Место, где прячется солнце

— Дэвид, вспомни, я тоже родила Алексу, когда мне не было еще двадцати.

— Да, но, во-первых, мы были уже женаты. Во-вторых, я старше тебя на десять лет и к тому времени уже твердо стоял на ногах.

— Бен искренне любит нашу дочь, это видно невооруженным взглядом. Он честный, добрый парень. Я уверена, у них все будет хорошо.

Отец сокрушался:

— Это все Марк Гилмор, это он сбил девочку с правильного пути. Ну зачем ей ребенок? Перед ней открывалось такое будущее, а теперь увязнет в пеленках, не до учебы будет.

Сильви покачала головой.

— Ты плохо знаешь свою дочь, милый. У нее стальной стержень внутри. Вот увидишь, ребенок ей не помешает.

— Твои бы слова да Богу в уши… — с сомнением протянул Дэвид.

Сэнди продолжала жить в кампусе, хотя Бен не раз предлагал ей переселиться в его квартиру. Но она категорически отказывалась, считая, что и без того сильно его обременяет. К счастью, беременность была беспроблемной — никаких признаков токсикоза, отеков или еще каких бы то ни было неприятных проявлений. Учеба давалась Сэнди легко, иногда ей даже казалось, что в школе было сложнее. А может, знания впитывались так быстро именно потому, что ложились на хорошую базу.

Несколько часов в неделю она подрабатывала в детском отделении больницы, иногда помогала няням в приюте и потихоньку научилась обращаться с младенцами. Сэнди не сказала бы, что очень хотела ребенка или, наоборот, что очень не хотела его. Когда стало ясно, что аборт невозможен, она просто смирилась с тем, что малыш будет. Это факт, а с фактом не поспоришь.

Сын появился на свет в срок — двадцать восьмого апреля. Сэнди назвала его Арнольд, что в вольном переводе с древнегерманского означает «власть орла», или «сила орла». Что-то есть в этом величественное, гордое, смелое — Сэнди хотела, чтобы именно таким и вырос ее мальчик.

Родителям Бен сообщил, что ребенок родился недоношенным, иначе нехитрые подсчеты заставили бы их задуматься о настоящем отце. Сильви тут же собралась взять недельный отпуск и приехать помочь дочери. Бену пришлось организовывать спешную перевозку вещей из комнаты в кампусе Сэнди к себе в квартиру — Сильви должна быть уверена, что они живут вместе. Сэнди ничего не оставалось, как согласиться. С помощью Ричарда, у которого был автомобиль, управились всего за пару часов.

Мать приехала в тот день, когда выписывали Сэнди. Она привезла такое количество пеленок, распашонок, чепчиков и ползунков, что их хватило бы на роту младенцев. С первого же мгновения, как увидела внука, взяла его на руки, почувствовала биение крохотного сердечка, Сильви поняла, что этот ребенок ей едва ли не роднее Алексы. Она и слышать не хотела о том, чтобы он жил в приюте, пока дочь будет учиться. Скрепя сердце согласилась смириться с этим лишь на те несколько месяцев, когда придется кормить его грудью.

— После того как Алекса уехала, — сетовала Сильви, — дом наш будто опустел. Надо было рожать в свое время второго ребенка… Ну ничего, теперь у меня Арни есть. Оставлю минимальное количество часов в школе, буду растить мальчика. А вы учитесь, работайте, делайте карьеру.

Так и получилось, что Сэнди оказалась в квартире Бена. Он продолжал оставаться ей другом и ангелом-хранителем. Она с ребенком поселилась в просторной светлой спальне, где стояла большая кровать, шкаф-купе, две тумбочки и куда легко поместились детская кроватка и стол для пеленания. Вдобавок Бен накупил массу приспособлений вроде подогревателя бутылочек, стерилизатора и прочих хитроумных вещей, сделав материнство Сэнди максимально комфортным. Сам он переместился в гостиную на раздвижной диван. И, похоже, это не доставляло ему неудобств. Напротив, он ходил ошалело-счастливый, как будто действительно родился его ребенок.

Сильви уехала, закончились и пасхальные каникулы. Нужно было вновь браться за учебу. Мать оставила Сэнди денег, и больше не было нужды подрабатывать.

Бен начал практиковать в клинике пластической хирургии, но и научную работу не оставлял. Он специализировался в области эстетической медицины, потому что считал, что женщины, да и многие мужчины хотят быть красивыми независимо от возраста. А значит, это направление будет востребовано.

