме лопатой. Обещанные роботы, где-то на бумаге у конструкторов. – Верю. Коммунизм будет тогда, когда наше сознание окажется на нужном уровне.

– Это, философ ты квасной, демагогия. Это…подкоп под авторитет партии и правительства. Ты прав, а они, там, в Кремле, лгут.

– Я этого не говорил. Это вы говорите. Я говорю, что коммунизма не будет через двадцать четыре года, через сорок лет. Если он придёт, то намного позже…

– Ты меня не лови на словах. Ишь ты какой. У кого иное мнение? Садись. Три. Полюбуйтесь на Фому неверующего. Ваш класс отличается. Председатель совета отряда, староста класса, как так можно учиться?

Валька Рудин нехотя встал, дёрнул плечом, закрыл учебник.

– У нас в классе всякие ученики. Отличаемся. Не дружные. Да. Но в сборной волейбола – Орлова и Охрименко. В сборной по баскетболу – Иван Рак, Поморцев, Букавникова, Дуднев. Колонну школы к седьмому оформляли Крохин и Бабкин. Актовый зал к Новому году оформлял Бабкин с преподавателем черчения. Наш подшефный класс, где вожатыми Бабкин и Крохин, получил Диплом, кукольный театр выезжал в Ленинград. Металлому собрали больше всех. У нас грамота райкома комсомола. В олимпиадах областных и городских участвуем постоянно. В городском шахматном турнире за нами второе место. Юра Волков имеет взрослый разряд. Так и у Дуднева. Толик Бирюков победил по штанге. В сборной области. По боксу занял первое место Аушев Иван. Бабкин фотографирует все школьные мероприятия и оформляет витрину, стенгазету.

– Класс не дружный, отстающий. Если есть какие-то единичные успехи, то они незаметны на общем фоне. Ваш Бабкин требует деньги с преподавателей. Шантаж? Да. Школа – это не место, где можно обогатиться.

– Вы же знаете, что фотоматериалы пока продают. Нужно их купить, – сказал Иван. – Приходится печатать по тридцать фотографий. Я – не работаю. Мама покупает фотобумагу мне для школы. Коммунизм ещё за горами.

– Я приказал выдать сто рублей на фотоплёнку, а химию можно у себя поискать. Сто рублей уже истратил?

– Мне Светлана Аркадьевна выдала только пять рублей. Я ей принёс чек из магазина. …Незнаю, где остальные деньги. Мне их не показывали. Она сказала, что столько выделено. На пять рублей много не купить. Портреты на Доску почёта нужно делать большие. …А лучше пригласить мастера из ателье.

– Что лучше – мне известно. Запишите домашнее задание. Будете сами разбирать. Благодарите Бабкина. Он не дал нам нормально заниматься, увлёк своей анархистской теорией. Это бывает. Кому что не будет понятно, милости прошу. Ко мне в кабинет.

Когда директор вышел, Стасик громко выкрикнул:

– Стукачи и сексоты, вы приглашены на рандеву. Просьба, под дверью не толпиться.

– Он сам виноват. Не мотал бы языком, – сказал Витька Мурзияков – аккуратный мальчик, занимающийся в кружке изобразительного искусства во Дворце пионеров. – Свобода слова. Но не болтовни. Иван, ты такой тупой, чтобы лезть на рожон? Ты отличай, когда молчать, а когда говорить. Плетью обуха…

– Да уж, да уж. Отмочил, – проговорил пухлощёкий Бориска Феоктистов, кусая большое красное яблоко.

Лёвка Брусилов качал большой лохматой головой и ехидно улыбался розовыми полными губами. Он подошёл к Ивану и, сощурив простоквашные глаза, протянул руку.

– Путём, старик. Нам такие люди нужны. Не думал, что ты смелый. Я бы не решился.

– Фотоаппарат не роняй, а то затвор опять будет заедать на длительных выдержках, – сказал Бабкин, и пошёл из класса. Рядом семенил короткими ножонками Сергей, что-то тихо говорил.

– Он сказал правду, – поправляя очки, гордо проговорила та самая белоголовая девушка, – Верочка Шишкина.

Глава третья.

Иван отлично помнит подробности этого урока. Они врезались в память, как отблеск молнии. Дни летели, как стрелы из Серёжкиного арбалета. Накануне строители отмечали день рождения мастера. Иван выпил полстакана водки, оставленной за печкой, и чуть не сорвался с лесов, устанавливая прожектор.

В субботу было родительское собрание. Вопрос о коммунизме не стоял, но был зачитан список неуспевающих учеников. В этом списке были Иван и Сергей. Учились Спаянные слабо, но на твёрдые тройки. Сергею грозила двойка в третьей четверти по Экономической географии зарубежных стран. Ивана математичка могла не аттестовать по алгебре, а по геометрии намечалась двойка. Нужно было срочно исправлять геометрию, тянуть руку на всех уроках математики. Как её тянуть, если отдельные материалы он не усвоил, как нужно. Поэтому друзья «занырнули» в учебники с головами. Сергей помогал по алгебре Ивану. Иван учил рисовать контурные карты Сергея.

Положение не улучшалось. Геометрия, которую Иван немного знал, не желала получать положительные баллы. Всякий раз, подняв руку, Бабкин пытался отвечать, но его не спрашивала Нина Наумовна Рубацкая. А если и вызывала к доске, то так ставила вопрос, что Иван, начав задумываться, разбирая, что и к чему, получал приказ: «Садись, нужно знать».

Неожиданно она пригласила мать Ивана. Вновь обрисовала жуткую картину с успеваемостью сына. Анна Петровна регулярно посещала родительские собрания. Краснея, выслушивала замечания, но подобного не было ещё.

– Не успевает. Плохо даётся ему математика. Геометрия, для него тёмный лес. Репетитор заполнит пробелы. Научит мальчика системно мыслить.

– Где его взять? – удивилась Бабкина.

– Меня можете пригласить, – обрадовано сказала Рубацкая, помаргивая большими и симпатичными глазищами. – Много не беру. Час – десять рублей. В день по два часа. Раз в неделю. Мальчик выйдет из кризиса. Не могу аттестовать…

– Очень плохо учится?

– Не успевает. Мальчик старательный. Но не всем даются точные науки. Я ему помогу. Он окончит класс удовлетворительно. Это вне сомнений. Гарантирую.