Метель

К.И.Т. (С силой жмёт Маше руки.) Ничего оно не знает, Марья Гавриловна — оно юное, глупое! Это оно от нервов, от беспокойства, от переживаний душевных, от метели от этой ужасной!!!! И никому не худо вовсе от вашей с Владимиром Николаевичем любви! Всем даже очень хорошо. Все за вас рады… И родители ваши любезные тоже будут рады, узнав, что вы, милая, обрели, наконец, своё счастье! Все, все рады…

МАША. (Смотрит на К.И.Т. умоляюще.) Может, не нужно всего этого? Может, не нужно венчания никакого тайного? Может, домой лучше? Ведь не поздно ещё… Ведь не поздно… не поздно… Быть может, потом родители смягчатся и дадут согласие на брак. Сейчас домой лучше… А Володя поймёт, не разлюбит… Он милый! Он умный! Он поймёт! Поймёт! Я знаю! Я знаю! Знаю я!

К.И.Т. Бедная моя девочка! А ежели всё раскроется? Ежели дражайшие ваши родители прознают про наш заговор? Тогда не видать вам больше Владимира Николаевича. Не видать больше! Выдадут вас спешно за богатого жениха — за первого встречного! Я знаю, как такое делается. Это просто…

Вдруг её обрывает отдалённый голос Дравина на улице: «Сюда! Сюда!»

Обе бледнеют. К.И.Т. вскакивает, бежит к двери, потом возвращается.

Решайтесь, милая, решайтесь.

Маша начинает заваливаться на бок и что-то лихорадочно искать у себя на коленях.

К.И.Т. подхватывает её, держит, панически озираясь по сторонам.

МАША. (Слабеющим голосом.) Всё в глазах помутилось…

К.И.Т. Это от нервов, от нервов…

Распахивается дверь, влетает запыхавшийся корнет. На ходу скидывает шапку, полушубок. Крестится.

ДРАВИН. (Кричит.) Приехали!!! Приехали!!! Где поп?!

Священник выходит из-за иконостаса, поправляет туалет.

К.И.Т. (Дравину.) Марье Гавриловне нехорошо!

ДРАВИН. Нервное… Пройдёт…

Открывается дверь. Появляется молодой человек в заснеженной шубе, с поднятым воротником. Три раза осеняет себя крестным знамением. Рассеянно оглядывается по сторонам. Лица его из-за скудного освещения не видно.

К.И.Т. Где же вы замешкались? Чуть было не уморили невесту. Но, слава Богу, приехали. А то мы уже и не знали, что подумать…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я не понимаю…

СВЯЩЕННИК. (Подходит к молодому человеку.) Прикажете начинать?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. А… Ага… Начинайте, начинайте, батюшка…

Дравин помогает К.И.Т. поднять Машу. Все подходят к аналою.

Пламя свечей по углам испуганно трепещет.

Тени выплясывают на стенах какие-то шаманские танцы, словно души мертвецов, которых когда-то отпели в этих самых стенах.

А метель всё орёт и орёт, как животное после неточного удара мясника.

СВЯЩЕННИК. (Дравину.) Свечи надобно…

ДРАВИН. (Машет рукой.) Так… Так венчайте, не удержит она. Сама еле стоит.

Святой отец неуверенно смотрит на К.И.Т., потом на жениха. Потом снова на К.И.Т.

К.И.Т. (Шепотом.) Венчайте, батюшка… Дурно ей.

Священник идёт к алтарю и начинает нараспев: «Благослови, Бог наш. Всегда. Ныне. И присно. И во веки веков. Аминь».

ДРАВИН. Покороче, святой отец — в обмороке невеста.

СВЯЩЕННИК. Как прикажете. (Берёт кольца. Подходит к молодым.) Обручается раб Божий…

К.И.Т. (Негромко.) Владимир…

СВЯЩЕННИК. … Владимир рабе Божьей…

К.И.Т. Марии.

СВЯЩЕННИК. … Марии. Во имя Отца, Сына и Святаго Духа. Аминь. (Даёт жениху кольцо.) Обручается раба Божья Мария рабу Божьему Владимиру. Вот имя Отца, Сына и Святаго Духа. Аминь. (Надевает кольцо Маше на палец. Крестит жениха и невесту.) Господи Боже наш. Венчаю вас славой и честию. Господи Боже наш. Венчаю вас славой и честию. Господи Боже наш. Венчаю вас славой и честию. (Молчит.) Отныне вы муж и жена перед лицом Бога и свидетелей. Поцелуйтесь.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. (Протягивает священнику кольцо.) Я… Я… Я…

ДРАВИН. (Весело.) Не робейте, поручик, целуйте.

К.И.Т. (Марье Гавриловне.) Всё кончилось, милая, поцелуйте мужа.

Маша пристально смотрит на молодого человека, который стоит неподвижно, как соляной столп. Потом она начинает что-то лихорадочно говорить, но губы её открываются беззвучно, словно у рыбы. Наконец она дико кричит: «Не он!!! Не он!!! Не он!!!» Вырывается из рук корнета и К.И.Т., пятится, падает на спину и замолкает. Воцаряется гробовая тишина.

Даже метель стихает, заинтриговано прислушиваясь к происходящему.

Все ошарашено глядят на молодого человека, который идёт спиной к двери и медленно скрывается за ней.

(Шепчет.) Господи, что же это? Господи… (Подбегает к Маше, пытается её поднять.) Марья Гавриловна, голубушка… Марья Гавриловна… Марья… Маша! Машенька!!! Вставайте!!! (Дравину.) Корнет, помогите же!!!

ДРАВИН. (Помогает; испуганно.) Теперь-то что? Теперь-то что?

К.И.Т. Домой её надо… Домой… Никто ни о чём не знает. И мы молчать будем. Только письмо к родителям надо в огонь. В огонь его…

Ведут Машу к выходу.

МАША. Куда мы? Куда? Где он?

К.И.Т. Домой, ангел мой… Домой… Вы ведь сами хотели, милая. Сами хотели.

МАША. (Пытается сопротивляться.) Где мой Володя? Где он?

К.И.Т. Нет его. Нет его.

Исчезают за дверью

Священник остаётся один. Какое-то время он стоит, как вкопанный. Затем идёт, задвигает засов и садится на лавочку.

СВЯЩЕННИК. Уехали… (Вздыхает.) Играют с Богом как дети малые, а он всё видит… Всё видит… И наказывает…

ТЕМНОТА

ЗАНАВЕС

Второе действие

Четвертая картина

Спустя три года.

Бальная зала в одной из усадеб Н-ской губернии. Царит всеобщее оживление. Дамы в богатых платьях, кавалеры во фраках. Все нервно переговариваются и поглядывают на себя в зеркала. Одним словом, ожидают появления кого-то знатного, особенного, желанного. Тут же находится и Марья Гавриловна. При ней Прасковья Петровна и две девицы с модными прическами и более чем вызывающим декольте. Марья Гавриловна менее бледна, чем обычно мы привыкли ее видеть и кажется заинтересована происходящим не более хоровых музыкантов. Она выглядит повзрослевшей и погрубевшей чертами с момента последней нашей встречи. Но нет в том ничего удивительного, потому как прошло три года с тех пор, как судьба сделала ее жертвой своей жестокой шутки.

Наконец, кто-то кричит: «Идут! Идут!»

Хор играет марш.

Входят несколько офицеров. Все как один бравые, возмужавшие на бранном воздухе, обвешанные крестами.

Дамы разом делаются бледными.

Кавалеры во фраках пытаются придать своим телам армейскую выправку, что, надо признаться, им не очень удается.