Ричард иногда забегал к ним ненадолго — в отличие от Бена он был не в восторге от детского писка. Но после рождения Арни честно приволок друзьям подарок — дорогущую, легкую и красивую прогулочную коляску. Он вообще отличался тем, что не жалел денег. Его отец входил в совет директоров крупной компании, занимающейся производством и продажей медицинского оборудования, владел контрольным пакетом ее акций и потихоньку приобщал Ричарда к миру бизнеса. Тот был не против, с удовольствием занял пост руководителя одного из отделов, еще учась на последнем курсе Лондонской школы экономики, и с удовольствием же получал за свою работу немаленькие деньги. Поэтому вещи предпочитал покупать самые лучшие, что в его понимании означало — самые дорогие. Причем это правило действовало независимо от того, кому он их покупал: себе, родственникам, друзьям или очередной подружке. Последние, кстати, менялись у него с завидной регулярностью. Своей огненно-рыжей копны волос он нисколько не стеснялся, объясняя ее происхождение ирландскими корнями. Веснушки и широковатый нос делали его лицо несколько простоватым, что, впрочем, создавало обманчивое впечатление. За обыкновенной внешностью скрывались незаурядный аналитический ум (неслучайно Бен называл друга будущим финансовым гением) и тонкое чувство юмора. Так что Сэнди вполне допускала, что Ричард Конорс добьется в этой жизни многого.

Впрочем, как и Бен, который был целиком поглощен своими исследованиями. Работа была его первой, сильной и всепоглощающей страстью. Иногда он пропадал в лаборатории ночами, а когда достигал желаемых результатов, то просто светился от счастья. Сэнди подозревала, что до двадцати шести лет, пока не встретил ее, он всерьез не увлекался женщинами. Потому и направил на нее все свои нерастраченные чувства. Она стала второй страстью в его жизни. Но если на работе он сгорал, то Сэнди была для Бена музой, вдохновляющей на свершения и недоступной.

На летние каникулы Сэнди хотела остаться в городе и найти работу по специальности: в газете или журнале. Утром, как обычно, она покормила Арни и стала звонить в редакции. В два места ее пригласили на собеседование, еще в трех предложили написать тестовые задания.

Один из журналов оказался женским глянцем, куда срочно требовалась статья о новых способах омоложения.

— Если напишешь в срок и качественно, считай, что ты в штате, — сразу сказала ей главный редактор.

С языком и стилем у Сэнди проблем никогда не было, сочинения она всегда писала лучше всех. А уж информацию по этой теме даже добывать не пришлось: все, что нужно, рассказал Бен. Через несколько дней статья была готова, и Сэнди тут же получила новый заказ.

Она не вставала из-за компьютера почти целый день. У Бена как раз был выходной, и он, уложив в коляску Арни и взяв бутылочку со смесью (малышу уже не хватало материнского молока), пошел с ним гулять в ближайший парк. Когда же наконец Сэнди поднялась, почувствовала легкий озноб. Этого еще не хватало! Более того, случайно дотронувшись до груди, ощутила боль. Что такое? Она легла, укутавшись в теплый плед, и незаметно уснула.

— Сэнди, — разбудил ее голос Бена. — Что с тобой?

— Не знаю, — виновато сказала она. — Грудь болит и, кажется, температура.

— Ну-ка, раздевайся, — приказал Бен, аккуратно укладывая спящего Арни в кроватку.

— Как? — смутилась Сэнди. Она хоть и жила в доме Бена, но никогда не позволяла себе появиться перед ним неодетой.

— Обыкновенно, до пояса, буду осматривать тебя. Ты помнишь, надеюсь, что я врач?

Действительно, для него тело — это не более чем набор органов. Сэнди сняла кофточку и, помешкав, расстегнула застежку бюстгальтера. Бен подошел и легкими нажатиями стал ощупывать сначала одну, потом другую грудь.

— Так, милая моя, у тебя начинается мастит. Сейчас выпишу рецепт. А сына придется переводить полностью на искусственное вскармливание, иначе дело может плохо кончиться.

Теплым июльским утром Бен с ребенком на руках и Сэнди ехали в машине Ричарда к ее родителям. Поскольку она перестала кормить Арни грудью, Сильви настояла, чтобы внука привезли к ней, на свежий морской воздух.

Они ехали уже больше часа, и Ричарду, видно, стало скучно. В свойственной ему безапелляционной манере он поинтересовался: