Между богами и свободой

***

Япетонский нанял нескольких студентов, одного профессора, специалиста по нетрадиционной медицине и двух профессиональных актёров. Через полторы недели был готов список всех практикующих гадалок, магов, знахарей, экстрасенсов, со статистикой достоверно подтверждённых излечений, заключением профессора по каждому случаю и комментариями актёров, посещавших лекарей лично с целью выявления очевидных признаков жульничества.

Первой в списке была баба Нюра из деревушки в такой глухомани, что добираться до неё пришлось целый день. Баба Нюра оказалась приветливой пухлощёкой старушкой в длинной, до пят, вязаной юбке и цветастом платке. Она держала Веронику за руку, водила пёстрым пёрышком над водой, бормотала и припевала что-то невнятное. Вероника вышла из её домика, улыбаясь, лёгкой походкой, которую Япетонский не видел с начала болезни.

— Спасибо вам, — сказал он, вдруг, на несколько минут, почти поверив, что всё обойдётся, глядя на улыбающуюся Веронику.

— Спасибо.

— Да не за что, милай, — вздохнула баба Нюра. Япетонский заглянул в её ясные, не по возрасту, печальные глаза, и его надежда умерла. — Травки-то я дала, — тихо и торопливо заговорила знахарка, зябко кутаясь в платок, будто мёрзла под жарким солнцем июньского полудня. — Пусть пьёт, ты уж последи, милай. Полегше будет. А как помирать будет — на-ка, вот это в воду кинь — дай выпить. Легко уйдёт — без боли, без слёз. Будто уснёт. Прости, милай, — опять виновато вздохнула старушка, робко трогая посетителя за рукав. — Прости, что зря ехали…

Япетонский высвободил руку и неуверенно, запинаясь, пошёл к калитке. Будто ослеп в один миг. По отзывам его бригады, баба Нюра была самой лучшей…

Второй была Ангелина Петровна. Вороной цыганской масти, с густыми чёрными бровями трагического излома и слишком яркими кроваво-алыми губами. Чёрная шаль обнимала худые плечи, то обвисала на спине сломанными крыльями, то струилась траурной мантией, то рассыпалась тревожными веерами длинных кистей — когда хозяйка заламывала руки. Ангелина Петровна была в молодости актрисой какого-то провинциального театра и теперь доигрывала свою самую лучшую, любимую роль — роковой женщины, знающей нечто, недоступное простым смертным и отравленной этим тайным знанием. Скорбной и всемогущей вершительницы судеб.

Увидев хрустальный шар на чёрном круглом столе и ряды чёрных и белых свечей в серебряных подсвечниках вдоль многочисленных зеркал, Япетонский поморщился. От этой комнаты пахло ложью. Сама Ангелина Петровна пахла ложью. Заглянув в её лицо, Япетонский вдруг с уверенностью почувствовал, что она не умеет ни гадать, ни лечить.

Однако он вспомнил результаты статистики — и заставил себя остаться. У Ангелины Петровны был самый большой процент полного излечения обречённых людей. Она не снимала порчу, не лечила от заикания, эпилепсии или нейродермита. Она спасала людей, обречённых на смерть. Тех, кому уже не брался помогать никто. Не всегда, но случаев было достаточно.

Япетонский смирно сидел на бархатной кушетке. Смотрел, как Ангелина Петровна водит ладонью над хрустальным шаром, льёт воск в серебряную чашку с водой, совершает эффектные пассы над головой растерявшейся Вероники, встряхивая чёрными кистями шали… Когда шаль соскользнула с руки, Япетонский разглядел возле локтя полоску гладкого тёмного браслета, на котором вспыхивал и гас маленький зелёный огонёк. Ангелина Петровна отвела руки от Вероники. Браслет перестал светиться. Япетонский насторожился, как охотничий пёс, учуявший след.

— Прошу вас подождать в приёмной, мои дорогие, — устало и величаво произнесла Ангелина Петровна. — Мне необходимо сосредоточиться, выйти в астрал и провести коррекцию восприятия информации.

