Месть

– За сегодняшнюю ночь? Это совершенно невозможно. Мирассу сегодня поднимается очень высоко. Китчет бегут в пустыню, а я не намерен от них отставать.

– А кто вознамерится не отстать от вас?
– спросил Герсен.

– Ха-ха! За мной будут гоняться те, кто побыстрее! Именно сегодня та ночь, когда надо быть особо начеку! Вы тоже отправитесь в пески? Позвольте дать вам один совет. Китчет обычно рыщут среди Чайльзов - так называются скалы неподалеку от Динклтауна, но надо всегда помнить о том, что в тени за каждой скалой скрывается хунза. Менее проворный мужчина, который обычно не так уж разборчив, уходит в Низины, но домой зачастую возвращается злой и больной, так как китчет являются хозяйками положения и выбирают себе партнера по собственному вкусу.

– Постараюсь не забыть ваш совет, - сказал Герсен.
– А что вы можете сказать в отношении завтрашнего дня?

– Завтра хадавл - этим все сказано. Он займет весь день. "Котзиш" может подождать.

– И все же, не уходите в сторону, когда вам будут предлагать акции "Котзиш". Берите их, я за все расплачусь, и старайтесь держаться подальше от Бэла Рука. Он сейчас, наверное, очень недоволен всеми нами.

Делфин снова несколько поник духом.

– Я отчетливо чувствую, что вы многого не договариваете. Бэла Рука я, разумеется, постараюсь обходить десятой дорогой. А вам желаю приятно провести этот вечер и насладиться счастьем в пустыне.

Герсен вернулся к "Крылатому Призраку", где еще раз пересчитал акции и надежно запер. Затем сменил дарсайские одежды на свободные серые брюки и рубаху в черных и зеленых полосах, тщательно проверил оружие и снова нырнул под зонтик.

Уже наступили сумерки, шум падающей с высоты волны прекратился, и Динклтаун теперь ничто не отгораживало от пустыни.

Подойдя поближе к веранде перед гостиницей, он задержался в тени деревьев, чтобы повнимательнее рассмотреть сидящих за столиками: десяток на вид довольно состоятельных туристов - дарсайцев и группу молодых метленцев с двумя женщинами постарше, изысканно одетых и державшихся с огромным достоинством.

Из гостиницы вышла Жердин Ченсет в легком белом платье и прошла совсем недалеко от того места, где притаился Герсен.

– Жердин! Жердин Ченсет!
– тихо окликнул ее Герсен.

Жердин остановилась, удивленно посмотрела в ту сторону, где стоял, полуоблокотясь о ствол дерева, Кирт Герсен. Бросив быстрый взгляд на группу метленцев, она подошла к Герсену.

– Что вы здесь делаете?

– Гляжу на вас и благодарю судьбу за предоставившуюся возможность.

– Тссс, - насмешливо улыбнувшись, сквозь зубы прошипела Жердин.
– Вам свойственны такие обходительные выражения.
– Она окинула его взглядом с головы до ног.
– Сегодня вы выглядите гораздо менее суровым, менее угрюмым и сосредоточенным, чем тот то ли банкир-пройдоха, то ли космический бродяга, каким казались в Сержеузе. Только сейчас я обнаружила, что вы совсем молодой мужчина.

– Это не совсем так. Я по меньшей мере на шесть лет старше Альдо. Но вот сейчас я совсем не ощущаю груза этих лишних лет.

– Именно сейчас?

– Неужели это нуждается в объяснениях? Я ведь сейчас стою рядом с вами и не в силах скрыть своего восхищения вами.

– Вашей галантности, похоже, нет никаких пределов, - чуть усмехнувшись, довольно холодно заметила Жердин, однако Герсену показалось, что она достаточно благосклонно отнеслась к его высказыванию.
– Слова ничего не стоят. Я не сомневаюсь в том, что у вас уже есть супруга и большая семья.

