Метро 2035: Бег по краю

А когда Георгий Иванович объявился в Рейхе, все стало на свои места. Коммунисты объявили ультиматум с требованием выдать его, иначе… Как таковую войну никто между двумя государствами никто не объявлял. Просто на границе начали возникать вооруженные столкновения. Все чаще и чаще. И даже руководство обоих государств теперь не смогло бы с точностью вспомнить, что было той искрой, которая разожгла пожар войны. Драка шла уже десяток лет. То затихая до дипломатических конфликтов и оскорблений в адрес руководителей и мелких столкновений, то снова разгораясь до масштабов открытых боев.

Георгий Иванович машинально взял в руки книгу, лежавшую на столе. Проведя пальцами по корешку, он почувствовал под подушечками тиснение готического шрифта немецких букв.

«Mein Kampf». Пожалуй, единственный экземпляр на немецком языке, оставшийся у человечества и, по иронии судьбы, бережно хранившийся у врага фашизма. Портрет внутри еще раз вызвал недоумение… Георгий Иванович еще помнил отрывки хроник выступлений вождя Третьего рейха – Гитлера. Его живая энергетика сильно действовала на массы. Он аккуратно перевернул верхний лист и уставился в знакомый и уже почти заученный наизусть текст. В голове теснились собственные вопросы, которые нужно было решить побыстрее, но Штольц все равно медлил, возвращаясь к началу, к загадке, которую ему так и не удалось разгадать до конца. Аналитик не умел отдыхать и отвлекаться, его мозг трудился как всегда.

Идеи простые и понятные для всех… и главное близкие во все времена и для всех народов. Например, чтобы нация могла вернуть себе величие и силу… Какая нация? Бритоголовых скинхедов, демонстративно одетых в черное? Пусть сами себе сначала человеческий облик вернут, а потом уж… Власть завоевывают. Создать себе такую славу на весь метрополитен, чтобы люди отплевывались через плечо при их упоминании, не лучший способ завладеть миром.

Впечатление из «Mein Kampf» Штольц вынес только одно: написано практичным человеком, которому лучше было бы остановиться на теории. А еще лучше – стать архитектором или художником, как и хотел. Ненависть и жажда власти капали со страниц вместе с неудовлетворенностью собственной жизнью. Тараканы из головы одного сумасброда расползлись слишком широко и начали пожирать мир. Но когда-то он старательно заучивал эти факты биографии и пропагандистскую теорию. Как обрабатывать массы… Врага надо знать, понимать, и даже более того: чем опасней враг, тем ближе к тебе он должен быть. Отфильтровав похвальбу автора и прочую мишуру, он пытался все-таки понять текст, но не принять… А ведь это знание открывало двери Четвертого рейха. Ему нужно производить впечатление человека, которому поведано откровение, который обрел новую цель в жизни, прочтя эту книгу. Не обрел, слава богу. Но мимикрия необходима. Это как опасный хищник богомол, прикинувшийся засохшим листиком… своим, милым, безобидным. Принять – нет, слишком скептический ум, и не приживались в нем чуждые идеи… Ну, хоть что-то было нужно! «Массы ведомы сильными мира». Пожалуй, и в этом Адольф Америку не открыл…

Это ж как надо гордиться собой, чтобы сделать из собственной биографии краткий курс молодого оратора! И хитро сослаться на будущее, которое оценит масштаб личности, недоступный пониманию современников. Потомки оценили. Да и современники тоже – Нюрнбергским процессом. Если сто раз повторить слова «великий замысел», он таковым все равно не станет.

Зацепиться было не за что. Принципиально нового в этой книге Штольц не нашел и ничего не вынес, кроме однобоко и криво поданного краткого курса германской и австрийской истории, совершенно не нужного для его личных целей, да и сам он мог бы написать об этом подробнее и объективнее. И о пользе обработки масс он знал и без Гитлера. Идея национализма вызывала отвращение, как на нее ни гляди… Но чтобы использовать слова, не обязательно с ними соглашаться. Главное правильно рассортировать информацию, и в нужный момент она всплывет сама. С этой мыслью Штольц отложил книгу. Хватит с него на сегодня чужих тараканов.

«Воля и сила»… Если придерживаться этого – стремиться в общество, где оба качества не порицаемы, а возведены в добродетель? Годится только для тех, кто названные качества на картинке видал. То есть делай, что захочешь, с тем, кто тебе жить мешает, и никакой ответственности – общество станет на твою защиту. Вот в чем тут дело! Стоило упростить для неграмотных – и все понятно. Он этот этап познания уже прошел, до конца, от действий до ответственности за них. И выводы для себя сделал совершенно другие. Но иной точки соприкосновения с печатным талмудом не нашлось. В книге было сказано, что тот, кто хочет завоевать на свою сторону широкие массы народа, тот, прежде всего, должен отыскать ключ, открывающий двери к сердцам народа. И этим ключом становились воля и сила, а объективность Адольф представлял слабостью. Слова истинного постапокалиптического вождя, хоть и не мог Гитлер даже представить себе подобное явление в далеком будущем. Или мог?

