Метель

– Не кладите трубку, Аглая Семеновна, к нам подключился Владимир Ефимович.

– Аглая, это Семичастный. У меня сейчас как раз есть полчаса. Подходи ко мне, я жду.

Аглая Сильченко вскочила и, захватив Сашину папку с первым экземпляром его доклада, выбежала из кабинета. Через несколько минут она входила в кабинет первого секретаря ЦК ВЛКСМ, Семичастного Владимира Ефимовича, который всего несколько месяцев тому назад, сменил на этом посту Александра Николаевича Шелепина.

На перерассказ Сашиного доклада ей хватило 5 минут, после чего она, достав из папки 1-й экземпляр доклада, протянула его Владимиру Ефимовичу:

– Вот здесь, тезисно, он все изложил.

– Ваше личное мнение об этом? – спросил Аглаю Семичастный.

– Я предлагаю попробовать. Посмотреть, как все это будет работать и будет ли работать вообще. Первоначальные расходы должны быть небольшими. Аренда комнаты с телефоном в одной из наших организаций – это раз. На первых порах будет достаточно одной приемщицы заказов. Напечатаем брошюру с перечнем предоставляемых услуг – это два. Дадим в газете «Московский комсомолец» рекламу о наборе желающих подработать в фирме «Заря» - это три. И мы должны будем зарегистрировать эту фирму и получить разрешение на начало деятельности – это четыре. И, после этого можно будет дать рекламу для приема заказов и начинать работать.

– Сама возьмешься за организацию? – спросил Семичастный.

– Возьмусь, - ответила Аглая.

– Мне кажется, что это стоящая идея и попробовать обязательно нужно. Регулярно мне докладывай, как будут дела идти. А я в ЦК партии кому надо доложу о нашей инициативе. Дайка мне эту папку, это его телефон тут записан?

Глава 9. Письмо

Это же время, квартира на Конюшевской.

Саша вернулся домой из здания ЦК комсомола порталом, открыв его в своей комнате. Затем вышел на цыпочках в коридор, открыл входную дверь и закрыл ее сильно при этом хлопнув.

– Конспирация, - подумал Саша, - чтоб ее.

Бабуля вышла из кухни и пригласила его к обеду.

– Сашенька, мой руки и садись за стол. У меня уже все готово.

После обеда, в своей комнате, Саша открыл по метке портальное окно и попал как раз на начало разговора Сильченко с Семичастным. Он, поняв с кем разговаривает Сильченко, тут же через портальное окно посадил свою метку на ауру Семичастного и затем рассеял портал. Вот теперь, он может кое-что сделать в плане изменения реальности.

Он на собственном опыте убедился в том, что эта реальность, в которой он очутился не та, что была в его прошлой жизни. Но больше никаких отклонений он не заметил. Историю он изучал особенно тщательно и пока никаких отклонений от предыдущей не обнаружил. По крайней мере, все основные исторические фигуры были теми же самыми, даты событий совпадали с теми, что знал Саша. Поэтому у него были все основания полагать, что СССР ждет та же самая судьба, которая была в его прошлом. И эта судьба ему не нравилась.

В своей прошлой жизни он не был ни коммунистом, ни диссидентом. Но то, что сотворили с его страной в 20-м веке ему решительно не нравилось. Ему не нравился ни большевистский переворот 1917 года, ни развал СССР в 1991 году. Он понимал, что большевистский режим продержался 70 лет только благодаря России, ее неисчерпаемым природным богатствам и ее трудолюбивому народу. А рухнул режим по многим причинам, самой главной из которых Саша считал полное отстранение народа от управления страной, то же крепостное право, только еще хуже. В царское время была возможность выкупить себя и стать свободным. В СССР невозможно было стать свободным от власти, экономически независимым, не было свободы передвижения. Поэтому основная масса народа была простым безынициативным исполнителем.

Кроме этого, отсутствие конкуренции, как политической, так и экономической, главенство одной идеологии. Все это привело к загниванию партийной элиты. Кроме того, чтобы сохранить рычаги влияния в своих руках большевики выстроили довольно специфичную систему распределения материальных благ, вследствие которой большинство народа жило на подачках, которые власть время от времени бросала народу.

