Метаморфозы: танцор

Короткая кровавая схватка в коридоре перед широкой окованной дверью с серебристой бабочкой на створках — несколько рыцарей света и десяток стражников легли на холодные плиты пола. Один из карающих рухнул навзничь, пронзенный клинком. Ллакур впереди распахивает дверь, Малый справа страхует заклинателя — теперь его время. Кто погиб? Второй? Четвертый? Некогда оглядываться — у него иная задача, и заклинателю могут понадобиться все его силы. Карающие Римола в это время должны уже были добраться до балюстрады второго этажа, чтобы перекрыть путь помощникам Толариэля.

Сигнал тревоги прозвучал слишком поздно — короткий звук, бесцеремонно прерванный одним из убийц. И пусть распахиваются парадные двери где-то внизу, а окованные сталью сапоги отбивают бешеный ритм по ступеням центральной лестницы — это уже ничего не изменит. Время уже выбрало те несколько мгновений, когда Бравина и Ллакура еще можно было остановить, не дать им ворваться в распахнутые двери тронного зала …

…

— Ну, здравствуй, лорд. — Бравин стоял перед съежившимся на большом черном троне Толариэлем. — Ты удивлен? Я думаю, ты понимаешь, зачем я здесь.

Бой закончился. Дверь в тронный зал заперта изнутри — Ллакур и Малый не дадут войти непрошенным гостям. Второй хмуро стоит возле окон. Тело Четвертого осталось по ту сторону двери. Схватка на лестнице тоже затихла. Воины Ордена пробились через барьер карающих, оставив рядом с ними несколько закованных в доспехи тел.

— Что это значит, барр? Ты все еще играешь в игры, тебе не надоело? Время детских игр прошло, Бравин.

— Ты прав, лорд. Время игр прошло, и твое время вышло вместе с ним.

Черные провалы окон и мечущиеся в них пятна многочисленных огней добавляли гротескности и без того не самой обыденной картине — тени прошлого пришли забрать душу правителя.

— Мое время? — Толариэль дернулся, словно его ударили. Иногда слово может бить не хуже плети. — А ты себя в благородные мстители записал? Если я умру, всем вам не выйти отсюда живыми, дурак.

Было не до смеха, но Бравин выжал из себя кривую улыбку.

— Ты думаешь? За тебя живого мало желающих идти на смерть. Кто будет умирать за твой труп?

Уже никто не ломился в запертые изнутри двери, угроза расправы с новоявленным Владыкой остановила так и не успевших придти на помощь рыцарей.

— Я хоть умру на троне, а ты, вообще, сдохнешь, как бродячая собака, — без дома. Тебя утопят в дерьме.

— Договорились, лорд. Я сдохну в дерьме, но потом. А ты — на троне и сейчас. Но умирать во дворце можно по-разному. Можно часами перебирать свои запеченные внутренности, а можно увидеть один росчерк стали. Сейчас у тебя остался простой выбор, Толариэль. Ответь на мои вопросы, и смерть будет быстрой. Понимаешь, мне нужно знать, с кого потребовать плату, ты же не будешь меня уверять, что все сделал сам?

Пустой зал искажал голос, тот бился загнанным зверем в силках стен, не находя выхода. Голос должен был звучать опасно, а звучал одиноко. Слишком мало жизни осталось в этом помещении, слишком много подлостей видели эти стены за последнее время. И виновник сидел перед ним. Бравин смотрел на пленника в упор и не находил в нем раскаяния.

Мастер ритуалов постарел с момента их последней встречи. Тогда они тоже были в тронном зале, и в окружении других знатных Алифи решали вопрос жизни и смерти странного человека по имени Мор. Они тогда подарили подсудимому жизнь, которая все равно обернулась смертью. Теперь судьба сделала круг, и Бравин не будет также милосерден.

— Все равно уже поздно, глупец. Ты не помог своему Владыке, ты не поможешь и своему городу. Рорка утопят его в крови.

Пожалуй, сейчас Лорд выглядел не моложе самого Энгелара, когда тот был еще жив. Руки, привязанные к подлокотникам, заметно дрожали, но говорил новоявленный Владыка все еще надменно и презрительно. Так, будто ничего не произошло. Так, словно не тела его помощников и защитников лежали на мраморных плитах пола. Так, словно не было короткого поединка воли, мгновения, когда решалась судьба трона. Когда казалось, что у Толариэля хватит мужества вступить в схватку, зайти в тахос и потянуть энергетические нити. Он мог бы. Он — мог. Но не стал, не увидев надежды и не желая рисковать, он предпочел договориться. Надменный, еще не верящий в то, что все кончено.

— Повторю. Назови мне имена Алифи, виновных в смерти моего Владыки, и ты умрешь быстро и без боли. Иначе, ты понимаешь сам… И не жди помощи. Как только я почувствую угрозу, ты умрешь. Выбирай.

И вновь стены проклятого зала исказили голос Бравина. Он должен был звучать равнодушно, а звучал с надрывом. Но как равнодушно говорить здесь, в месте, где убивали его Владыку, его кумира? Пинали тяжелыми сапогами старое тело, выбивая остатки жизни?

Толариэль скривил губы, но молчать не стал.

— Ты не спасешь город, дурак. Ты не спасешь никого. Но меня ты спасти еще можешь, и мне есть чем заплатить. Ты хочешь денег? Я богат. Очень богат. Деньги открыли мне нужные двери и дали нужные голоса — половина будет твоей. Ты сам не заработаешь столько никогда, и никто тебе не предложит.

Бравин смотрел на привязанного к трону, словно баран к стойлу, узурпатора, и ему становилось противно. Ни смешно, ни интересно — брезгливо и противно. И вот эта дрожащая жаба свергла легенду Куарана?

— Не хочешь денег? Связи стоят дороже. Энгелар был скуп на похвалу и не замечал достойных. Я — не такой. Какую должность ты хочешь? Проси любую.

Толариэль говорил громко, говорил вкрадчиво, просто говорил и чего-то еще ждал. Чего? Помощи? Римол поднял войска и приготовился к ночному штурму. Отряды на позициях. Заклинатели — тоже. Всем сторонникам Толариэля, добровольным или невольным, сейчас не до загадок. Нет новоявленного Владыки? Какая разница, если штурм вот-вот начнется и некогда его искать, нужно готовиться к обороне.

Кто придет на помощь? Гвардейцы — встретившие грудью каленую сталь рыцарских мечей, порубленные и выброшенные, словно мусор, только за то, что не предали Энгелара? Стражники — трусливые, остро чувствующие ветер перемен? Кто они против карающих, занявших позиции у дверей и окон. Маги Ордена, судорожно пытающиеся выжить в грядущей бойне?

— Хорошо. Ты горд и не возьмешь подачки. Но у меня все равно есть плата, и для тебя она намного ценнее моей жизни. — Толариэль нервно дернул привязанной рукой и, облизнув пересохшие губы, продолжил. — Что, если я скажу, что Энгелар жив? Пусть это только тень прежнего Владыки, но он еще не ушел за край? Я могу сказать, где его искать, но мне нужны гарантии.