Месть

Он протянул руку. Луп мгновение-другое таращился на нее, потом схватился за пальцы Марка. Мальчик помог другу подняться на ноги, чувствуя, как тот дрожит всем телом. Фест грустно улыбнулся мальчикам и повернулся, чтобы первым выйти из клетки.

– Да даруют вам боги быстрый конец! – крикнул им вслед Эвпат.

Командир служащих арены и его люди повели друзей под скамьями к ближайшему выходу на песок арены. Там у стены стояло несколько крепких бревен. Мужчина показал на них:

– Сняли туники и взяли каждый по бревну. Быстро!

Друзья выполнили приказ; сбросив туники, они остались в одних набедренных повязках. Когда каждый из них поднял на плечи бревно, мужчина выглянул в щель между створками ворот и обернулся:

– Все в порядке, они уже готовы. Выходи!

Он распахнул ворота, и Марк невольно моргнул, когда внутрь хлынули солнечные лучи. Чья-то рука грубо толкнула его вперед, и он, споткнувшись, выскочил на арену. Как только его глаза привыкли к свету, он увидел море лиц со всех сторон и услышал гул голосов, похожий на отдаленную грозу. Солнце отражалось от белого песка, кое-где покрытого темными пятнами; жаркие лучи обожгли обнаженную кожу Марка. Вместе с сопровождавшими их служителями друзья медленно приблизились к ложе, где под тенью балдахина сидели в мягких креслах наместник и его гости. Наместник отпустил какую-то шутку, его компания засмеялась, и Марка охватила бессильная ярость, когда он увидел среди гостей Децима.

– Так, встали, – приказал распорядитель арены. – Опустили бревна.

Марк сбросил свою ношу на песок. Он смутно осознавал присутствие Феста и Лупа, но все его внимание было сосредоточено на Дециме. Служители подняли бревна и принялись забивать их в песок тяжелыми деревянными молотками. Когда распорядитель решил, что все в порядке, что столбы стоят надежно, он приказал привязать к ним пленников. Марка бесцеремонно прижали спиной к столбу, и он почувствовал, как шершавое дерево впилось в позвоночник. Руки ему завернули назад и связали кожаными веревками. Другие веревки обвились вокруг лодыжек и талии, а потом и вокруг шеи, так что Марк почти не мог шевельнуться.

Когда все было готово, распорядитель обошел вокруг каждого столба, проверяя надежность пут. Марк оказался последним, и он ощутил на себе дыхание мужчины, когда тот наклонил голову, чтобы еще раз все проверить. Внезапно мужчина замер, и Марк почувствовал, как его плеча в том месте, где еще в младенчестве Марку было поставлено тайное клеймо Спартака, коснулась ладонь.

– Что это такое? – шепотом спросил распорядитель. – Говори, мальчик! Откуда у тебя этот знак?

Марк тяжело сглотнул и с вызовом ответил:

– От моего отца.

– Твоего отца… – вслух пробормотал мужчина. – Но мне известен этот знак… Я его знаю…

– Эй, вы там закончили? – крикнул из ложи наместника Эврай.

Мужчина выпрямился:

– Да, господин. Почти готово.

– Так заканчивай поскорей!

Распорядитель обошел Марка и со странным выражением в глазах заглянул ему в лицо. А потом повернулся и жестом подозвал одного из своих людей, державшего большое ведро и ковш. Тот подошел, зачерпнул из ведра полный ковш густой красной жидкости и выплеснул ее на грудь Лупа.

– О-ох! – Луп зажмурился и в отвращении наморщил нос.

Мужчина выплеснул еще ковш жидкости ему на живот, а после проделал то же самое с Марком и Фестом. Вонь крови и подгнивших потрохов заполнила нос Марка, и мужчина отступил назад с холодной довольной улыбкой.

– Ну вот. Это пробудит аппетит наших зверюшек!

Распорядитель бросил на Марка еще один взгляд и жестом велел своей команде уйти к выходу с арены:

– Туда! К тем воротам!

Те быстро убежали к воротам и поспешили закрыть их за собой. По другую сторону арены другие люди, стоя над другими воротами, начали поднимать их вверх.

– И что это будет? – прошептал Луп. – Медведи? Волки? Львы?

– Только не львы, – ответил Фест. – Лишь в Риме позволено использовать львов.

Марк уже видел под нижней частью ворот лапы зверей, которым предстояло убить их… А через мгновение появилось и остальное. Морды, оскаленные зубы и лохматые тела. Ворота продолжали со скрипом подниматься, и первый зверь уже выскочил наружу и помчался по песку.

Марк сглотнул.

– Вот оно что… дикие собаки…

XVIII

Несколько псов выскочили из клеток, скрывавшихся за подъемными воротами. Это были огромные лохматые твари с убийственными зубами. Они оглядели арену и толпу, а потом почуяли кровь на трех пленниках, привязанных к столбам напротив ложи наместника. Шум и свист толпы возбудили зверей, и псы зарычали, приподняв верхние губы и обнажив желтовато-белые клыки. Марк почувствовал, как при этом зрелище в нем застыла кровь, и услышал, как бешено колотится сердце Лупа…

– Великие боги, спасите меня… Боги, спасите меня…

Покосившись на Лупа, Марк увидел, что глаза его друга расширились от ужаса и он дергается в кожаных путах, удерживающих его возле деревянного столба. Его усилия были тщетными, но мускулы продолжали напрягаться. Луп боролся, стиснув зубы. Быстро глянув в другую сторону, Марк обнаружил, что Фест стоит совершенно неподвижно, а его лицо превратилось в маску холодного вызова. Но его щека предательски дергалась, выдавая страх, с которым изо всех сил боролся телохранитель, полный решимости умереть как можно более достойно… насколько это позволят обстоятельства. Однако Марк просто не видел возможности сохранить достоинство при такой смерти – быть разорванным на части стаей диких голодных псов. В такой смерти был только позор, тем более ужасный, что все это должно было повеселить толпу. Да, стоило все-таки принять милосердное предложение Феста… но теперь уже поздно было думать об этом.

Марк повернулся лицом к псам, которые были уже шагах в тридцати, не дальше. Беспокойство зверей, очутившихся в окружении толпы, улеглось, и они теперь шли на запах крови и внутренностей, приближаясь к Марку и его друзьям. Опустив голову и оскалив клыки, псы разошлись в стороны полукругом и то и дело останавливались, чтобы принюхаться. Один из псов был крупнее остальных, с большой головой и шрамом над глазом, – шрам был широким, шерсть на нем не росла. Зверь, похоже, был вожаком стаи, потому что шел впереди и ни одна из собак не осмеливалась обогнать его.

Марк вполне понимал, почему это так. Зверь выглядел злобным, и он обладал сложением охотничьего пса – крупный, поджарый, мускулистый. Половину его уха, похоже, кто-то давно уже откусил; на шее зверя красовался широкий кожаный ошейник с короткими железными шипами. Марк предположил, что этого пса, видимо, использовали в звериных боях, пока не выбрали для игр наместника Сервилия. Другой пес, темный, потолще, проскочил мимо него, сосредоточив взгляд на Марке, и стал подкрадываться. Крупный пес зарычал, и обогнавший его зверь вздрогнул и припал на живот, прижав острые уши; он тоже зарычал, но не осмелился противоречить воле вожака. Остальные собаки продвинулись вперед по обе стороны, выстроившись в линию.