Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия

Башкирцев был ошарашен. Чернов прекрасно понимал, о чем он сейчас думает. «Напишет подробный рапорт с указанием времени. Мол, я отказался вовремя завизировать приказ. Но в конце концов, я тоже по-своему прав. Скажу, что действовал, исходя из соображений секретности».

Настроение у генерала было ни к черту. Его томило необъяснимое дурное предчувствие. А он, как никто другой, хорошо знал, что дурные предчувствия, в отличие от радужных ожиданий, имеют обыкновение оправдываться.

— Попозже, — сказал он, развернулся и пошел к себе в кабинет.

Светлана Минаева, воспитатель старшей группы детского сада, с беспокойством смотрела на свою тезку — девочку в ярком оранжевом платьице и с двумя тугими косичками.

Она всегда выделяла Свету-маленькую среди других детей и точно знала, в чем тут дело. Света жила с папой — симпатичным мужчиной лет тридцати; мама три года назад погибла в автокатастрофе. Отец Светы с тех пор так и не женился, но, несмотря на это, девочка всегда была очень чистенько и аккуратно одета, а в косичках каждый день появлялись новые ленты.

Папа Володя (воспитательница знала только его имя) приводил дочку в садик самой первой и забирал последней; он всегда разводил руками и сокрушенно вздыхал: «Работа…» И Светлана ему верила, что другой причины действительно нет. Ей и самой приходилось много работать — днем в детском саду, а вечерами — в педагогическом институте. Нехватка времени самым неблагоприятным образом сказывалась на личной жизни: ее у Светланы вовсе не было.

Сегодня утром Светин папа, как обычно, привел девочку, едва только открылись двери детского сада. Он немного покашливал и утирал нос платком.

— Простудились? — спросила Светлана.

Он кивнул.

— Да, наверное.

— Я надеюсь, вы не успели заразить ребенка? — с напускной строгостью спросила воспитательница.

Владимир смущенно отвел глаза.

— Нет, ну что вы! — сказал он. И добавил уже менее уверенно:

— Я старался.

— Хорошо, — смягчилась Минаева. — Не волнуйтесь. Я прослежу за ней.

— Спасибо, — сказал Владимир и, отвернувшись, чихнул.

— Вы бы… Приняли что-нибудь. «Колдрекс» или что-то такое… — торопливой скороговоркой произнесла она. Это походило на проявление заботы. — А то, не дай Бог, совсем разболеетесь.

Владимир покачал головой.

— Болеть нельзя. Работы много.

Он помахал дочке рукой и пошел к воротам. Воспитательница отвела девочку в раздевалку и, пока та снимала курточку, провожала взглядом фигуру Владимира. В голове возникла привычная, но казавшаяся запретной мысль: «Почему два одиноких человека?..» Светлана оборвала себя. «Не стоит об этом думать. Ни к чему.»

Сегодня поведение Светы насторожило ее. Всегда живая и веселая, девочка после завтрака не стала играть с другими детьми, а забилась в угол и вяло перебирала игрушки.

— Света, что с тобой? — спрашивала воспитательница, прикладывая руку ко лбу Светы-маленькой, но та лишь пожимала плечиками.

— Да нет… Ничего.

Близилось время обеда. Минаева хлопнула в ладоши и повысила голос.

— Дети! Пора обедать! Всем мыть руки — и за стол!

Ребятишки гурьбой потянулись к умывальнику, только Света осталась сидеть в углу.

— Светик, а ты почему не идешь?

Девочка подняла на нее слезящиеся глаза.

— Я что-то не хочу обедать, Светлана Александровна.

Воспитательница опустилась на колени и потрогала губами ее лоб.

— По-моему, у тебя температура.

— Папа утром давал мне градусник. Он такой холодный… Щекотно, — устало сказала девочка.

— Пойдем со мной, — воспитательница взяла Свету за руку и повела в изолятор.

Медсестра измерила ей температуру и выразительно посмотрела на Светлану.

— У нее — тридцать семь и пять. Я оставлю ее здесь.

Минаева почувствовала, как кольнуло сердце. «Все-таки заболела! Как некстати!»

— Ты только не волнуйся, — обратилась она к девочке. — Я позвоню папе, и он скоро приедет.

Маленькая ложь — во спасение. Она почему-то думала, что Владимир не сможет бросить все дела и приедет не раньше обычного.

Затем она закрутилась: Ира, как всегда, отказывалась есть суп, а Петя кидался кашей — и на время забыла про свою маленькую тезку.

Через час, когда дети уже посапывали в кроватках, воспитательница взяла тарелку супа, гречневую кашу с котлетой, компот, поставила все это на поднос, добавила ярко-оранжевый мандарин и понесла в изолятор.

Медсестра, пользуясь кратковременной передышкой, обедала вместе с нянечкой и заведующей, и Света лежала одна. Воспитательница склонилась над ней. От маленького тела исходил жар, девочку знобило; откинув одеяло, она что-то бормотала во сне.

«Боже мой!» — ужаснулась Светлана. Она и подумать не могла, что за один час все может так сильно измениться. Выскочив из изолятора, она побежала в раздевалку, где обычно собирались сотрудники детского сада.

— Беда! — закричала она с порога. — Девочке совсем плохо!

Медсестра Марина резко отодвинула тарелку.

— Что с ней?

— Она вся горит!

— Надо вызвать «скорую»! — сказала заведующая, вставая и направляясь в кабинет. Медсестра бросилась в изолятор. А Светлана не знала, за кем из них бежать.

— Да что значит «ждите»? — возмущалась заведующая — высокая статная дама с как нельзя более подходящей для нее фамилией — Крупнова. — Это — детское учреждение, вы понимаете? Ребенок болен, он может заразить остальных! Хорошо… Ладно…

Она положила трубку и посмотрела на Светлану Минаеву.

— Черт знает что… Говорят, все машины — на вызовах.

Она возмущенно фыркнула и уткнула красные руки в крутые бока.

— Можно подумать, в городе — эпидемия! Все на вызовах, представляешь?! Я им покажу вызовы! Ну-ка, пошли в изолятор!

В изоляторе их ждала взволнованная медсестра. Она держала руку на плече девочки, но касалась ее так осторожно, словно боялась обжечься.

— Вызвали «скорую»? — первое, что спросила она.