Сколько лет можно было обманывать народ сказками о построении коммунизма, потом о построении его материально-технической базы и держать при этом свой народ на скудном пайке. Если столицы всех союзных республик имели неплохое по тем временам снабжение, то в глубинке России была нищета. Ну, все познается в сравнении. Конечно, это не нищета царских времен, но по сравнению со столичными жителями – да, нищета. Саша вспомнил, как он сам ездил в столицу, чтобы купить к защите диплома приличный костюм, ибо то, что висело в местных магазинах одеть на защиту было стыдно. А вторая половина 70-х, когда в их городе, столице автономной республики, к празднованию Великой Октябрьской Социалистической Революции каждому гражданину, достигшему 18-тилетнего возраста продавали по талонам 1 кг мяса. Впрочем, мяса там было мало, в основном кости. На детей не давали даже этого. Саша помнил времена своей учебы в аспирантуре ЛГУ, когда коренные ленинградцы в открытую говорили, что блокада, которую они пережили в войну, переместилась в провинцию. Конечно все понимали, что это преувеличение, гротеск, но прилавки магазинов в столице и в провинции отличались друг от друга очень сильно. И, наконец, Саша помнил, как он 31 декабря 1991 года зашел в ближайший к дому большой продуктовый магазин, имеющий несколько отделов: хлебный, кондитерский, бакалейный и гастрономический, в которых насчитал аж 7 (семь!) наименований товаров: соль, спички, сахарный песок, пряники мятные по 80 коп за 1 кг, килька, буханки черного хлеба и лавровый лист в пакетиках. Больше не было ничего.

И понятно почему в российской глубинке народ абсолютно равнодушно отреагировал на смену власти. Никто ура не кричал, но и никто не возмущался. В прошлой своей жизни Саша не был ни экономистом, ни политиком, ни хозяйственным деятелем. Он всю жизнь работал рядовым преподавателем вуза.

Его мозгов хватало, чтобы понять, что так, как они жили при большевиках, жить нельзя. С другой стороны, в последние годы своей прошлой жизни он видел, как Россия постепенно вставала с колен, пытаясь встроится в один ряд с другими странами, влиться в общемировую хозяйственную деятельность, занимая в ней свою нишу, предлагая мировому рынку те товары и услуги, которые у нее получались лучше других. И в то же время видел, как болезненно на это реагируют ведущие мировые державы: США, Англия, Германия и весь Евросоюз. Слишком много богатств досталось нашей стране, чтобы остальные спокойно на это смотрели. Мечты о разделе нашей страны, а еще лучше о лишении ее государственности или колонизации никуда не делись. Наша страна просто одним своим фактом существования была и остается как кость в горле развитым экономикам, которые хотели бы видеть в России просто колонию, торгующую природными ресурсами. И им абсолютно неважно, какая нынче в России власть. Они всегда находили причины, в силу которых объявляли Россию мировым злом. А США, те вообще во всеуслышание объявили Россию и Китай своими главными противниками, угрозой их долбаной демократии. Хочется ребятам с Капитолийского холма в одиночестве рулить этим миром, одним милостиво разрешая жить, а других уничтожать.

Саша тяжело вздохнул. Он не знал, к чему могут привести его потуги изменить ход истории. Не исключено, что результат будет даже хуже того, что было в его реальности. Но, с другой стороны, не попробуешь – не узнаешь. И, кроме того, не нужно преувеличивать свою роль. Да, он может повернуть стрелки на пути истории, и она пойдет чуток по-другому, а может даже и не чуток. Но люди-то остались теми же самыми. Ему очень хочется, чтобы эти люди получили больше возможностей управлять своей страной, снять с них эти всевозможные и бесконечные «низзя» и «не положено». Сейчас как раз наступает период, когда на смену одним технологиям приходят новые, более производительные и мы, вырвавшись вперед в одних областях, таких как космос и атомная промышленность, безнадежно отстали в других, даже еще более важных, в таких как микроэлектроника и нарождающиеся компьютерные технологии, за которыми будущее, которые преобразят этот мир.

Если руководители государства увидят картину того, к чему они привели страну, пусть и в другой реальности, то будет понимание гибельности пути, по которому они идут сами и ведут за собой весь народ. Смогут ли они выбрать другой путь? Найдут ли его? А вот это уже не его проблемы, «мавр сделал свое дело». А он не политик и никогда в политику не рвался, да и не его это дело.

Саша прекратил свои рефлексии и отбросил сомнения. Он просто должен делать то, что должен был сделать, попав в этот мир. Иначе, зачем его сюда забросили, и в чем смысл в его здешнем существовании. И зачем тогда Сашу наделили такими способностями и, в частности, абсолютной памятью о всех событиях его прошлой жизни.

– Нужно написать Семичастному и Шелепину письмо, - подумал Саша. Пользуясь меткой, которую он нацепил на ауру Семичастного, он может в любой момент открыть портальное окно и переправить по нему письмо, положив его прямо перед ним на стол.

– А может положить его в ящик стола или в портфель. Ну, да об этом еще будет время подумать, - решил Саша.
– Тут ему в голову пришла мысль.

– А не инсценировать ли это письмо под послание в прошлое из будущего? Чтобы никто и никогда не стал искать автора письма здесь, в этой реальности. Но, тогда он должен писать это письмо на бумаге 21 века и соответствующей ручкой. И где он все это возьмет?