Метро 2033: Обмануть судьбу

– Вон оно что, – протянул Крот. Значит, вот как окончила свои дни певунья. Понятно, что девочка молчит о судьбе матери. Непонятно другое – ее преданность товарищу Москвину. Раз она – дочь репрессированной, ясно, почему ее на это задание отправили. Смертница, расходный материал. А она, небось, думает, что ей дали шанс. Да, использовали удобную возможность отправить с глаз долой, погибать.

– Что, жалко девчонку? – словно читая его мысли, спросил Айрон. – А ты погоди жалеть-то. У нее вон товарищ Москвин с языка не сходит – не устает благодарить за счастливое детство. Еще глядишь, в люди выбьется.

Крот покачал головой.

– Выбьется, помяни мое слово, – настаивал Айрон. – И это я ей не в осуждение.

Крот уже не слушал его. Он пытался свести воедино крупицы информации. Случайно ли ему дали задание приглядывать за девчонкой? Разве кто-нибудь стал бы беспокоиться об обычной сироте, дочери опальной певички? А вот если девчонка была кровью от крови самого руководителя Красной Линии или его брата – это меняло дело. Тогда понятно становилось, откуда такой интерес к ее судьбе у руководства Ганзы. Она могла стать козырем в отношениях между державами.

Крот знал, что руководящая верхушка Ганзы недовольна консервативностью и неуступчивостью товарища Москвина, он у них как кость в горле. Не в силах совладать с Красной линией в открытую, Ганза искала обходные пути. Что, если предположить – только предположить, – что товарищ Москвин выйдет из строя? Болезнь, несчастный случай, да мало ли что! И место его займет другой, более молодой и гибкий. Примут ли его люди? Это еще большой вопрос. Но если пустить слух, что перед смертью генсек узаконил внебрачную дочь, а потом выдать ее замуж за кандидата в вожди, народ, возможно, отнесется к нему более благосклонно. Наверняка многие знали о романе генсека с певицей, такие вещи в замкнутом коллективе трудно утаить. Знали и то, что был у него сын от законной жены, но отец давным-давно отрекся от него, так что это – отрезанный ломоть. Крот пожал плечами – надо же, в какие дебри завела его фантазия. Да и что ему за дело, в сущности, до всех этих интриг? Девушку вот жалко – если его догадки верны, то станет она игрушкой в руках власть имущих. Может, товарищ Москвин для того и сплавил ее подальше, чтоб ни у кого не было соблазна сыграть на родстве девчонки с ним?

– Она там, в парке, молодцом себя проявила, – твердил тем временем Айрон. – Не то, что я.

И увидев, что Крот хочет возразить, оборвал его:

– Не надо, не говори ничего. Сам знаю, что нет мне оправдания, – бросил вас там. Когда я шел обратно, мне казалось, что демоны гонятся за мной… Думал, вот-вот догонят, сожрут – да вот только не я им нужен был в этот раз. Даже они побрезговали… – он вздохнул и отхлебнул из фляги.

Крот подумал, что надо будет за ним приглядывать, – не хватало еще, чтоб он тут спился. С одной стороны, все эти разговоры о демонах действовали на нервы. С другой – Айрон Медный слыл на Красной Линии одним их самых удачливых сталкеров. Значит, он что-то делал правильно? И как ни крути, в парке остался не он, а Литвин. Кроту хотелось надеяться, что Литвин просто заблудился и не сегодня-завтра доберется до станции, но внутренний голос подсказывал – больше они его не увидят. Живым, по крайней мере.

– Ты не бросил нас. Ты ведь не ушел обратно в большое метро.

– Честно говоря, – пробормотал Айрон, намотав на палец прядь полуседых волос, – меня что-то не тянет на поверхность пока… Может, я и ушел бы, но как вспомню этот открытый участок, красоток этих… И еще – очень мне интересно, что же за чертовщина в парке творится все-таки. Надо тут, на станции, еще с людьми поговорить – наверняка кто-то что-то знает. Поговорить с той теткой, которая в парке этом работала.

Выйдя из палатки, Крот заметил неподалеку Федора и Искру, которые о чем-то оживленно беседовали. И тут же сомнения, которое посеял в душе разговор с Айроном, распустились буйным цветом. Да, сиротка времени зря не теряет – и кажется, ей не скучно. Вон как блестят глаза и румянец даже слабый появился на обычно бледных щеках. С каким интересом она уставилась на парня. Не для него ли и прическа новая, и браслетик на запястье?