В такой глубокой задумчивости и застал его помощник, обер-лейтенант Фриц Шмольке. Осторожно протиснувшийся в дверь, высокий, широкоплечий, светло-русый, конопатый, курносый парень никак не соответствовал взятому имени. Типичные славянские черты лица были далеки от идеалов арийской нации. В «девичестве» Федор Шматков почему-то сильно обижался, когда его шеф забывал их компромиссное решение или специально, чтобы лишний раз подколоть нерадивого подчиненного, называл его не по званию, а по имени, данному родителями. И было это чаще всего в такие моменты, когда адъютант неожиданно отвлекал шефа от важных размышлений. Дождавшись, пока господин штандартенфюрер наконец-то обратит на него внимание, парень, желая угодить Штольцу, размашисто вскинул руку:

– Хайль! Какие будут распоряжения, господин штандартенфюрер?

Георгий Иванович внимательно посмотрел на помощника. «Чегеваровцы, вот что сейчас главное».

– Будут распоряжения, Федор… Хотя основное дело да и общее руководство операцией поручено Максу Вайзеру, но вы тоже в этом участвуете. Вы ведь неплохо знаете штандартенфюрера? Его обязанность курировать боевой отдел разведки с контрразведкой, а также внешние контакты. Но чаще он участвует во внешних разведывательных операциях, которые все чаще принимают форму диверсий. Идеологических или иных. И если бы я не приметил вас с самого начала для своего отдела, то именно в руки Вайзера вы бы и попали. Поверьте, Макс не самый лучший начальник и мало кто с ним уживается, но по-своему он полезен и незаменим. Я проверял вас сам, Федор. – Обер-лейтенант очередной раз поморщился, как от зубной боли. – Ну, хорошо-хорошо, Фриц. Макс мог сломать что-то в надежно и четко функционирующем механизме вашей личности. Иначе говоря, мне вы нужны не с отшибленной памятью и головой, а в здравом уме, и кроме отлаженной послушной машины, что требует Макс, я ценю еще и аналитические способности, а это подразумевает и некоторую степень свободы мышления. Все просто, как видите. Но я отвлекся, ведь кто не слышал о нашем Безумном Максе? Теперь вы прикомандированы к нему в качестве помощника. Он проследит за вами. На этот раз операция скорее коммерческая… – Штольц сделал паузу, задумавшись о чем-то, – чем боевая. Хотя, зная Макса, я бы не был полностью в этом уверен.

– Вы меня отдаете насовсем? – В голосе Фрица Шмольке прозвучали разочарование, обида и какой-то скрытый испуг. Видно, о Безумном Максе он уже немало наслышан, хоть и лично с ним почти не знаком.

– Нет, конечно. Я вас посылаю на задание… На ваше первое задание… Смотрите и учитесь, можете почерпнуть немало полезного. Сейчас он будет здесь, и я уточню задачу, но теперь только для ваших ушей. Вы с ним отправитесь в Бауманский альянс. Меня интересуют слухи, новости. Особенно все, что касается Первой интернациональной бригады имени Эрнеста Че Гевары или ее лидера комиссара Русакова. Впитывайте в себя все вокруг как губка. Бауманский альянс обеспечивает основные потребности в боеприпасах для всех, поэтому слухи туда стекаются, как дождевая вода в канаву. Конечно, вы должны выполнить основное задание, но и что касается моих просьб – не забудьте. Это мое особое пожелание.

Глава 2 Зверь-машина

Макс Вайзер выглядел настоящей белокурой бестией, то есть еще более светлым блондином, чем сам Штольц, а у того давно закрадывалось подозрение, что где-то тут в Рейхе наладили массовое производство перекиси водорода для окрашивания населения в модный белобрысый цвет. Давая штандартенфюреру характеристику полного отморозка, Георгий Иванович ничуть не преувеличивал. Опытного разведчика не обманывала обаятельная улыбка офицера СД, в его глазах угадывалось что-то родственное холодности и цинизму, свойственное всем национал-социалистам, которые достаточно высоко взобрались в иерархии фашистского государства. В Рейхе эти качества использовались в работе, для общего блага, а не для личных целей, и горячо приветствовались и культивировались в сотрудниках.

Место встречи с будущим напарником или, скорее, временным начальником для Фрица стало очень неожиданным – оружейка. И тем более наблюдать здесь целых двух штандартенфюреров было неуютно. Бедный оружейник, хозяин каморки, забился в угол и пытался не привлекать к себе внимание. Штандартенфюрер Макс Вайзер кивнул уже хорошо знакомому ему Фрицу Шмольке и обратился к коллеге:

– Где ваш зверь-машина? Покажите, давно его не видел. А тут такой случай, не хотелось бы упускать, хоть и не хрен гонять СД по такому делу…

Штольц улыбнулся и благосклонно кивнул оружейнику. Тот суетливо с лязгом открыл металлический шкаф и, с трудом вытащив оттуда что-то большое и явно убийственное, донес до стола и осторожно положил поверх промасленных бумаг.

– Знакомьтесь, Фриц, пулемет вермахта! Люблю эту железяку, но Георгий Иванович его на пост не отдает.

– И не отдам настоящий антиквариат и реликвию в грязные лапы. У вас там «Печенег» стоит, неужели мало?

– Выкосить потенциального противника рядами по всей ширине туннеля – хватит. Но как-то не то… Этот колоритнее смотрелся бы, сразу видно серьезную технику великой Германии.