Месть. Шаг второй.
Шрифт:
– Как только получу золото.
– Капритий уже пошёл его забирать. Видел бы ты рожи торговцев после того как они поняли СКОЛЬКО им надо заплатить, ха-ха-ха. Кстати, Нагашу что нибудь от тебя передавать?
– Да. Я написал здесь пару слов.
– И Лик потряс в воздухе скомканым клочком пергамента.
– Как он?
– Со своими ушёл, с зулами. Похоже пьянствовать будут не один день. Он теперь у них вроде героя. Первый кто в круге чести гнарта зарубил.
– Пускай. Он это заслужил.
– И протянув руку за бутылкой Лик улыбнулся счастливой улыбкой.
– Через три дня.
Понимающие кивки и глава зулов спросил.
– Помнишь место где шагнул на Грань? Встретимся там.
Встретимся. Я обещал пройти лабиринт, значит так тому и быть, а пока можно побыть немного большим чем есть на самом деле. И волны незамутнённого счастья, радостные оскалы звезды воинов видевших бой на какое-то время позволили почувствовать собственную значимость, важность, то что ранее никогда к себе не относил изначально считая всех встречных как минимум равными. Конечно, если сравнивать двух разумных то кто-то будет сильнее, кто-то умнее, кто-то ловчее, но это свойства внешней оболочки по которой мы судим о других, а вот когда видишь души, то понимаешь что всё совсем не такое каким кажется изначально. В слабом теле может скрывается могучая сильная душа, а порой в грозном великане прячется такая мелочь что оторопь берёт от несоответствия.
Рёв встречающих зулов вмиг выбил всю философию из головы, а тело вновь подверглось множеству похлопываний и дружеских тычков в полную силу, отчего возникло убеждение что если удастся и лабиринт пройти, то пока народ не успокоится в поселение ни ногой. 100 % на радостях отпиздят до смерти и не заметят. И это явно не тот вариант смерти которым можно было бы гордится!
– Тихо!
– Громовой раскат голоса Годар'огим заставил всех замереть на месте и пользуясь моментом тихонько ушёл в сторону миновав не долетевшие в тело кулаки владельцы которых замерев смотрели на братьев забравшихся на сарай.
– Сегодня день о котором многие из вас мечтали многие годы. Сегодня был сделан первый шаг чтоб поквитаться с нашими врагами и мы обещаем - это начало! Начало нашей мести за всех погибших. Начало, к которому мы так долго готовились. Начало, которое закончится нашей победой, но это будет позже, а пока мы будем праздновать и пить - за НАЧАЛО!!!
Рёв от которого едва не полопались перепонки и холодный отчёт разума что текст конечно у братьев получился не очень, но эмоциональная составляющая сродни среднему землетрясению и глядя на ищущие меня перекошенные лица подумал уже бежать пока не поздно, но.... не успел. И то что остался жив воспринял скорее как счастливое недоразумение потому что перевозбуждённые зулы трясли и лупили от всей души выражая всю глубину своих чувств с которой едва справлялись лечащие плетения которые накладывал на себя всеми частями сознания.
Уже была глубокая ночь когда моя полупьяная избитая тушка вывалилась из портала в замке и по стенке начала движение к ближайшей комнате. Заплетающиеся ноги, шатающиеся стены, падающий потолок, пол идущий волнами, всё было против этого, но несмотря на трудности шаг за шагом я приближался к цели как топот шагов
и чей-то голос попытался отвлечь от поставленной миссии.– Господин, господин.
– Шшшшто?
– Ваш зверь господин, он постоянно от меня убегает.
– Хочешшшь чтоб привязал к нему?
– Нет что вы, я подумала может кто-то другой лучше справится, а то я постоянно бегаю за ним, а он еду ворует, а все мне говорят. А я ведь не успеваю. Господин Нагаш, может кто нибудь другой, а не я?
– Что заладила а я, а я, ТЫ. И разговоров никаких. Ксстати, где сейчас мой Кхвази?
– Я его закрыла после того как он с кухни две туши уволок, а сейчас он дверь скребёт и воет, а все мне говорят, а что я сделаю. Господин, может вы ему скажете чтоб он меня хотя бы слушался? А?
– Сскажу. Веди к нему, женщина.
– Можете меня Мария называть господин. Давайте я вам помогу, тут недалеко.
Вот так под неумолкаемый бубнёж я доковылял до двери за которой что-то шумело и едва служанка распахнула её вылетевший оттуда комок снёс на пол и мотая башкой по сторонам начал вылизывать лицо.
– Тьфу. Гадость какая. А ну отстань. Отстань, кому говорю!
Но дрэруа мотая своим хвостом, головой, языком как навороченный блендер продолжал проявлять свои чувства пока появившиеся на шум люны не стащили его с меня и только тогда смог сесть и перевести дух.
– Уффф. Ну ты и подрос.
– Невольно вырвалось когда сфокусировав зрение смог рассмотреть Квази который из памятного мне заморыша превратился в ящерицу с такой мощной головой и пастью что невольно напомнил когда-то виденного на картинке тираннозавра. Голова, ну точь в точь, а вот всё остальное подкачало. Ну да ничего, организм молодой растущий, потому наверное и жрёт в три горла, кстати о последнем, оно у меня совсем пересохло, но едва начал шарить по карманам в надежде на чудо как служанка снова вернула меня к реальности.
– Господин Нагаш, скажите ему чтоб он делал что говорю, вас то он наверняка послушается.
Приятная дрёма уже уносила меня в царство сна, но собрав всю оставшуюся волю в кулак найдя взглядом Марию ткнул в неё пальцем и сказав, - `Слушайся', вырубился до утра, которое по традиции было совсем недобрым. И всё из - за Квази который решив что его ворочающийся хвост на груди мечта всей моей жизни не дал всласть выспаться заставив подняться ни свет ни заря. До последнего я пытался урвать хотя бы несколько секунд сна, но понимая что точка невозврата пройдена поднялся и поплёлся наверх освежиться подталкиваемый чугунёвой головой дрэруа.
Холодный пронизывающий ветер вмиг выветрил остатки раслабленности и покоя, потому что как только это произошло увидел что если смотреть сверху вниз то замок напоминал большое солнышко каким любят рисовать его дети с множеством лучиков. Только тут лучиками были постоянно двигающиеся струйки песка которые тащили внутрь туши животных, ветки, камни, мусор и прочий хлам.
Мерный перестук барабанов длился уже восьмой час, вождь гнартов с соплеменниками не отрываясь смотрели на воинов которые впав в транс пытались достучаться до их Богини. Перед каждым гнартом лежало подношение собираемое для ежегодного празднества до которого оставалось всего ничего и тут такое.