Метро

– Руки за голову.

Пустовалов положил пилу на пол, уверенным движением обыскал карманы, извлек связку трехгранных ключей, телефон и пачку сигарет. Сигареты и телефон бросил, а ключи оставил себе.

– Ты ведь на самом деле не работаешь здесь, верно?

– Что?

Перед толстяком на пол приземлилось удостоверение на имя Ивана Сытина.

Пустовалов глядел сверху вниз на сверкающую лысину.

– Что им нужно?

– Кому?

– Тем на кого, ты работаешь.

– Ты скоро сам все поймешь. – Сказал толстяк тихим и четким голосом.

– Полагаю на вопрос как отсюда выбраться, ты тоже не собираешься отвечать нормально? Ну что ж, придется познакомить тебя с другим психопатом. Вставай!

– Выбраться! – Усмехнулся толстяк, с трудом поднимаясь на ноги. – Это невозможно.

– Мне приходилось выбираться из более безнадежных мест. – Пустовалов попытался разглядеть глаза толстяка за толстыми стеклами очков.

Толстяк замотал головой.

– Ты не понял.

Пустовалов вопросительно приподнял брови.

– Выбираться некуда.

– Что это значит?

– Там больше ничего нет.

– Понял. Хочешь помучиться.

Толстяк понимающе улыбнулся.

– Таким как ты принять это трудно. Но поверь – чем дольше ты будешь сопротивляться, тем труднее тебе будет сохранить то, что осталось.

– Что наверху? – Спросил Пустовалов.

– Тебе знакомо чувство брошенности? То чувство, когда все ушли, а ты остался. Или про тебя все забыли.

Пустовалов нахмурился.

– Что наверху?

– Наверху ничего нет. Ничего того, к чему ты так стремишься – всего этого просто больше не существует. Но ты существуешь и ты не один. И чем быстрее ты поймешь это и перестанешь сопротивляться, тем будет лучше для тебя.

Пустовалов закусил губы, как всегда делал в сильной задумчивости.

В этот момент включились передние эскалаторы. На этот раз все три и все на спуск. И сразу перед ними выросли лучи фонарей – судя по мощности световых потоков – профессиональные. Кто-то уже бежал по эскалаторам.

– Повернись, не опуская рук. – Тихо сказал Пустовалов.

Толстяк с застывшей улыбкой повернулся к эскалаторам. Ветер из туннеля, развевал его грязные волосы.

Пустовалов неслышно попятился назад. Напротив перехода на «Таганскую» он прижался к колонне, не спуская глаз с толстяка.

Тот стоял неподвижно с поднятыми руками под куполом света единственной работавшей в зале люстры.

Пустовалов глянул в переход – лестница терялась в непроглядном мраке. Затем шагнул назад и со всего размаху швырнул в этот мрак сабельную пилу. Темнота отозвалась далеким ударом и прежде, чем скрыться за колонной Пустовалов заметил, что голова толстяка дернулась на звук удара.

Через несколько секунд его встретили бледные лица в темном туннеле.

– Плохие новости, – сказал Пустовалов, глядя как дикие крики на «Марксистской» обнажают страх в лицах его спутников.

Глава 10

На этот раз Харитонов не приставал к Пустовалову с расспросами. Он тоже слышал крики на «Марксистской» и они тоже ему не нравились. И в отличие от остальных, он знал, что так кричат те, у кого от потери берегов уехала крыша. И те, кто знает, что над ними никого нет. Он только не мог понять, откуда в них эта уверенность. Ведь в пятидесяти метрах выше – столица огромной страны с многочисленной армией, полицией и кучей спецслужб.

На этот раз они шли молча. Возможно, сказывалась усталость, а может каждый, наконец, осознал иллюзорность собственной безопасности, и пытался как-то объяснить себе все, что с ним происходит.

Только через пять минут Пустовалов спросил у Виктора, что это за туннель.

– Межлинейник. – Пожал плечами Виктор.

– Куда он ведет?

– Никуда. Он просто соединяет пути.

Пустовалов остановился. Из мрака выплыл Харитонов.

– Когда они узнают, что мы здесь?

– Есть пять путей, по которым мы могли уйти со станции.

– Эй ты! Выключи фонарь! – Закричал Харитонов на Ромика.

– Это не имеет смысла, если у них есть тепловизоры.

– А они у них есть?

– Если у них есть шлемы, фонари и винтовки, то почему не быть тепловизорам?

– И кто они такие? – Спросил Ромик.

Пустовалов снова попытался отыскать ответ на этот вопрос, но чем больше вариантов рождалось в его голове, тем абсурдней выглядело все происходящее.

– Эй, смотрите, здесь проход, – Виктор влезал в узкую сбойку, подсвечивая в нее дисплеем своего «Хуавея».

– Что там?

– Насосная станция. – Раздался его приглушенный голос. – На случай затопления. Значит, где-то рядом должен быть и туалет.

Туннель плавно поворачивал налево и через полсотни метров луч действительно выхватил медную табличку с надписью «Женская уборная». Над входом мерцала тусклая лампочка.

– Не знаю, как ты понял…

– Шесть против одного, – сказал Харитонов, снимая ремень с катиной руки, – либо они должны быть уже здесь.

– Почему шесть?

– Пять туннелей и один переход.

– Там два перехода.

– Но в один ты захерачил пилу?

Пустовалов фыркнул, и поглядел на Катю, взбегавшую по лестнице.

– Девушки, пожалуйста, недолго! – Крикнул Ромик ей вслед.

Катя остановилась и показала ему средний палец.

– Идите на хер! Это женский туалет!

***

Закрыв дверь, Катя брезгливо огляделась.

Уборная – громкое слово. Полукруглый закуток, кошмар клаустрофоба. Бледный свет «айфона» выхватил тюбинговые панели, покрытые вековым налетом и грязно-белую плитку – ни дать ни взять декорации к фильму «Пила». Несмотря на «женскую уборную» здесь были и писсуары в виде бетонной канавы, а все туалетные кабинки не имели дверей. И только у одной из трех моек имелся кран.

Пока Даша осматривала его, Катя направилась к дальней кабинке.

– Спасибо тебе, – сказала она, расстегивая джинсы.

Даша достала из сумки влажную салфетку и накрыла ею кран.

– За что?

– За то, что вступилась.

Серию холостых хлопков сменила кривая струя бурой воды.

– Я могла бы сделать больше.

Подсвечивая дисплеем, Даша ждала, когда темный поток станет хотя бы просто мутным. Жажда была настолько сильной, что она решила в любом случае выпить воды.