Между честью и истиной

– Как твоя подруга узнала, что ты дома и что тебе нужна помощь?

– Я известила ее звонком.

– Почему не мать?

– Мать я тоже известила.

– Почему она не помогла тебе?
– слово "она" Хайшен слегка выделила голосом.

– Она, - усмехнулась Полина, глядя в шар, - сказала, что если мой брак был только средством обрести самостоятельность, то я должна сама справляться со всеми своими сложностями, и что женщина сама должна платить за свободу не иметь детей, если уж она решает это мимо мужа.

Хайшен запнулась, подбирая следующий вопрос. Димитри знал, что с ней такого не случалось уже много лет. Что до него, в историю брака Полины он был посвящен, но представить себе настолько точное сходство со своей собственной судьбой оказался не готов. Он мельком удивился точности сходства, брезгливо поразился причине, по которой развернулась коллизия, и продолжил наблюдать за Хайшен. Айдиш смотрел на Полину так, как будто видел ее впервые и за ее спиной ожидал увидеть патруль Святой стражи с протоколом изъятия этой деточки с улицы. Дейвин по-прежнему раскладывал камни по белому платку на столе.

Хайшен наконец собралась и спросила:

– У вас что, в принципе не принято предохраняться? Или только в твоей семье?

– Нет, моя семья не исключение, - вздохнула Полина.
– Предохраняются женщины, уже имеющие детей или не имеющие постоянного партнера. В браке предохраняться считается приемлемым, только если уже планируешь развод.

– То есть, вступая в брак, ты знала, что забеременеешь и родишь вскоре после этого?
– уточнила досточтимая.

– Ну, знала...
– Полина усмехнулась, глядя в шар, - в общем, предполагала, что так может быть, да.

– Ты хотела ребенка, Полина?

– Да, хотела.

– Что же помешало тебе выносить?

– Я не рассчитала нагрузки, Хайшен. Просто неверно оценила свои силы.

– Что ты делала, когда была беременна?

– Работала, училась и тренировалась. Но тренировалась меньше обычного, а работала больше, потому что надо было как-то вести хозяйство, а у мужа работы не было.

– Ты говорила ему о сложностях?
– уточнила Хайшен.

– Да, - кивнула Полина.
– Он сказал, что хозяйственные вопросы - это женское дело.

Дейвин резким движением головы отбросил волосы на спину, не поднимая глаз от очередной геометрической фигуры из камней. Айдиш едва заметно пожал плечами и чуть слышно вздохнул.

– Хорошо.
– Хайшен собралась удивительно быстро.
– Давай вернемся к тому, что было после больницы. Как быстро ты известила подругу?

– Не помню, - ответила Полина глядя в шар.

– Что было между твоим разговором с матерью и разговором с подругой? Что ты делала?

– Я ходила по квартире или стояла, придерживаясь за стену, и звонила людям, когда останавливалась.

– Тебе никто не хотел помочь?
– У досточтимой брови мимо воли сходились к переносице, а глаза щурились, как от попытки рассмотреть что-то сквозь туман.

– Да, никто, - легко сказала Полина.
– Муж первым успел рассказать всем друзьям о том, что мы поссорились. Никто не захотел вмешиваться в супружескую ссору.

– Почему ты не легла в постель?
– спросила Хайшен.

– Потому что не было постели. И вообще кровати не было, и стульев, и стола. А на пол лечь я не могла, потому что опасалась потом не встать.

Хайшен искоса посмотрела на фигуры, выложенные Дейвином.

– Расскажи мне, что ты делала.

– Я ходила, разговаривала по телефону, иногда спала стоя, лицом в угол, потом начинала падать, просыпалась и снова ходила. Вот, еще пила воду. Несколько раз умылась.
– Полина так смотрела в глубину шара, как будто видела там что-то.

– Было что-то еще, - уверенно сказала Хайшен.

– Я не делала больше ничего...
– возразила было Полина, но прервалась.
– А! Нечто происходило со мной. Я думаю, что это бредовые видения.

– Что именно происходило?
– спросила дознаватель.
– Что ты видела?