– Ничего подобного никогда и не было. Я один, как перст.

– Каким же образом вы стали банкиром?

– Приобрел банк для некоей особой цели.

– Но ведь банк стоит огромных денег! Преступник вы, значит, очень богатый?

– Никакой я не преступник. По крайней мере, лично я себя преступником не считаю.

– Тогда скажите, честно и откровенно, кто же вы на самом деле?

– Космический странник - вот какое определение больше всего ко мне подходит.

– Кирт Герсен, вам доставляет удовольствие окружать себя ореолом таинственности в моих глазах, а я терпеть не могу тайн!
– затем к Жердин вернулся обычный для нее тон метленки, воспитанной в высокомерии к окружающим.
– А в общем-то, ваши тайны меня совершенно не интересуют.

– И это даже хорошо.
– Герсен бросил взгляд на площадь, затем еще дальше - на погрузившуюся в сумерки пустыню.
– По сути, мне не следовало так сильно распространяться о себе. Этим я достиг только обратного эффекта - зря раздразнил себя самого.

Жердин долго молча глядела на него, затем неожиданно рассмеялась.

– Какие удивительные роли вы себе взяли в той драме, которую разыгрываете! Плутоватого искателя приключений, банкира, способного провести даже такого прожженного дельца, как мой отец, утомленного жизнью аристократа, и вот теперь - страдающего от безнадежной любви мальчишки, мечтательного и благородного, отказывающего себе в любви.

Герсен, хоть и удивился подобным словам, но был более сдержан в проявлении чувств.

– Я не признаю за собой ни одной из этих ролей.
– Какое-то безрассудно беспечное настроение, как наваждение, вдруг овладело им.
– Подойдите сюда, где мы будем наедине друг с другом.
– Он взял ее за руку и провел к самому дальнему столику в темном углу веранды. Жердин шла напряженно, едва ли не сопротивляясь ему, а присев, приняла чопорную позу, как будто намерена задержаться здесь всего лишь на секунду - другую. Взгляд ее теперь был холодным и отстраненным, а сама она - типичной надменной метленкой.

– Я не могу надолго задерживаться. Впереди - экскурсия в пустыню, а я должна принять участие в подготовке к ней.

– Говорят, пустыня сказочно прекрасна ночью. Особенно, когда светит луна. Вы отправляетесь в пустыню пешком?

– Конечно же, нет. Мы наняли туристский автобус, специально предназначенный для поездок в пустыню. Я должна уходить. Проявленный мною интерес к вашим делам, заверяю вас, на самом деле чисто случаен.

– Наши чувства дополняют друг друга, поскольку мне расхотелось рассказывать вам о чем бы то ни было.

– Почему же?
– удивленно спросила Жердин, даже не пытаясь подняться из-за стола.

– Вы могли бы поделиться услышанным с кем-нибудь и причинить мне огромнейшие неприятности. Жердин нахмурилась.

– Значит, вы считаете, что я выбалтываю все, что мне известно, своим друзьям?

– Вовсе не обязательно. Но, как вы сами подчеркиваете, ваш интерес чисто случаен. Вы могли бы невзначай обронить что-нибудь, что со временем могло бы дойти до тех ушей, не для которых были предназначены те или иные мои слова. Я отведу вас к друзьям. Герсен поднялся. Жердин же упрямо отказалась даже пошевелиться.

– Будьте настолько любезны, сядьте. По сути вы просите меня удалиться, что выставляет вас в далеко не лестном свете. Где же ваша хваленая обходительность сейчас?

Герсен медленно опустился на прежнее место.

– Не преувеличивайте мою галантность. Что-то, непонятное для меня самого, заставляло меня говорить совершенно искренне.

– Вас, похоже, совсем не заботит мое уязвленное женское самолюбие, раздраженно произнесла Жердин.

– Ваше самолюбие в моих руках находится в полной безопасности, сказал Герсен.
– Могу ли я до конца быть откровенен с вами?