Кроту стало обидно, хотя в природе этого чувства он с трудом сумел бы разобраться. Он знал, что не красавец, – просто крепкий парень, каких много, и тем не менее, были женщины, которым его общество доставляло удовольствие. Он вспомнил одну ухоженную красотку с Ганзы – что ее привлекло в нем, непонятно, но они провели вместе пару недель, а потом она куда-то делась. Об этой истории Крот вспоминал не без удовольствия, но не мог сказать, что соскучился по красавице, – он и лицо ее уже почти забыл, помнил только запах приторных духов. А вот теперь из-за тощей замухрышки так переживает. Ее и красивой-то не назовешь. Чем она его так зацепила – жалко ему ее, что ли? «Тьфу, – сплюнул он, – вот таких вот тихонь и надо бояться, а вовсе не холеных красоток. Такие своими худыми пальчиками всю душу могут вывернуть наизнанку».

Он вдруг вспомнил случай из прежней жизни – холодная весна, московская земля только-только оттаяла, убрать скопившийся под снегом за зиму хлам еще не успели – а может, и некому было убирать. И он стоит возле дома, грея покрасневшие от холода руки в карманах курточки, рассеянно глядя на привычную картину – покрытый мусором газон. Валяются в грязи стекла, крышки от пивных бутылок, размокшие окурки. И вдруг что-то голубенькое – фантик, что ли? Вгляделся – и обомлел. И грязи робко пробивался первый весенний первоцвет. Это было так красиво – и так печально. Вот и девочка эта выросла в грязном и жестоком мире, слишком хрупкая, чтобы защитить себя. И все же она не сдается. Отчего-то больно наблюдать, как она пытается пробиться, найти свое место в этой жизни, зная заранее, что, скорее всего, эта борьба кончится поражением. Она сгинет так же, как сгинула ее мать, в мире, убивающем все живое и яркое.

Искра тем временем рассмеялась – словно колокольчик зазвенел. И Крот насторожился, пытаясь уловить, что они с Федором так живо обсуждают.

До него то и дело долетали обрывки разговора:

– А что с ней потом случилось? – спрашивала Искра.

Федор покачал головой:

– Я не знаю.

– Как – не знаешь?

– Меня ведь не было с ней, когда ее… когда она пропала. Я ведь знаю обо всем только со слов старика. Он сказал – ее больше нет, но можно ли верить, вот в чем вопрос? Можно ли верить тому, что сказал пьяный лодочник?

– Ты не веришь?

– Я не хочу верить, – мотнул головой Федор. – Мне почему-то кажется, не так все просто. Но что я могу поделать – только ждать. Ждать и надеяться, что она жива. Может, старик ее просто спрятал где-то. А мне соврал – с какой стати он должен мне доверять?

Выглядел он сейчас измученным и обреченным. Искра, с лица которой сбежала улыбка, пристально глядела на него. Потом, словно пробуждаясь от сна, обвела глазами окружающих, увидела Крота – и сразу замахала ему, снова заулыбалась. «Вот гад, рисуется перед девчонкой, голову морочит, – подумал Крот про Федора, но вслух ничего не сказал, только руки сами собой сжались в кулаки. – А она – хитрая лисичка, сразу замела хвостом».

– Пошли, – буркнул им Крот сердито, – разговор есть.

У костра, когда вновь принялись обсуждать план действий, Искра вдруг решительно высказалась в том смысле, что надо в ближайшие же дни предпринять еще одну вылазку в парк. Крот от такой храбрости даже опешил.

– Ты вообще не встревай, – рявкнул Следопыт, – мне тебя навязали, вражье отродье. Будь моя воля – я бы бабам оружие в руки не давал, все зло от них. Бабе дай волю – она вообще с цепи сорвется.

Искра умоляюще помотала головой.

– Что она такого сделала? – вмешался Крот, у которого уже сил не было смотреть на все это.

– Не сделала – так сделает, – буркнул Следопыт. – Вот я вам сейчас расскажу, какие бабы бывают вредные, – и ей тоже послушать полезно. Наш великий учитель, вечно живой товарищ Ленин несколько раз чудом смерти избежал – а все они, бабы. Одна в него на заводе стреляла, а другая взорвать задумала. Маруся Никифорова, батьки Махно бывшая подруга. Ее даже сам батька выгнал, не вынес ее зверства. Кровожадная была, направо и налево убивала. Против государства она была, и все ей мешали, кто на государство работал. Должен был товарищ Ленин на собрание прийти в один дом – а она туда велела взрывчатку заложить. Собрание началось, а тут как шарахнет! Две сотни человек на клочки разорвало. А товарища Ленина словно судьба хранила – опоздал он, потому только и жив остался. А ей хоть бы хны, ее там даже не было в это время. Террористку эту в тот раз не схватили, но потом все равно поймали и повесили. Это ж надо – двести человек вот так, за здорово живешь, положить!