– Сначала мне стало казаться, что у меня в доме есть лишняя дверь, ведущая в какой-то подвал, и что мне очень нужно не открыть ее случайно. Я понимала, что это бред, знала его причины, но не могла ничего поделать с этим. Потом я начала видеть эту дверь, она иногда появлялась на другой стене, не той, на которую я опиралась. Потом я начала чувствовать ее под руками, опираясь на стену. А еще через немного времени она начала открываться под моими руками, и я стала видеть, что за ней. Было очень трудно не упасть туда, но я знала, что это будет очень опасно и плохо. И понимала, что это не настоящее, но не могла сделать ничего ни с видением, ни со страхом, который оно вызывало.

– Что было за дверью?

– Ночная пустыня и темное небо без звезд над ней, - медленно сказала Полина.

– Что было после?
– вопрос Хайшен прозвучал звонко, как фарфоровый колокольчик.

– Приехала подруга, сделала постель, напоила меня водой, помогла лечь, оставила запас еды и уехала. Закрыв глаза, я поняла, что лежу в этой пустыне, и увидела, как дверь закрывается за мной. Я побежала к ней, но не успела, и дверь начала отдаляться, а потом потерялась, и я осталась в этой пустыне одна. Я понимала, что лежу в постели и брежу, но не могла прекратить это видеть.

– Сколько это продолжалось?
– голос Хайшен все так же звенел от напряжения.

– Долго, - кивнула Полина, глядя в шар.
– Я успела выздороветь полностью и встретиться со всеми своими потерями, прежде чем это прекратилось.

– Как это прекратилось?

– Я просто прошла эту пустыню насквозь. Со всем, что в ней было.

– Что в ней было?
– спрашивая, досточтимая внимательно смотрела на шар в руках Полины.

– Песок, пепел, темнота и немного огня. А так - то же, что и наяву, в общем. Я видела людей, которые сгорают в угли и перестают быть теми, кого можно позвать, а наяву друзья отказывались от меня. Я сгорала сама и превращалась в существо из пламени и пепла, а наяву теряла возможности заниматься всем тем, что составляло мою жизнь. Я знала, что я не могу остановиться, чтобы не превратиться в пепел, и продолжала идти, а наяву работала ради того, чтобы завтра был хлеб, и у меня не получалось заработать на хлеб на два дня.

– Что было после?
– спросила Хайшен.

Полина пожала плечами, удерживая шар.

– Наяву я нашла постоянный источник дохода и навела порядок в доме. В бреду, который все еще продолжался, пустыня кончилась и началось болото. Затем кончилось болото, и началось море. Это было странное море, больше похожее на озеро с множеством островов, но когда-то кончилось и оно. Потом была отмель во время отлива, и на ней я видела седую женщину с котлом, и она дала мне пить из своего котла. А наяву меня позвали работать в место, где хорошо платили, но приходилось видеть очень много горя и смерти. Потом было ощущение, что где-то есть отец, и он меня любит, а виделись цветущий луг и сады, которые цвели и плодоносили одновременно, туманные луга и стрекозы над ними, а наяву я работала с людьми, потерявшими близких, дом и всю привычную жизнь. Потом были поля и деревни, полные счастливых людей, и ощущение, что где-то есть дом, в котором меня ждет бабушка, только не с лакомствами, а с луком и стрелами или какими-то другими игрушками из тех, что я любила. Наяву, конечно, все было не так радужно. Ребята разбирали завалы и доставали мертвые тела и части тел, я приводила в порядок родственников пострадавших и задетых чувством вины за то, что не успели спасти жизни. Потом видение и реальность сошлись, виделся танцевальный зал и в нем люди, среди которых был один, чей взгляд надо было поймать, чтобы танцевать с ним, но я не видела его и не могла узнать среди прочих. И наяву один из сослуживцев привел меня туда, где так было. Потом был утес над морем и костер на утесе, и дверь внутрь, в холм, и там, за дверью, мастерские и библиотека. В этом месте бред и явь разошлись снова, но я уже знала, как их свести. В общем, так было три года, и однажды я наконец проснулась свободной. То есть мне так показалось.