Место, где все заканчивается

– Терпимо.

Глеб застегнул брюки, взял щетку, поднял со стула пиджак и принялся счищать грязь.

Женщина не уходила.

– Знаете… – проговорила она, по-прежнему не глядя на Корсака. – Мне правда жаль. Ума не приложу, как это могло случиться? Обычно я хорошо вожу.

– Я виноват не меньше вашего, – сказал Глеб, орудуя щеткой. – Кстати, как вас зовут?

– Меня? – Она машинально взглянула на Корсака, скользнула взглядом по его худой мускулистой фигуре и отвернулась. – Маргарита Игоревна. Но какое это имеет значение?

Глеб отложил щетку и улыбнулся:

– Маргарита Игоревна, чаем напоите?

Князева колебалась.

– Я не выпью больше одной чашки, – заверил ее Глеб. – И даже могу за нее заплатить.

– Глупости, – нахмурилась Маргарита Игоревна. – Я не расположена к беседе, и у меня есть свои планы… Но если вы так сильно хотите чаю…

– Очень хочу, – сказал Глеб. – Мне надо немного посидеть и отдохнуть. Сами понимаете – такое потрясение…

– Что ж… – Она поджала губы. – Я поставлю чайник. Как только закончите – жду вас в кухне.

Князева ушла. Глеб еще немного поработал щеткой, устраняя следы своего падения, надел рубашку и пиджак, посмотрел на себя в зеркало и пробормотал:

– Будет обидно, если все это зря.

Через пару минут Глеб расположился в мягком кресле, выслушивая сухую, обрывочную речь Маргариты Игоревны:

– Располагайтесь вот тут. Да, тут вам будет удобно. Какой чай вам заварить?

– Обычный, черный, – сказал Глеб, с наслаждением откинувшись на спинку кресла.

– С сахаром?

– Да.

– Ничего, если из пакетика?

– Сгодится.

Глеб вытянул ушибленную ногу и принялся наблюдать, как Маргарита Игоревна хлопочет у стола. Время от времени она поглядывала на него, быстро и недовольно – было видно, что ей было неуютно под его взглядом.

Вскоре Князева поставила перед Глебом блюдце с чашкой. Положила на блюдце чайную ложку и пододвинула к нему вазочку с сахаром. Встала у стены, скрестив руки на груди, и спросила:

– Это все?

– Присядьте, пожалуйста, – попросил Корсак. – Мне неудобно сидеть, когда вы стоите.

– Какие церемонии… – недовольно проговорила она.

Но просьбу Глеба выполнила.

Корсак размешал ложечкой сахар, отпил глоток, взглянул на женщину и спросил:

– Вы любите готовить?

– Нет, – ответила она. – Я не люблю готовить.

– А я иногда готовлю и делаю это с удовольствием.

Черные глаза Маргариты Игоревны насмешливо сузились:

– Это что – светский разговор?

Глеб улыбнулся:

– Что-то вроде этого.

– Ясно. – Она помолчала. – И какие же блюда вы готовите?

– Простые и питательные, – ответил Глеб.

– Например?

– Ну… например, пельмени.

– Я не умею лепить пельмени, – отрезала Маргарита Игоревна.

– Я тоже, – сказал Глеб.

Она приподняла черные брови:

– И как же вы их тогда готовите?

– Просто. Иду в магазин, покупаю, приношу домой и бросаю в кипящую воду.

Маргарита не удержалась от улыбки:

– Смешно. И очень оригинально.

– Да, – улыбнулся Глеб. – Это мой собственный рецепт. Не вздумайте никому о нем рассказать!

Корсак почувствовал, что лед между ними слегка подтаял. Он хотел закрепить успех с помощью одной забавной истории про пешехода, сбитого автомобилистом, которая пришла ему на ум, но в эту секунду из-за стены донесся шум и чей-то надсадный голос прокричал:

– Марго! Маргоша, ты здесь?

Лицо Князевой вновь стало строгим и непроницаемым.

– Это мой больной отец, – сказала она. – Допивайте чай, а я сейчас вернусь.

Она встала из-за стола – стройная, худощавая, прямая как палка, черноволосая и одетая в черное – и быстро покинула кухню.

Как только она вышла, Глеб достал из кармана телефон, несколько секунд напряженно вспоминал номер Толи Волохова, уповая на то, чтобы профессиональная память его не подвела, набрал его и прижал трубку к уху.

– Слушаю вас, – пробасил Толя Волохов.

– Толя, это Глеб Корсак.

– Глеб, ты…

– Есть какие-нибудь новости по нашему делу?

– Глеб, ты рехнулся?! Я не должен это с тобой обсуждать. Ты подозреваемый и к тому же…

– Но ты ведь не веришь в мою вину?

– Нет, но…

– Толя, у меня мало времени! Если есть какие-нибудь новости – расскажи мне!

Несколько секунд Волохов колебался, затем сказал:

– Ладно, черт с тобой! Мы вышли на след убийцы. Нашли один отпечаток и пробили его по нашей базе.

– Дальше, – поторопил Глеб.

– Его зовут Юрий Коренев. Проходил в девяностых годах по одному делу.

– Вы его уже взяли?

– Это невозможно, – выдохнул Толя.

– Почему?

– Потому, что Юрий Коренев умер! Несколько лет тому назад.

У Глеба пересохли губы.

– Выходит, мы имеем дело с мертвецом?!

– Выходит, так. Где ты сейчас, Глеб? Мы должны…

– Я тебе перезвоню!

Корсак отключил телефон и сунул его в карман. Поднялся на ноги (едва не вскрикнув от боли в бедре, о которой он почти забыл) и, прихрамывая, заковылял за Маргаритой.

Он прошел по коридору мимо туалета и ванной комнаты, свернул в гостиную, освещенную тусклыми лампочками подсветки, встроенными в посудный шкаф.

Дверь на другом конце комнаты была приоткрыта, оттуда лился желтый электрический свет. Глеб двинулся к ней, оглядывая по пути стены. Вдоль левой стены тянулись застекленные стеллажи, и Глеб увидел на них пластиковые и гипсовые головы, на некоторые из которых были надеты силиконовые маски – настолько похожие на человеческие лица, что по спине Глеба пробежала холодная волна.

Он приблизился к двери и увидел в проеме старика в инвалидном кресле. Маргарита Игоревна одной рукой поправляла плед, лежавший у него на коленях, а другой держала у его губ стакан с водой.

Старик отвел от губ стакан морщинистой рукой, повернул седую голову и взглянул на Глеба. Мясистый лоб старика был рассечен надвое огромным шрамом. Шрам переходил на верхнее веко и упирался в бельмо на глазу.

– Кого ты привела? – произнес он скрипучим голосом.

Князева оглянулась, увидела Глеба и злобно нахмурилась: