Междисциплинарные проблемы средового подхода к инновационному развитию
Шрифт:
За последние полвека сформировались постнеклассическая наука (ПНК-наука) и соответствующая новая рациональность [4]. ПНК-наука возникла на основе антропного принципа, теории самоорганизации, виртуалистики и теории сложности [1]. Новая ПНК-наука и соответствующая фрактальная парадигма сдвинули акценты в понимании реальности от категорий «покой и дискретное» к категориям «движение и континуальное». О переходе современного научного мышления от покоя к движению, от статичности к процессуальности прямо написал один из основателей синергетики И. Пригожин: «Наука движется от Парменида к Гераклиту». Намёк на этот сдвиг обозначился ещё в 17-м веке, когда возник спор Ньютона и Гюйгенса в понимании природы света. Ньютон выступал за корпускулярную природу, Гюйгенс – за волновую. Дискуссия завершилась лишь в начале 20-го века при создании квантовой теории, когда удалось соединить обе гипотезы в одну, объединить дискретный и континуальный подходы.
С конца 20-го века, с эпохи ПНК-науки объекты исследования стали понимать ещё радикальнее – и как процессы, и как среды. Произошла также смена концепции
Следовательно, субъект познания и действия можно понимать как континуальное – как волну, поле, среду. Отсюда гипотеза о творящей среде. Истоки её – ещё в «Cogito» Декарта, в «мыслящем мышлении».
Именно такой, вероятно, станет основная модель инновационной инфраструктуры-среды: необходимо строить не иерархическую пирамиду, не набор «Начальник и подчинённые», «Лидер и следующие за ним исполнители» для достижения цели, для познания или выполнения проекта, а дискретно-континуальное единство индивидов, групп и творящей среды.
Причём начинать проект не обязательно традиционно, в духе линейного 17-го столетия – с дискретных элементов (индивидов-лидеров), а можно прямо с нелинейной самоорганизующейся творящей среды: с духовно-интеллектуального «поля» и инфраструктуры, которые сами найдут для себя дискретные элементы – индивидов и группы как субъекты творения. Породят внутри себя или притянут со стороны.
Конечно, для эффективной работы средового подхода и концепции «творящей среды» современный иерархический социум должен приблизиться к иерархически-сетевому или ещё лучше – просто сетевому. Так, как устроен социум в интернете, где «все равны», где работает «общинный принцип» – как при анархии или при коммунизме.
При переходе к концепции творящей среды (как инновационной реализации средовой парадигмы) изменяется онтология реальности. В частности, пространство расслаивается на несколько уровней, в простейшем случае – на внутреннее и внешнее. Внутреннее становится многомерным, сетевым, хаотическим. Важнейшую роль в его творящей среде играет хаос. Именно он является онтологическим основанием творчества – и единичного субъекта, и среды. При этом информационная ёмкость внутреннего пространства растёт на много порядков.
Внешнее (физическое) пространство из 3-мерного становится 4-х и 5-мерным, в которых понятие общего для системы одномерного времени теряет значение.
Для выражения теорий в такой среде потребуется математика значительно более общая, чем это известно сегодня. Она должна выражать идеи развития, субъектности, хаотичности. Отдалённые аналоги этих подходов сегодня выражают теория вероятностей, интуиционизм, конструктивизм, метаматематика, теория категорий [2].
1. Аршинов В.И. Синергетика сложности и рефлексивно-активные среды инновационного развития // Рефлексивные процессы и управление. М-лы VIII Международного симпозиума «Рефлексивные процессы и управление». 18–19.10.2011, Москва. М., 2011. С. 9- 13.
2. Войцехович В. Э. Гуманитарная математика как алгоритм производства моделей в полисубъектной инновационной среде // Рефлексивные процессы и управление. М-лы VIII Международного симпозиума «Рефлексивные процессы и управление». 18–19.10.2011, Москва. М., 2011. С. 74–77.
