Место под звездами

Джек нахмурился. Что за глупости? Не станет он рвать свои фото, да и повторять ничего будет! Тем более подобные ужастики!

— Я не стану этого делать! — заявил Джек и тут же закрыл уши — настолько сильное тут было эхо.

— Ты можешь отказаться, — отозвался голос. — Но тогда тебя ждёт достаточно неприятный сюрприз.

Что-то проскрежетало, и с потолка спустился небольшой ящик, который завис в трёх метрах над головой Джека. В ящик был встроен таймер, который начал отсчитывать время…

— В ящике бомба, — продолжил голос старика. — Она взорвётся ровно через три часа. Поэтому поторопись и сделай то, что я говорю — тогда ты предотвратишь взрыв. Если ты хочешь выжить, то твоему самолюбию придётся проиграть. Впрочем, в случае взрыва оно всё равно проиграет — ведь отказавшись выполнять мои условия, ты просто убьёшь сам себя… Игра началась!

Мильтон ошеломленно уставился перед собой. Да этот Ройс определённо свихнулся! Однако сомневаться в том, что старик говорит правду, не стоило. Для этого он был слишком серьёзен. Надо выполнять его условия! Джек слишком любил себя, чтобы просто разлететься на мелкие кусочки…

Аккуратно порвав пару фото, Джек ощутил, что это занятие ему крайне не нравится. Да и бормотать себе под нос эту ложь о том, какое он ничтожество — совершеннейшая глупость.

Оглядевшись ещё раз, Джек понял, что до ящика с бомбой добраться невозможно, и решил просто поискать выход. Где-то же должна быть дверь?!

Джек взглянул на таймер — времени оставалось ещё много, и можно было успеть простучать стены. Этим Мильтон и занялся, тщательно исследуя каждый сантиметр, скрывающийся под фотографиями.

Полчаса он провёл за этим занятием, констатируя, что выхода нет. Оставалась ещё зеркальная стена…

Подойдя к зеркалу, Джек придирчиво осмотрел своё отражение и поёжился. Разбивать своё отражение в этом стекле ему не очень хотелось… Кроме того, можно пораниться. Но взорваться было бы ещё больнее.

Зажмурившись, Джек неумело отправил свой кулак в полёт. От удара зеркало пошло трещинами. Воодушевлённый этим успехом, Джек, морщась от боли и получая порезы, начал наносить удары. Наконец стекло не устояло, и на Джека из образовавшегося проёма высыпалась груда новых фотографий.

— Поздравляю, парень! Теперь тебе предстоит уничтожить ещё больше фотографий, — раздался насмешливый голос старика.

— Иди к чёрту! — отозвался Джек. — Выберусь отсюда и засажу тебя за решётку!

— Попытайся! — согласился старик. — Но предупреждаю: твой путь усыпан стеклом…

Мильтон уже и сам убедился в этом. За зеркалом скрывался узкий коридор, на полу которого валялись осколки. Придётся босиком пойти по ним, потому что времени оставалось очень мало, чтобы уничтожить все фотографии. Он не успевал…

Первый шаг, второй, третий… Каждый из них давался с неимоверным трудом, ведь на Мильтоне даже носков не было. Продвигаясь вперёд, он сначала терпел, потом закричал… Оглушённый собственным криком, Джек споткнулся и повалился на стекло. Вспышка острой боли просто свела его с ума. Издав ещё один крик, Джек вскочил и помчался вперёд, как можно дальше от комнаты. Его израненные ноги давили стекло, а сам он уже почти ничего не видел и не слышал…

Джек потерял сознание, не дойдя всего двух метров до спасительной двери.

* * *

— Что теперь с ним будет? — спросил помощник.

— Вылечим и отправим обратно. Ведь парень, не испугавшись боли, двигался вперёд. Он уже понял, что жизнь важнее. Будем продолжать работать над ним… До тех пор, пока не поймёт, что он не выше других, а тем более, что перед Смертью все равны, — ответил старик Ройс.

Наталия Федоровская Наваждение

3-е место в номинации «Обретение мира»

Я очень люблю своё имя — Вероника. Оно очень ласковое и нежное.

И мне кажется, оно ко многому обязывает. Ведь невозможно даже представить себе какую-нибудь вульгарную девицу с таким звучным именем — Вероника.

Ещё в школе я начала гордиться своим именем. Какое ещё женское имя остаётся неизменным? Ведь я родилась с этим именем, была с ним всё детство, и сейчас я тоже — Вероника.

Мы как-то разговаривали с моей школьной подругой Машей об именах и решили, что имя Вероника — очень благородное и красивое.

Имя Мария тоже красивое, но пока станешь Марией, побудешь и Манькой, и Машкой, и Манюней, как дразнили её мальчишки в школе, да и взрослой станешь не Марией, а Марьей Петровной.

Совсем другое дело — Вероника. От этого имени ни дразнилку не придумаешь, ни упростишь его. Вероника Леонидовна! Звучит?!

Знакомясь, я всегда с гордостью называла своё имя и была категорически против всяких сокращений вроде Вера или Ника, только Вероника, и всё!

Так что мне повезло с самого рождения. И семья у меня была, что надо: ни пьянок, ни ругани, всё культурно, интеллигентно. Не то, что у Маши.

Теперь я совсем взрослая и самостоятельная. Я считаю себя счастливым и везучим человеком. Я очень люблю своего мужа, своих детей и своих домашних хвостатых питомцев. Всё это вместе взятое — мой Мир и моя Жизнь. Я очень люблю жизнь и, вообще, я жизнерадостный человек.

Я не понимаю, что значит «любить себя». У меня есть свои жизненные принципы, в соответствии с которыми и стараюсь жить.

Я знаю, что такое счастье. Я уверена, что необходимыми условиями для счастья являются здоровье и счастье всех моих родных и близких.

Конечно, это — общее понимание счастья, необходимое для всех людей, а дополнительные условия могут быть для разных людей разные. Например, для одного — это престижная машина или дом на Рублёвке, для другого — успехи в работе, для третьего — возможность заниматься любимым делом, а для кого-то — взаимная любовь.

Это, конечно, для взрослых людей, а дети ещё не задумываются о необходимых условиях собственного счастья, они просто счастливы, когда рядом родители и масса игрушек.

Я считаю, что одним из условий счастливой жизни должно быть ощущение «внутреннего комфорта», которое достигается, если ты никому не завидуешь и желаешь всем только добра.