Метафоры для познания и изменения себя и других. Инструменты для бизнеса и жизни

Ярко увидев в себе одного из персонажей, клиент может с моей подсказкой начать видеть и остальных, дать им голос, перестать игнорировать.

Из этой же сказки растет целый куст метафор: чистить и убирать, переодеваться в затрапезное, блистать, убегать без пяти двенадцать (вовремя) и так далее.

Нередко встречается мне метаметафора «Кота в сапогах»: топ-менеджера наперебой хантят на рынке труда, он мечтает уйти в свой бизнес и стать собственником, но почему-то у него раз за разом ничего не получается.

Служу хозяину, ради него могу свернуть горы, но сам на принцессе никогда не женюсь. Потому что я хоть и в сапогах, но всего лишь кот, главный герой на вторых ролях, причем не мельница и не осел, и не могу требовать ничего, кроме сапог и ружья. Зато и создаю для клиента нечто настолько волшебное, что без меня никакая мельница и никакой осел не могут дать. Я лучшая инвестиция: совсем дешев, да еще и корма не надо (мышей ловлю).

Внутренние метафоры андерсеновского «Гадкого утенка» раскрываются через внешность и воспоминания о школьных, подростковых годах:

• Как у вас было с общением в школе?

• Кем вы себя ощущали в пятнадцать?

• Вы нравились девочкам/мальчикам, когда были подростком?

Особенно актуальны эти вопросы, если разговор на сессии вертится вокруг странности, нетаковости, боязни быть непризнанным и непринятым.

Гадкий утенок – это мальчик из провинции, чудом поступивший в престижный вуз, к мажорам.

Это внезапно выросшая семиклассница, которую одноклассники дразнят жирной.

Странный чудик, который сумел конвертировать свои особые причуды в деньги, бизнес, признание, но так и не сумел избавиться от ощущения хихиканья за спиной.

Тут и защитное высокомерие, и стремление к красоте и своей стае, мотив трудного роста. В этой сказке есть лебеди, есть птичий двор, есть зима и лиса, есть стремление показаться нормальным и годным ценой индивидуальности (или наоборот – без страха, что заклюют, идти навстречу мечте).

«Синяя Борода». Потайная комнатка с ужасами, прекрасный замок, метафорические скелеты в подвале, подозрительность и доверчивость – круг соответствий этой сказке.

Здесь приходится говорить о спазмах гнева, судорогах и зажимах, монотонной кропотливой работе, за которой следует взрыв, о замкнутости и подъемных мостах надо рвом.

Интересно, что эта метафора может подходить и женщинам, хотя, как правило, они не ассоциируют себя с архетипической сказкой (но могут примерять роли Бабы-яги или Афины-воительницы).

Фундаментальной характеристикой терапевтической метафоры является то, что участники истории и события, происходящие в ней, эквивалентны – изоморфны – сказочным персонажам. Но гораздо чаще у меня на сессиях изоморфны сказочным героям не участники истории, а субличности человека. Главное, чтобы они складывались в систему общей метафоры. Затем метафора сама проведет клиента обратно к реальности жизни и его проблемам. Часто на пути к этому клиент дополняет метафору собственными чертами, делая ее более подходящей и потенциально значимой (как клиентка выше с «Золушкой» из Вуди Аллена). Мы конструируем ее вместе и вместе проживаем.

Как метафора помогает начать говорить о чувствах. «Точка входа»

Ко мне часто приходят скучные, серьезные, немного зажатые люди, которые говорят концептами и обобщениями. Их язык невозможен для описания внутренней реальности. «Я хочу знать правильные ответы и находить решения в сложных ситуациях». «Мои родители были строгими и твердо знали, что нужно детям. Но мой бунтарский дух привел к тому, что я нашел себя в иной сфере деятельности». «Для меня любовь – это когда люди находят общие интересы, могут вместе что-то планировать». Эти фразы мог бы сочинить GPT-чат. Внутри подобного языка невозможно отыскать ни индивидуальных смыслов, ни чувств. Поддерживать клиента внутри этого языка, говорить на нем – значит не только никуда не прийти, но даже не выйти из точки А, сколько бы уточняющих вопросов вы ни задали.

Значит, в поисках метафоры нужно сменить сферу общения. На помощь приходит чувственная составляющая. Клиентка долго говорит о том, как ей нравилось на прежней работе, в топовой компании. Среди скучных офисных подробностей упоминает, что много ездила и, в частности, была в Африке. Немедленно цепляюсь за эту первую живую подробность.

Я. Когда вы были в Африке, какое животное полюбили? Если бы у вас был тотем, кто это был бы – животное или птица?

Э. Я первого увидела жирафа, и это был космос. Мы едем по дороге, и реально стоит жираф.

Я. Вы тоже в своей компании были жирафом. У вас была красивая шея, вы на все смотрели немножко сверху, немножко сбоку. Все не могли вас не заметить.

Не могу не привести здесь и случай, о котором уже рассказывал в других книгах. Топ-менеджер крупной корпорации в своем первом представлении (также обобщенном и на языке концептов) упомянул, что летом ездил к бабушке в Краснодарский край. Спустя несколько минут, в поисках точки выхода из концептуального в мир метафор, я почувствовал, что меня осенило.

Я. А что вы ели сегодня на завтрак?

М. Не помню.

Я. Что вам мешает есть на завтрак то, что вы любите? Например, творог с вареньем. Абрикосовое ведь ваше любимое?

М. Как вы угадали?!

Тот нередкий случай, когда метафора сама воссоздает, достраивает реальность. Я вообразил себе утреннее южное солнце, бабушкин абрикосовый сад, блюдечко с домашним вареньем. Мы с клиентом движемся навстречу друг другу и встречаемся у бабушкиного тепла. Первый контакт с чувственным миром позволяет вести беседу дальше и углублять метафору. Официальный человек разоблачается – и является на свет человек живой.

Это один из способов выбора метафоры как точки входа: детство, воспоминания. Многие из нас хорошо помнят чувства детства, и, если спросить, когда вы испытывали самые яркие эмоции, погрузятся именно в те времена (а позже все как бы несколько засохло – но, подчеркиваю, по ощущениям, и воскрешение чувств также возможно через метафору). Погружаясь в конкретику, мы создаем маленькое трехмерное видео эмоционального момента. Этот момент и становится метафорой эмоции, которую можно привнести в настоящее, иногда через буквальное повторение вкусов: М. может купить абрикосовое варенье и напомнить себе о бабушкином тепле.

Это самое простое: строить метафору на опыте обоняния и вкуса (а также видения и слышания, но в меньшей степени), которые возвращают клиента к конкретике прошлого. Важно, чтобы и для меня тоже это был не пустой звук (запах, ощущение), чтобы у меня тоже был с ним коннект. Пусть это будет мое собственное воспоминание – но пусть оно будет.

Я скажу: праздник. И каждый из нас вспомнит свой праздник. Само по себе слово праздник пустое, это концепт. Но стоит заговорить о конкретном празднике в родительском доме – и он приобретает черты, краски, мы чувствуем запахи и вкусы, многосоставные эмоции: какие мы были тогда, чем это является для нас. Эти отдельные фрагменты опыта становятся первообразами, метафорами того, что происходит с нами сейчас. Порой они возникают неосознанно: вот шумит машина, и она шумит точно так же, как и в тот день, когда… Об этом свойстве метафоры – возвращать нас в точку чувства, организовывать время нашей жизни – писал Марсель Пруст. Часто мы не понимаем причин наших мимолетных эмоций, пока не развяжем узелок метафоры и не заглянем в ее конкретику.