Место, где все заканчивается

– Думаю, вам придется проехать с нами.

– Что?! Куда это проехать?!

– На Петровку. В здание ГУВД Москвы. Там мы с вами обо всем подробно поговорим.

– С какой стати я должен с вами ехать?

– Если хотите, можем оформить это как задержание, – холодно произнесла Маша.

Лукьянов молчал. Стас как бы невзначай передвинулся – так, чтобы заслонить выход из холла. Он по собственному опыту знал, что Маша Любимова полна сюрпризов и когда она вот так беседует со свидетелем или подозреваемым, дело часто заканчивается «нежелательными эксцессами» (как называл их полковник Жук).

То, что произошло дальше, заняло всего секунду. Лукьянов быстро шагнул к Маше, схватил ее за плечи и с силой толкнул на Стаса, развернулся и бросился к окну. Стас был готов к подобному финту и сделал попытку схватить противника, но тот оказался быстрее – в несколько прыжков достиг окна, взмыл в воздух, вышиб плечом раму со стеклом и исчез из виду.

* * *

Улица была пустынна, если не считать одинокого парня-азиата, неторопливо шагавшего по тротуару. Маша и Стас пробежали мимо него, свернули в переулок и остановились.

– Здесь тоже никого! – с досадой воскликнул Стас.

– Вижу!

Она быстро развернулась, вышла из переулка и громко окликнула удалявшегося азиата:

– Простите!

Парень остановился и повернул голову. Маша быстро и внимательно оглядела его. Очки в модной оправе, джинсы, белая рубашка. На тощей жилистой шее болтается фотоаппарат «Никон», рот растянут в доброжелательной улыбке.

– Я из полиции, – отчеканила Любимова, подходя к замершему в ожидании парню. – Вы здесь только что не видели полного мужчину в кепке и темных очках?

Он улыбнулся еще шире, выражая готовность к общению.

– Sorry… – проговорил он и тут же добавил на ломаном русском, стараясь выговаривать слова как можно правильнее: – Простите, я плохо говорить по-русски. Скажите это медленно, пожалуйста. Спасибо.

– Маш! – громко окликнул ее Стас. – Я тут кое-что нашел!

Маша вновь окинула взглядом худую фигуру прохожего. Сложением – типичный эктоморф [1] , рост около ста восьмидесяти, глаза узкие, нос плоский.

1

Человек худощавого телосложения, с узкой грудной клеткой и удлиненными конечностями.

– Извините, – сказала ему Маша, повернулась и заспешила к Стасу.

Он стоял возле большого железного мусорного ящика, прислоненного к высокой кирпичной стене.

– Взгляни, – сказал Данилов.

Маша наклонилась и посмотрела на клочок ткани, висевший на краю ящика. Клочок был явно оторван, и, скорей всего, на бегу. Синий. По виду – хлопок.

– Зацепился рукавом, когда убегал, – резюмировала Маша.

– Да, скорее всего, – кивнул Данилов.

Маша достала из сумочки пластиковый пакетик и крохотные стальные щипцы, с которыми никогда не расставалась, поддела клочок ткани щипцами, аккуратно сняла его с бака и сунула в пластиковый пакетик.

Стас задрал голову и посмотрел на стену.

– Можно предположить, что Лукьянов вскочил на ящик, а потом перемахнул через стену. Но от ящика до края стены больше трех метров. Либо этот сукин сын гимнаст, либо…

– Либо он вообще никуда не прыгал, – закончила за него Маша.

Брови ее сошлись на переносице.

– Из переулка никто не выходил, – принялась рассуждать Маша, – кроме…

Она замолчала.

– Кроме кого? – спросил Стас.

Она посмотрела на Данилова:

– Ты видел азиата, с которым я разговаривала?

– Да. Мельком. А что?

Маша озабоченно нахмурилась. Стас внимательно на нее посмотрел и недоверчиво хмыкнул:

– Чепуха! Это не мог быть Лукьянов.

– Да, – вынуждена была признать Любимова. Вздохнула и добавила: – И все же мы его упустили. Он ушел. И черт меня подери – хотела бы я знать, как он это сделал?!

– Просочился сквозь стену, – с горькой иронией произнес Стас. – Так же, как в палату Черновца.

Маша покачала головой:

– Нет. В палату он вошел через дверь. А потом разыграл простой фокус – на уровне пятого класса школы.

Стас внимательно посмотрел на Машу:

– Видимо, я учусь в четвертом, раз до сих пор не понял.

– Сейчас поймешь. Он…

Договорить Маше не дал громкий топот ботинок. Из-за угла вывернул запыхавшийся Толя Волохов. Остановился и спросил, хрипло дыша:

– Ну, что? Ушел?

– Ушел, – мрачно ответил Стас. – Улетел. Испарился.

– Уф-ф… – Толя нагнулся и уперся ладонями в коленки, силясь отдышаться.

Стас с сочувствием посмотрел на его красное лицо и проговорил:

– Анатоль, когда ты наконец бросишь курить?

– Когда рак на горе свистнет. Или когда ты снова женишься.

– В таком случае тебе придется помереть с сигаретой в зубах.

4

Стас заглянул в курилку, увидел дымящего сигаретой Толю и воскликнул:

– Волохов, ты здесь! А я тебя везде ищу!

– А про такую штуку, как мобильный телефон, ты не слышал?

Стас скривился:

– Хватит умничать, тебе это не идет. Ты допрашивал водителя Черновца?

– Ну. И что?

– Не нравятся мне его показания. По-моему, он темнит.

– С чего ты взял?

– Интуиция, Толя, интуиция!

– Про интуицию ты лучше Маше Любимовой расскажи – она поверит. Хочешь допросить его еще раз?

– Было бы неплохо.

– А ты не слишком ли въедлив, Стасис?

Данилов окинул здоровяка Волохова взглядом снизу вверх и обратно и сказал:

– Видишь ли, мой маленький друг… Если бы ты внимательно слушал преподавателей школы милиции, а не разгадывал в это время кроссворды, ты бы знал, что в нашем деле въедливость – это главное!

– Да я не против, – пожал плечами Толя. – Хочешь допросить – валяй, допрашивай.

– А сам не хочешь это сделать?

Волохов посмотрел на друга тяжелым взглядом:

– У меня за две недели три обращения по поводу пропавших девушек. Хочешь, чтобы я все бросил и посвятил остаток дня приятной беседе с А. Г. Феклистовым?

– Девушки, конечно, важнее, – согласился Стас. – Они всегда важнее. Кстати, как у тебя с женой?

– Нормально. – Волохов улыбнулся. – Этот питерский диагностик совершил настоящее чудо. Представляешь, выяснилось, что ей просто неправильно поставили диагноз! Никакой болезни сосудов у нее не было, и головной мозг в порядке. Оказалось, что у нее какая-то «пролактинома», и она успешно лечится, даже без операционного вмешательства. Погоди… – Толя рассеянно нахмурился: – Я тебе это уже рассказывал, да?