Метакод
Шрифт:
«Конкретный анализ, продемонстрировавший безопас¬ность таких путешествий (к черной дыре), осуществил Н. С. Кардашев. Главным является вопрос, не разорвут ли приливные силы космический корабль в процес¬се его перехода через сферу Шварцшильда. Теория дает возможность найти минимальную массу черной дыры, «пры¬гать» в которую совершенно безопасно» (Климишин И. А. Релятивистская астрономия).
«Путешествие в заряженную черную дыру,— пишет Н. С. Кардашев, — эквивалентно машине времени, которая дает возможность покрыть бесконечно большие расстояния за конечные промежутки времени за малые собственные времена». Именно это «выворачивание», связанное с поле¬том,
Ну, а можно ли вывернуться внутрь, так сказать, не сходя с кресла, в сторону микромира? Вероятность поло¬жительного ответа на этот вопрос резко возрастает.
Рост ноосферы, возрастание ее роли в мироздании соответственно увеличивает и потенциал, и роль челове¬ческого разума в понимании вселенской жизни. Отсюда объективное и субъективное распространение его роли на все известные уровни реальностей космоса, то есть и на уровни микромира, где пространство может иметь 10, 100 и даже n измерений.
В. И. Вернадский не уточнял, какую роль в ноосфере играет чувство, но из его основных положений ясно, что оно отнюдь не второстепенно, со временем человек бук¬вально научится чувствовать и 100 и n измерений, как сейчас он чувствует три. А. Эйнштейн занимает здесь явно скептическую позицию — он считает, что человек не может постичь Бога, для которого тысяча лет и тысяча измерений предстают как одно.
Сама теория относительности немало способствовала тому, что мы ведем сейчас вполне конкретный разговор о постижении человеком мира четырех и тысячи измерений.
Антропный принцип открывает пока еще неясное соот¬ветствие между космологическими постоянными микромира и максимальными величинами макрокосмоса. На сегодняш¬ний день нет никакой связующей субстанции между ними, кроме человека. «На совпадение больших чисел было предложено смотреть как на уравнение, определяющее некото¬рый момент времени в космологической школе,— границу «эпохи человека» (Эйнштейновский сборник, М., 1986).
Центр ноосферы Вернадского может оказаться не только в заоблачной выси, вынесенной в беспредельные дали космоса а здесь, на земле, в человеке, раздвинувшем свои слух и зрение до самых отдаленных границ мироздания. Вопрос о том, каково устройство вселенной, в конечном итоге относится к сфере опыта. Однако наше человеческое восприятие пространства-времени не может быть механи¬ческим следствием той или иной реальности мира.
Мы, люди, вправе выбирать и творить новые системы отсчета, непохожие на то, что сформировалось в опыте прошлого. Наши мысленные путешествия по экзотическим окраинам «черных дыр» и погружения в туннели микро¬мира нужны здесь для того, чтобы убедить обитателя земли, что образ пространства-времени, сформировавшийся у нас сегодня, отнюдь не является абсолютно достовер¬ным. Природа диктовала свои условия человеку, когда формировала наши слух и зрение. Мы видим мир впереди; но можно представить себе и более совершенное зрение. Можно представить себе зрение идеального глаза, не зави¬сящего от чисто земных условий. Это, к примеру, шесть глаз, расположенных на сфере. Они смотрят вверх-вниз-вправо-влево-вперед-назад и вовнутрь. Невозможно даже мысленно нарисовать мир, отраженный в таком зрении, хотя именно такая перспектива обладала бы максимальной пол¬нотой. Или один глаз, расположенный на «изгибе» ленты Мебиуса таким образом, что он одновременно смотрит вверх-вниз-вовнутрь-наружу-вперед-назад, вернее на гра¬нице между всеми характеристиками пространства. Как Андрей Белый на вершине пирамиды. Или
мысленный обитатель внутри хрустального глобуса Пьера.К. Э. Циолковский в статье «Животное космоса» обри¬совал нам прозрачную сферу, но он не уточнял, где у сферы находится зрение, как она должна видеть мир.
Не будем гадать, как в дальнейшем эволюция поступит с человеком. Скорей всего он останется таким, как есть, а слух и зрение будут расширяться за счет моделирующих систем, которые мы сейчас создали и создаем.
Уже сейчас ясна основная особенность космического зрения, не связанного абсолютизацией земных условий,— ЭТО относительность и совмещенность всех направлений пространства; верх-низ, правое-левое, впереди-позади и, на¬конец, наиболее трудно преодолимое и трудно представ¬ляемое внутренне-внешнее.
Наше восприятие времени тоже не единственно возмож¬ное. Сегодня здесь господствует сложившаяся в нашем сознании трехсоставное время: прошлое-будущее-настоя¬щее. Когда-то Блаженный Августин дал такие характе¬ристики для этих категорий: «Правильнее было бы, пожа¬луй, говорить так: есть три времени — настоящее прошедeго настоящее настоящего и настоящее будущего... На¬стоящее прошедшего — это память; настоящее настояще¬го — это непосредственное созерцание; настоящее буду¬щего — это ожидание».
Мы не согласимся с Августином, что время существует «только в нашей душе», но психологическое совмещение времени с нашим чувством философ увидел точно. Отметим, что современная физика испытывает большие трудности В попытках найти объективный смысл понятий «раньше-позже», как мы убедились ранее, существует чисто теоре¬тическая возможность обратного хода времени в области черных дыр. Однако и в обычном земном восприятии впол¬не возможен мысленный эксперимент, расширяющий горизонты нашего восприятия.
Абсолютизация направлений времени должна подверг¬нуться пересмотру. Если в пространстве возможны и ре¬альные области, где внутреннее-внешнее понятия относи¬тельны, то во времени такими же относительными могут оказаться «направления» прошлое-будущее-настоящее. Можно моделировать необычные для нашего слуха соче¬тания «прошлое-будущее», или «будущее-настоящее», или «настоящее-прошлое», не говоря уже о возможности совме¬щения их в одно целое. В живом веществе время отражается Ярче, чем в косной материи. Вот почему наши чисто субъек¬тивные восприятия пространства-времени очень важны.
Заканчивается гигантская, может быть, миллионолетняя эпоха, когда образы пространства и времени формиро¬вала в живом веществе природа. Теперь человек начинает сам моделировать образы пространства-времени, открытого не только природным, но и космическим реальностям миро¬здания.
Этот процесс начался не только в физике, но и в поэзии XX века, и прежде всего в творчестве В. Хлебникова.
* * * * * * * *
ВСЕЛЕННАЯ ВЕЛИМИРА ХЛЕБНИКОВА
Еще в XIX веке возник спор: в какой вселенной мы живем? Видим ли мы своими глазами мир реальный или очи обманывают и мир отнюдь не оче-виден. Первый камень в хрустально ясный образ бросил Лобачевский. Его «вообра¬жаемая геометрия» вызвала гнев и возмущение ученого мира. Лобачевского высмеяли, об открытии позабыли. Когда сын Н. Г. Чернышевского заинтересовался геомет¬рией Лобачевского, Николай Гаврилович из ссылки прислал письмо, где всячески отговаривал его от вздорной затеи. Даже Чернышевский считал геометрию Лобачевского без¬умной.