— Что-что она собралась делать в этом… астрале? — тихо переспросила Вероника уже в приёмной, неуверенно улыбаясь. Будто спрашивала — посмеёмся над этой глупостью сейчас или обождём до дома?

— Серьёзная мадам, — без тени иронии ответил Япетонский.

— Правда? — удивилась Вероника и замолчала.

— Мужчина, можете зайти, — позвала Ангелина Петровна минут через пятнадцать, выглядывая из-за двери.

— Ну что, — Ангелина Петровна понизила голос и тяжко вздохнула, усаживаясь напротив Япетонского и наблюдая за ним сквозь полуопущенные ресницы. — Вынуждена вас огорчить, Павел Сергеич. У вашей жены рак лёгких, и она умрёт в этом году…

— Я пришёл к вам не за диагнозом, — оскалился Япетонский. Ему хотелось вскочить и встряхнуть за шиворот эту манерную куклу, которая имела наглость ломать скверное трагедийное представление даже сейчас, говоря о неизбежной смерти Вероники. А ещё ему хотелось знать, откуда она узнала его имя и отчество и столь точный диагноз, ради которого врачи не одну неделю мучили Веронику.

— А для чего, Павел Сергеич?

— Чтобы вы вылечили мою жену.

— Видите ли, Павел Сергеич, речь уже идёт не о лечении как таковом, а о том, чтобы подарить вашей жене несколько лет жизни, которых у неё фактически не осталось. Понимаете разницу?

— Это возможно?

Ангелина Петровна опять вздохнула, зябко укуталась в шаль.

— Не знаю, — неуверенно протянула она, украдкой наблюдая за посетителем.

— Вы можете это сделать? — он смягчил голос до просительно-умоляющего, жалея о своей несдержанности. — Я отдам что угодно, если…

Ангелина Петровна помолчала и наконец проронила неохотно:

— Это дорого, Павел Сергеич.

— Сколько?

— Ну… — Ангелина Петровна смущённо возвела очи к потолку. — Понимаете, это отнимет столько духовных сил и весь запас моей маны… Я не смогу работать несколько месяцев. Понимаете? Более того, для восстановления равновесия и способности накапливать энергию мне придётся, скорее всего, предпринять паломничество к одному из энергетических центров земли — например, к Тибету. А это, вы понимаете…

— Как я могу компенсировать эти затраты?

— Знаете, обычно я беру за такое… — Ангелина Петровна вдруг, как по волшебству, извлекла из складок своей шали маленький калькулятор и ловко нащёлкала на нём длинное число. — Но в вашем случае… — палец Ангелины Петровны изящно подправил на экране несколько цифр. — Только необходимое. Для восстановления энергии. Я так сочувствую вам и вашей красавице жене…

Япетонский снял со счёта оставшиеся деньги. Залез в долги, которые, по самым оптимистичным подсчётам, предстояло отдавать ближайшие лет тридцать. Параллельно он сводил Веронику ещё к нескольким целителям, спускаясь по списку всё ниже и ниже, только для того, чтобы получить несколько прямых и несколько завуалированных отказов.

— Ангелина Петровна, если вы меня обманете…

— Что вы, Павел Сергеич, — обиделась роковая женщина. Показав себя скверной и фальшивой актрисой, Ангелина Петровна неожиданно проявила честность и деловую сметку. — Я увидела, что у вас есть нужная сумма. Теперь мы положим с вами эти деньги в банковскую ячейку. На определённых условиях. Когда вы сочтёте, что у вашей жены всё в порядке со здоровьем, я с вашего согласия заберу свой гонорар. Только… на случай, если вы решите, что платить уже необязательно… видите ли… с той минуты, как я начну работать с вашей женой, мы с ней будем связаны. Я буду её поддерживать своей энергией, но если в какой-то момент я перестану это делать, процесс может повернуть обратно. И тогда, возможно, уже даже я не смогу вам помочь, если вы опомнитесь. Понимаете?