Метатель

— Но это ещё не всё, — продолжил я, когда совет уже подходил к концу. — Я собираюсь отправиться дальше, искать ещё выживших. Сейчас нам нужно больше людей, чтобы построить сильное сообщество. Каждый человек важен, и я знаю, что где-то есть такие же, как вы, кто нуждается в помощи.

Толпа замерла, переваривая мои слова. Взгляды наполнились уважением и опасением. Несколько человек подошли ко мне, их лица выражали сомнение.

— Ты же понимаешь, это опасно, — сказал один из мужчин, пожилой и крепкий. — Ты наш лидер, и мы нуждаемся в тебе здесь. Если ты уйдёшь, деревня потеряет защиту.

Я выдохнул, осознавая, что его слова были от частью правдой. Но я знал, что нужно действовать.

— Мне нужно найти ещё выживших, — ответил я твёрдо. — Если мы хотим создать что-то большее, нам нужны люди. Здесь у вас есть возможность стать сильнее и защищать друг друга.

Глава 20

На рассвете, когда первые лучи солнца только начали пробиваться сквозь утренний туман, у границы деревни появились тёмные силуэты. Сначала их было не различить издалека, но постепенно мы поняли, что это группа путников. Я подал знак остальным мужчинам, и мы приготовились к встрече.

По мере того как они приближались, стало видно, что их было не меньше десятка. Мужчины и женщины несли на себе следы длительного пути: одежда, изношенная и покрытая пылью, глаза, полные тревоги и ожидания. Однако в их взглядах, устремлённых на деревню, читалось нечто большее — надежда. Впереди шёл крепкий мужчина, средних лет, с мужественным лицом, на котором были видны шрамы. Он остановился на краю деревни и поднял руку в знак приветствия, осторожно осматривая нас.

— Доброе утро, — начал он, его голос был хриплым, но уверенным. — Мы пришли с юга и ищем убежища. Мы надеемся, что здесь можно найти защиту… и, возможно, присоединиться к вашему оплоту.

Люди вокруг меня переглянулись, некоторые сразу закивали, готовые принять новых выживших. Я шагнул вперёд, оценивая группу путников. Они выглядели вымотанными, но какая-то надежда чувствовалась в каждом из них.

— Мы рады вам, — сказал я, протягивая руку мужчине. — Я Артём, один из тех, кто организовал это поселение. Что привело вас сюда?

Мужчина крепко пожал мне руку и представился:

— Виктор. Мы бежали из Оренбурга, с юга, получается, когда там стало совсем небезопасно. Повсюду монстры, группы мародёров и… — он осёкся, словно подбирая слова, — Система. Слышали, что в разных местах люди объединяются и создают безопасные зоны. Мы шли, надеясь найти такие объединения и вот наткнулись на вас.

Его слова вызвали в толпе шёпот. Все, кто стоял вокруг, прислушивались к каждому его слову, стараясь уловить больше информации о том, что происходит в других городах страны.

— Расскажите, что видели по пути? — спросил я, понимая, что его рассказ может быть для нас важен.

Когда Виктор и его спутники начали рассказывать, вокруг собралась вся деревня. Люди слушали, затаив дыхание, а я видел, что рассказы пришедших задели каждого: новости о происходящем в стране, о борьбе с монстрами Системы и других выживших, отчаянно борющихся за жизнь, стали глотком свежего воздуха, внезапным напоминанием, что мы — не единственные, кто пытается выжить.

— Городов, как таковых, больше нет, — сказал Виктор, устало опустив взгляд, словно воспоминания о разрушенных улицах были слишком болезненными. — Те места, о которых мы слышали, ещё держатся, — это крупные общины, небольшие крепости или лагеря, но в самих городах… там смерть. Зомби и монстры второй волны обосновались там так, словно это теперь их владения. В больших зданиях, на дорогах, в метро — повсюду они. Никто из тех, кто пытался пробраться за припасами или чем-то ещё, не вернулся.