3. Лепский В. Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития. М., 2010. – 255 с.Стёпин В. С. Теоретическое знание. М., 2000.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Методологические основы организации саморазвивающихся инновационных сред, проект № 11-03-00787а
В. И. Аршинов
Рефлексивно-активные среды инновационного развития в контексте синергетики сложности
Понятие рефлексивно-активных сред инновационного развития было недавно введено в современный методологический обиход В. Е. Лепским в качестве интегративного инструмента «сборки» стратегических субъектов, формирующих образ будущего России и воплощающих его в действительность [46] . Предлагаемый В. Е. Лепским подход, будучи сам по себе методологически инновационным, одной из своих отправных точек берет представления В. С. Степина о постнеклассической рациональности, опираясь, в частности, на ключевой тезис о конструктивном расширении и усложнении сферы рефлексивной деятельности субъекта постнеклассической науки как одной из ее основных специфических характеристик [47] . В этом контексте представляет интерес соотнести средовую концепцию Лепского с представлениями синергетики второго порядка или синергетики сложности [48] . Понятие «сложность» естественным образом присуще синергетике, сложностное мышление ее основной атрибут. Это обстоятельство стало осознаваться в последние годы все более отчетливо так же в связи с осмыслением статуса синергетики в контексте вышеупомянутых представлений Степина о становлении постнеклассической науки. Однако отправная точка этого осмысления несколько иная. Конечно, синергетика изначально опиралась на понятие активных нелинейных самоорганизующихся сред. Этот акцент особенно характерен для отечественной школы синергетики, ярко представленной работами С. П. Курдюмова, Е. Н. Князевой, Г. Г. Малинецкого,
Д. С. Чернавского. Тот факт, что такого рода среды являются также и сложностными средами при этом, конечно, подразумевался, однако был, что называется, не в фокусе рассмотрения. В русле этого подхода самоорганизующиеся среды рассматривались преимущественно в рамках концептуальной оптики, ориентированной на объект. Синергетика сложностного видения, будучи изначально ориентированной на темпоральность, процесс, эмерджентность предполагает переключение когнитивного гештальта на дополнительный к объектному видению субъектный полюс постнеклассической рациональности. Именно в процессе этого переключения от объекта к субъекту, в котором субъект становится фигурой, а объект – фоном и происходит «встреча» синергетики со сложностью. При этом, следуя традиции естествознания 20 века, по аналогии с фигурой квантово-механического наблюдателя как коммуникативного агента-посредника неклассического этапа познания, можно говорить о наблюдателе сложности как субъект-объектном посреднике, погруженном в рекурсивно организованное междисциплинарное поле постнеклассической науки. И здесь мы, так же как и в подходе В. Е. Лепского, сталкиваемся с задачей «сборки» субъекта, как наблюдателя сложности и одновременно участника сложности, как особого рекурсивного процесса или темпорального гештальта.46
Лепский В. Е. Рефлексивно-активные среды инновационного развития. М.: «Когито-Центр», 2010. http://www.reflexion.ru/Library/Lepsky_2010a.pdf
47
Степин В. С. Теоретическое знание. – М.: «Прогресс-Традиция», 2003.
48
Аршинов В. И. Синергетика конвергирует со сложностью.//Вопросы философии. № 4, 2011. С. 73–84
Дальше я выскажу соображения по поводу специфики «сложностного» решения этой задачи, пытаясь связать ее с концепцией рефлексивно-активных сред. На первый взгляд, это «сложностное» решение может выглядеть просто: договоримся считать рефлексивно-активные среды сложными, а сложные-рефлексивно-активными. Однако это псевдорешение и оно не проходит уже потому, что оно по умолчанию ориентировано на оптику объектного подхода и классическую по сути рациональность. Оно не когерентно логике подхода Лепского и логике постнеклассической рациональности Степина. В особенности – логике постнеклассической синергетики, специфика которой состоит в том, здесь мы имеем дело с синергетикой сложности. Идеи рефлексивности и сборки субъекта как и вышеупомянутая идея синергетического переключения гештальта при таком приравнивании выглядят скорее как вторичные декоративные добавки. При этом ускользает главное: понимание постнеклассической субъектности как рефлексивной самоорганизующейся интерсубъективности.
В этой связи мне представляется уместным привести несколько цитат из недавно изданной на русском языке книги выдающегося итальянского социолога Данило Дзоло «Демократия и сложность: реалистический подход» [49] . Обсуждая термин «сложность» и подчеркивая, что «даже в случае наиболее изощренного использования понятие сложности остается смутным и двусмысленным», он продолжает: «Термин «сложность в том смысле, в каком я использую его при рассмотрении теоретических вопросов, не описывает объективные свойства естественных или социальных явлений. Не обозначает этот термин и сложные объекты, противопоставляемые простым объектам. Скорее, этот термин отсылает к когнитивным ситуациям, в которых оказываются субъекты – как индивиды, так и социальные группы (выделено мной – В. А.). Отношения, которые строят субъекты и которые субъекты проецируют на окружающую их среду в попытках самоориентации, то есть упорядочения, прогнозирования, планирования или манипулирования, будут в зависимости от обстоятельств более или менее сложными. Точно так же более или менее сложной будет подлинная связь субъектов со средой…». И далее: «…субъекты, осознающие высокий уровень сложности среды, в которой они существуют, достигают состояния когнитивной циркулярности. Такие субъекты сознают сложность, с которой придется столкнуться при попытках объяснить и спрогнозировать внешние, происходящие в среде явления в соответствии с линейными (то есть монокаузальными, монофункциональными или простыми) схемами, сами условия их отношений со средой. …Соответственно, субъекты учитывают то обстоятельство, что не могут определить свою среду в объективных категориях… таким образом субъекты оказываются в ситуации эпистемологической сложности… Возникает потребность в рефлексивной эпистемологии, основанной на признании когнитивной взаимосвязи субъекта (или системы) и среды в условиях повышенной сложности». [50]
49
Дзоло Д. Демократия и сложность. Реалистический подход. М. 2010.
50
Дзоло Д. Указ. соч. С. 28–29, 31–32.
Итак, субъекты, сознающие сложность, достигают «состояния когнитивной циркулярности». И тогда возникает вопрос о возможности ее преодоления, с учетом реальности контекста эпистемологической сложности а не его игнорирования. Такая возможность – необходимая предпосылка возможности сборки субъектов рефлексивно-активных сред Лепского или становления постнеклассической интерсубъективности в рамках представлений синергетики сложности. Далее мной будут так же рассмотрены некоторые возможные пути становления синергетической интерсубъективности как они видятся в исторической перспективе ее естественнонаучного генезиса.