Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник)

– Довольно, – простонал Костыль и отвел его руку в сторону. – Попрошу без фанатизма, а то вы мне последние мозги выбьете.

Он сел, морщась от боли. Перед глазами все вокруг кружилось и плыло. Сталкер обхватил голову руками и застонал. Над левым виском пальцы нащупали отверстие. На волосах была запекшаяся кровь.

– Где я? – спросил сталкер старика.

– Добро пожаловать на борт «Народного ополченца», – торжественно произнес старик. – Самого быстрого и комфортабельного поезда столичной подземки.

Оглядевшись по сторонам, Костыль увидел, что действительно находится в вагоне. На лавках сидели и лежали люди. Двое типов в кепках и с папиросками в зубах азартно резались в карты. Белобрысый мальчишка с пионерским галстуком что-то увлеченно вырезал перочинным ножом на спинке сиденья, щеголевато одетый мужчина уткнулся в «Советский спорт». Какая-то молодая женщина в черном платке с отрешенным взглядом стояла у дверей вагона, раскачивалась из стороны в сторону в такт движения поезда и что-то беззвучно шептала. Мерно стучали колеса, за окнами мелькали редкие огни.

– Что за ерунда? – пробормотал сталкер. – Какой поезд?

– Молодой человек, – терпеливо начал объяснять старичок, – да будет вам известно, что в столичном метрополитене ходит восемь именных поездов: «Курская дуга», «Народный ополченец», «Акварель», «Сокольники», «Читающая Москва»…

– Стоп, стоп, стоп! – замотал головой Костыль. – Это, без сомнения, очень интересная информация. Дуга, ополченец, Москва, гуашь….

– «Акварель», – обиженно поправил его старик.

– Пусть будет акварель, – согласно кивнул Костыль. – Только как могут в метро ходить поезда, если после Катастрофы они все стоят на приколе?

– Но ведь сейчас вы находитесь в поезде, а поезд движется, – раздался рядом приятный женский голос с легкой укоризной в голосе.

Таким тоном разговаривают с маленькими детьми, когда объясняют им прописные истины: спички – это не игрушка, Волга впадает в Каспийское море, Земля вращается вокруг Солнца, Лондон – столица Великобритании. Интересно, а в Лондоне выжил кто-нибудь после Катаклизма? Теоретически, если там есть метро, то должен же кто-то и там остаться в живых?..

Костыль поднял голову и увидел, что перед ним стоит молодая зеленоглазая женщина в комбинезоне цвета хаки, под которым угадывались довольно аппетитные формы.

– Яков Соломонович, помогите нашему гостю встать, – обратилась женщина к старичку.

– Вашу руку, сударь, – протянул тот сталкеру свою сухонькую ладошку. – Позвольте, я помогу вам подняться.

Костыль протянул руку, старик поднапрягся и помог сталкеру встать.

– Как я сюда попал? – прохрипел, облизнув пересохшие губы, мужчина.

Женщина приблизилась вплотную к сталкеру и, едва коснувшись губами его уха, прошептала:

– А вы напрягитесь, вспомните, где вы были и что делали до того момента, как очутились здесь?

В памяти всплыла картина боя…

Стигматы, уничтожив охрану блокпоста, ворвались на Таганскую.

Паника, выстрелы, крики женщин и детей.

Кровь, кровь…

Костыль с автоматом в руках стоит на платформе.

Рядом Птах, Диля, Секира, Крот, кто-то еще…

Стигматы берут горстку оставшихся в живых в плотное кольцо.

Патроны закончились. Началась рукопашная…

Вот на него бросается мутант, из ладони у него выскакивает что-то похожее на стилет, способный одним ударом пробить череп.

Затем – темнота…

– Я умер? – потрясенно спросил сталкер, глядя на своих собеседников.

Старичок ничего не ответил, лишь скорбно потупил взгляд.

– И вы… тоже мертвы?

– Увы, – развел руками старичок, – с той лишь разницей, что это произошло гораздо раньше, на станции Воробьёвы горы. Одним, как потом выяснилось, не очень прекрасным ноябрьским утром пятьдесят седьмого года я шел читать студентам лекцию по истории средневековой Европы. Толпа подхватила меня и столкнула с перрона. В общем, глупая и весьма нелепая смерть.

– А вы? – повернул голову Костыль к женщине.

Та вместо ответа надула свои довольно милые пухлые губки и, обратившись к старичку, капризно произнесла:

– Яков Соломонович, почему вы до сих пор не представили меня молодому человеку?

Историк, извиняясь, приложил руку к своей груди, слегка склонил голову, а затем несколько напыщенно произнес:

– Молодой человек, позвольте представить вам самую обворожительную девушку поезда «Народный ополченец»… Нет, что там поезда! Самую обворожительную девушку всего столичного метрополитена, не побоюсь этого слова! Пани Ядвига Ольшанская!

Женщина протянула сталкеру свою ладошку-лодочку. Тот осторожно пожал ее хрупкую и очень холодную ладонь, тоже представился:

– Костыль. Для друзей Константин или просто Костя.

Ядвига положила руку ему на грудь и, глядя снизу вверх, с придыханием спросила:

– Костя, мы ведь друзья?

– Друзья, – кивнул тот, не в силах оторвать взгляда от ее изумрудных глаз.

Стоявший рядом старичок только крякнул.

– Мы столько времени уже едем, а пока не было ни одной остановки, – пробормотал Костыль. – Вам это не кажется странным?

Яков Соломонович поправил на переносице очки и хорошо поставленным лекторским голосом произнес:

– Насколько мне помнится, один километр восемьсот метров – таково среднее расстояние между станциями в столичном метрополитене. В Москве самый короткий перегон находится между станциями Деловой центр и Международная: его длина чуть менее полукилометра. Три с половиной километра – такова протяженность самого длинного перегона московского метро Текстильщики – Волгоградский проспект.

– Яков Соломонович у нас ходячая энциклопедия, – с заговорщицким видом произнесла Ядвига. – Все он знает, на все вопросы у него есть ответы.

Польщенный историк зажмурился от удовольствия и стал похож на старого кота, досыта наевшегося сметаны.

Затем он взял с лавки черный кожаный портфель, покопался в нем и извлек толстую папку, которую протянул Ядвиге. Та принялась ее читать, шумно перелистывая страницы, тяжело вздыхая и время от времени кидая на сталкера укоризненные взгляды.

– Личное дело раба Божьего? – не удержался Костыль.

– Можно и так сказать, – миролюбиво согласился старик.

– И много за мной грехов числится?