— Так же слышали о других местах, — добавила молодая женщина из группы Виктора, её голос был тихим, но твёрдым. — На западе, говорят, есть настоящие крепости выживших, защищённые от монстров. Они нашли способ делать границы, в которые не проникают зомби, хотя и не без жертв. Другие используют примитивные заграждения, отгороженные кострищами, а сами строят баррикады и ловушки. Это не спасает от всех атак, но даёт шанс выжить.

Жители деревни начали переглядываться, и я заметил, что в их глазах появились новые искры. Слова о том, что где-то есть общины, способные противостоять монстрам, придавали уверенности. Вдруг выступила женщина из группы путников. Анна, уровень 5.

— Мы слышали о местах на западе, — добавила она. — Группы выживших собираются на окраинах городов, на сельских территориях, как у вас, и там держатся. Многие пытались наладить связь между группами, чтобы обмениваться информацией, но радиостанции и электрические приборы Система блокирует — это её правило. Всё, что они могли, это ходить между общинами, пересказывать друг другу, кто и где живёт, кто ещё не сдался.

Я заметил, что среди нас начинался шёпот, люди оживлённо переговаривались. Долгое время мы думали, что Система сделала нас уязвимыми и одинокими, но теперь, зная, что есть и другие, кто готов выживать и объединяться, становилось легче.

— На западе много общин, — продолжил Виктор, кивнув Анне, словно подтверждая её слова. — Там люди закрепились в сельской местности, в небольших посёлках. Без техники и электричества у них получилось создать оборону: они укрепляют дома, строят ловушки, и как-то находят способ держаться. Эти общины называют себя «Сопротивлением». Говорят, что среди них есть сильные бойцы, те, кто уже не раз выживал в боях с монстрами, и они берут под защиту всех, кто приходит к ним. Слышали, что у них есть свои правила, появились свои наставники, и это напоминает старые деревенские общины, но теперь люди идут туда за защитой и ради жизни.

— Сопротивление, — повторил кто-то из нашей деревни, словно пробуя это слово на вкус.

— Да, — ответил Виктор, проводя взглядом по лицам вокруг. — Мы сами шли туда, пройдя немалый путь, и нам встречались не только те, кто сражался, защищал других. Есть и другая сторона. Мы видели и банды, мародёров, которые используют слабость других, чтобы выживать. Они захватывают лагеря, берут людей в плен, как это было с некоторыми из нас раньше. С такими нужно быть начеку, они не уступают монстрам — порой даже хуже, ведь они сами когда-то были людьми.

Его слова вызвали тяжёлое молчание. Мы знали, что мир стал жестоким, и каждый день нам приходилось сталкиваться с угрозой, но теперь я видел, как в глазах многих читалось понимание — они готовы принять это. Принять и не сдаваться.

Решение созрело во мне, как только Виктор и его люди рассказали о других группах, стоящих на защите выживших. О тех, кто не сдался, кто борется и строит что-то новое, несмотря на хаос и разруху вокруг. Я знал, что наш оплот важен, что деревня теперь стала настоящей надеждой для всех нас, но также понимал — если есть возможность найти подобные оазисы цивилизации, я должен это сделать. С каждым словом путников я всё больше убеждался, что нам нужно не просто выживать, а быть частью чего-то большего. Объединение сил с другими выжившими — это был единственный способ не просто спасать свои жизни, но и бороться за будущее.

Когда все собрались на поляне я сказал, что отправлюсь в путь, разузнать больше об этих очагах сопротивления. Ваня, стоявший чуть в стороне, слушал меня внимательно, и в его взгляде я видел беспокойство, замешанное с пониманием.

— Вань, подойди, — позвал я его, когда люди стали расходиться. Он приблизился, глядя на меня серьёзно, и я понял, что он уже осознал, что это мой путь, мой выбор.

— Я… Ты уйдёшь надолго? — спросил он, стараясь не выдать волнение.

Я улыбнулся, положив руку ему на плечо.