Метанойя. Репликация

В числе моих соседей оказался тот самый парень, который недавно выступил против и был прилюдно наказан дубинами. Виктор, так его звали, мой одногодка, приехал сюда из города, где автобус подобрал его, как и всех остальных. Виктор рассказал, что последние четыре года в городе происходили странные вещи. Что-то творилось с окружающей средой, вода стала странного вкуса, с белым налетом и каким-то посторонним включением в виде тонких нитей, в воздухе присутствовала мелкая дисперсия металлической пыли и посторонние химические запахи, овощи и фрукты стали безвкусными и быстро портящимися, а еще странно болели люди. Основная жалоба была на головную боль и сильную слабость, плюс сонливость и сильное выпадение волос. У многих обострились хронические заболевания и начались проблемы с кровью. Эти события шли по нарастающей, пока не случилась та волна, когда все массово упали без сознания.

То, что Виктор мой единомышленник, я понял сразу. Этот факт меня обрадовал, потому что найти человека твоих взглядов стало практически невозможно. Мой новый друг имел диплом врача общей практики и хоть по профессии работал недолго, мог составить анализ происходящего с научной точки зрения. Виктор видел искусственность событий и понимал, что все физические симптомы, которые проявились у людей за последние четыре года – это химические отравления. И он подтверждал мою версию созданного вируса, называя его химерой.

Однажды ворота открыли для нового автобуса, который привез несколько человек. Новеньких забрали в госпиталь, но через два дня оттуда вырвался мужчина и с видом сумасшедшего стал нападать на людей, кусая их и выкрикивая несуразные звуки. Сначала все стояли в оцепенении, не понимая, что происходит, а потом бросились врассыпную. Мы с Виктором отошли к стене нашего помещения, продолжая наблюдать за странной сценой, но в этот момент я решил воспользоваться ситуацией и рвануть в строение «А», где держали мою семью. Пока были слышны крики и паника, мне удалось пробраться в нужный сектор, где я встретил женщин из нашей общины, у которых были маленькие дети. Забыв о субординации и уставе общины, они бросились ко мне как к родному, обнимая и наперебой задавая вопросы, ответов на которые у меня не было. Зато на мой вопрос о семье они ответили. Я поспешил в указанное строение, где увидел Мию с детьми и, подбежав к ним, обхватил всех троих и прижал к себе. Как же я был счастлив в тот момент… Минуя заточение и запреты, обходя нелогичные приказы и физическое наказание, я наполнился бесконечным счастьем и радостью от соединения с родными людьми. Мирослава взвизгнула, повиснув на моей шее, а Влад прижался лбом, как-то по-мужски переживая нашу встречу. Мия же закрыла глаза и с облегчением выдохнула, склонив голову к моему плечу. Она казалась спокойной, но это внешняя видимость. Моя любимая была сильным эмпатом и ее переживаний хватило бы на десятерых.

– Мои золотые, – радовался я, обнимая и целуя детей. – Как вы изменились, повзрослели.

– Папулечка мой, – причитала Мирослава, целуя меня по всему лицу и заставляя смотреть только на нее. – Я тебя очень люблю! Сильно-сильно!

– И я тебя люблю, доченька. Всех вас люблю. Сильно-сильно.

– Есть новости? – тихо спросила Мия, взглядом проверив окружение.

– Пока нет, – ответил я, стараясь прикрыть уши Мирославе, по причине ее эмоциональности и сообразительности. Но дочка убирала мои руки, желая участвовать в нашем разговоре, потому что считала себя взрослой.

– Слава! – с укором бросила ей Мия. – Веди себя спокойней, нам с папой нужно поговорить.

– Я не Слава! – обиженно фыркнула та. – Я Мира.

Дочь всегда протестовала, когда Мия называла ее так. У наших детей было по два имени, Мирославу называли Славой или Мирой, а Владислава – Владом или Славой. Но дочь категорически противилась имени Слава, повторяя, что это имя ее брата, а ее зовут Мира.

Я рассказал вкратце о своих мыслях, о том, что у меня появился друг и единомышленник и о планах выйти отсюда как можно скорее.

– Проработаем план и исчезнем из этого места. Мне бы только узнать, кто стоит за всем спектаклем, кто режиссер. А может, это спонсор. Нужно понять направление всего абсурда, а для этого узнать цель заказчика.

– Будь осторожен, – шепнула Мия. – Здесь не все просто. Я ощущаю неприятную энергию. Прошу тебя, Марк, анализируй все свои шаги с захватом на последствия. Береги себя для нас.

– Обещаю, любимая, – закивал я, прижав свое светлое солнышко еще крепче. – Вы все, что у меня есть, вы весь мой мир, и я очень волнуюсь за вас. Как здесь относятся к детям? Вас держат отдельно неспроста, их не обижают?

В этот момент послышались приглушенные крики из коридора. Я только успел оглянуться, как тут же почувствовал острую боль в спине и за этим онемение рук и ног. Через мгновение я упал как мешок и потерял сознание.

Что-то острое воткнулось в мои запястья, заставив очнуться. Это не клетка, и не белая комната. Потолок серый, кровать железная, руки и ноги в ремнях, как в наручниках. Поодаль стоит человек, он повернут спиной и что-то делает у стола с медицинскими приборами.

Натянув ремни на руках, я снова пожалел, что не имею способностей. В таких ситуациях хочется бороться за справедливость, но голыми руками это сделать сложно.

– Это наказание? – спросил я, обращаясь к человеку. – Если так, объясните – за что.

– Вы нарушили устав, – ответил незнакомец, продолжая стоять спиной и позвякивать предметами на столе. – В детский сектор входить запрещено. Вы подвергаете детей опасности заражения.

– Чем я могу подвергать, если дети не болеют этой болезнью? – Возражение с моей стороны было искренним, потому что в обвинении отсутствовала логика.

Человек развернулся и, постучав по наполненному шприцу для выхода пузырьков воздуха, строго произнес:

– Ваша обязанность выполнять требования, а не задавать вопросы. – После этого он направился ко мне.

Увидев шприц, я напрягся и дернул ремни, понимая безысходность своего положения.

– Нет у меня никаких обязанностей, кроме правовых. И вы сейчас нарушаете мои права, собираясь что-то вколоть без моего согласия.

Незнакомец остановился рядом с моей кроватью и уточнил:

– У вас есть два варианта. Если хотите и дальше лежать с парализованной нижней частью тела – лежите.

Я непонимающе нахмурился с содроганием пытаясь пошевелить пальцами ног, но ничего не вышло.

– Вам в спину выстрелили паралитической пулей. Если вас устраивает положение, могу уйти.

Я смотрел на незнакомца, не зная, как поступить. Но что-то мне подсказывало согласиться на укол.

После моего согласия, мужчина вколол содержимое шприца в мое бедро и принялся раскрывать наручники, которые на внутренней стороне оказались покрыты шипами. Неожиданно он склонился ко мне и вполголоса произнес:

– Марк, не нарушай так явно, ты рискуешь их разозлить.

– Готовь «В-1» на выход, – вдруг раздался голос служащего, который внезапно появился в комнате.

– Уже, – равнодушно заявил мой собеседник, задержав на мне взгляд, после чего развернулся и направился за сотрудником по коридору. – Допрыгается. Еще пара нарушений и попадет на ликвидацию.

– Этот не попадет, – пробурчал второй. – На особом счету. Видел его статус?

После этих слов разговор пропал, а я стал думать об услышанном и о своем положении. Кого я могу разозлить? О чем они говорили? Какой еще статус? И почему этот незнакомец так себя повел? Он тоже знает мое имя. И будто хотел предупредить.